УЧЕБНИКИ N 54
Ценна в некоторых деталях
Ответ рецензенту Л.Перлову
Е.В.Иванова, М.Г.Павловец, В.Б.Семенов
Русская поэзия второй половины XX века. Материалы
к устному и письменному экзамену. Под ред.
В.В.Агеносова. – М.:«АСТ» ; «Астрель», 2002. – 174 с.
Не может не вызвать доброго сочувствия и
интереса попытка посвятить отдельное учебное
пособие довольно узкой, специфичной, но особой
для русской культуры теме – теме русской поэзии
второй половины ХХ века. Книга, предназначенная
абитуриентам и студентам-филологам, будет
интересна всем любителям русской словесности. В
небольшой брошюре авторам удалось проследить
все основные тенденции развития поэзии этого
периода, не просто назвать значимые имена,
начиная с Заболоцкого и заканчивая Сапгиром, а
дать почувствовать и впечатлиться миром каждого
из представленных авторов. Но эта непростая и
актуальная для учебного пособия задача (ведь
известно, как обычно скороговоркой, через
запятую пробалтывают советских поэтов в
учебниках) была решена довольно интересным, но
весьма уязвимым способом.
После емкого введения, где в ретроспективе и
довольно традиционно представлена история
русской поэзии, авторы пытаются ввести свою
типологию генерации поэтов рассматриваемого
периода. И поделили они всех наших поэтов на 6
групп: медитативная лирика (Заболоцкий,
Тарковский, Левитанский), «громкая поэзия»
(Вознесенский, Евтушенко), «тихая лирика» (Рубцов,
Жигулин, Соколов), «ленинградская поэзия 70–80-х
гг.» (Бродский), «авторская песня» (Окуджава,
Визбор, Высоцкий), «поэзия андеграунда»
(Кропивницкий, Сапгир, Вс.Некрасов).
Уже само перечисление этих групп, каждой из
которой посвящена глава пособия, может вызвать
недоумение. Основания для выделения группы
каждый раз разные: по вызываемому состоянию (в
первом случае), по, так сказать, акустическим
свойствам, по географико-временному принципу и
т.п. Даже если допустить использование терминов
буддистской религиозной практики в учебном
пособии по литературе, то нельзя не задаться
примитивным вопросом: чем это «медитативная»
поэзия отличается от «тихой»? И почему это поэзия
Бродского не медитативная? Внутри глав ответов
на эти вопросы получить нельзя, да и просто
невозможно. Потому что разбиты поэты на группы
очень и очень условно и очень спорно, а можно
сказать, и случайно. Опять же, если и принять
новую авторскую терминологию (на что только мы не
согласимся, чтобы возродить пропадающий на
глазах интерес к поэзии и чтению вообще!), то
нетрудно заметить, что она прежде всего не
соответствует просто законам формальной логики.
У авторов вся “высокая лирика чаще всего
медитативна” (с. 21), но законно “медитируют” в
пособии всего три поэта (см. выше).
А ведь пособие, что называется,
предэкзаменационное! В экзаменационной горячке
школьники бывают падки на всякого рода
периодизации, типологии, каталоги и непременно
вызубрят про “медитативную” лирику и предъявят
знание на вступительных экзаменах. Не всякий
преподаватель поймет, и правильно сделает.
Неизбежен в таком пособии некоторый
субъективизм при выборе центральных фигур,
которые удостаиваются отдельного рассказа.
Конечно, всегда можно поспорить о том, почему
творчеству Галича не нашлось отдельного места и
т.п. Но есть сюжеты, при обсуждении которых о
вкусах не спорят. В разговоре о Соколове пропали
главные строчки, по которым он, собственно,
известен: «Я устал от двадцатого века, от его
окровавленных рек, и не надо мне прав человека, я
давно уже не человек…».
Впрочем, есть в пособии материал, которым можно
будет приятно удивить экзаменатора. К примеру, не
многие знают о том, что Арсений Тарковский
работал стихотворным фельетонистом в газете
“Гудок” вместе с Катаевым, Олешей, Булгаковым.
Вообще весь биографический материал отобран
тщательно, с любовью.
Но каждый раз, как только авторы переходят от
интересных, ярких эпизодов биографий поэтов к
общим рассуждениям о высоком и низком в
искусстве, о предназначении поэта и т.п.,
обнаруживается просто чудовищная теоретическая
беспомощность. Только ироническую улыбку у
будущего филолога может, например, вызвать такой
пассаж о Левитанском: «Будучи автором многих
книг, стихов, поэт однажды осознал свое
предназначение, отрекся от сиюминутного и
стандартного в пользу главных тем «высокого
искусства». В последние годы жизни он любил
повторять известную истину: «В настоящей поэзии
– всего две темы. Она – о любви и смерти» (с. 22).
Странную смесь нелепостей и интересных находок
можно найти и в методической части пособия.
Непонятно, кому нужен (видимо, просто для того,
чтобы был) куцый, небрежно составленный
терминологический словарь. Но несомненный
интерес должны вызвать и у учеников, и у
преподавателей заботливо составленные ссылки на
литературу о каждом из поэтов, а также вопросы и
темы сочинений. В общем, как и большинство
учебной литературы, это пособие можно
воспринимать, что называется, с определенной
поправкой…
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|