ШКОЛА ДЛЯ УЧИТЕЛЯ 
 

Новые книги

СВЯЗЬ ВРЕМЕН.
(Наука – Традиции культуры – Новое видение мира).
Вып. I. – Москва. Прогресс-Традиция. 2001

Дискуссии о гуманизации и экологизации образования, которые ведутся вот уже несколько лет, предложения либо ввести специальные предметы – экологию
и культурологию, либо «окультурить» и «экологизировать» все предметы от пения до математики, так и остаются дискуссиями и предложениями. Достигнуть поставленных целей можно только на путях переориентировки самих учителей, да и преподавателей педагогических институтов. Если у них не будет ясного понимания современных проблем, никакой гуманизации и экологизации образования не получится. Историко-философский альманах «Связь времен» как раз и способствует возникновению такого ясного понимания.
В первом выпуске альманаха опубликованы работы, посвященные фундаментальной проблеме, проходящей через всю историю, и особенно драматично и напряженно заявляющей о себе на рубеже веков: как преодолеть разобщенность социальной жизни, противопоставленность человека миру, как обрести сознание единства с окружающим миром.
А.П.Назаретян в статье «В зеркале двух веков. Предварительные оценки и сценарии» высказывает парадоксальную мысль: «XX век был первый
в истории век осуществленного гуманизма». Привычные представления о XX веке, мягко говоря, совершенно другие. Но это, по словам автора, связано с феноменом ретроспективной аберрации: растущие ожидания, искажая оценку динамики социальных процессов, рождают неудовлетворенность настоящим и иллюзорные воспоминания о прошлом Золотом веке.
Понятие «человечество» сто лет назад распространялось едва ли не исключительно на носителей европейской культуры, и это человечество вступало в XX век с надеждой на безоблачный технический прогресс, растущее благополучие и взаимопонимание между народами. Но мировые и гражданские войны, концлагеря, геноцид произвели шок и вызвали представление о необычайной жестокости эпохи. Это так, пишет автор, но специальные исследования показывают, что процент жертв насилия от общей численности населения планеты в XX веке был не выше, а, вероятно, ниже, чем в прошлых веках.
Но ни один из них не начинался столь оптимистическими ожиданиями.
В действительности общемировые процессы в XX веке были таковы, что заметно возросло материальное благосостояние и средняя продолжительность жизни людей практически во всех регионах планеты. Кроме того, отмечает автор, XX век стал эпохой решающей победы над естественным отбором – этим жестоким природным регулятором, над архаическими формами искусственного отбора (инфантицидом) и над проявлениями животной жестокости, например, людоедством, публичными казнями.
Акоп Назаретян пишет, что хотя реальность XX века сильно отличалась от лучезарных картин, рисовавшихся воображению европейских прогрессистов и просветителей, не стоит недооценивать его великих заслуг именно в гуманитарной сфере. Но еще важнее не забывать, что воплощение в жизнь гуманистических установок принесло с собой комплекс новых трудных проблем, оставленных
в наследство XX веком. Это и военно-политические, и экологические, и демографические проблемы.
А.П.Назаретян пишет: «Признав, что развитие непременно сопряжено с потерями, и научившись сдержанно относиться как к истерикам, так и к восторгам по поводу будущего, мы должны быть готовы
к отбору оптимальных стратегий, т.е. обеспечивающих сохранение цивилизации при минимуме издержек».
С.С.Аверинцев в статье «Язык как совместное обладание эпох и поколений» говорит о том, что «отнюдь не только наша эпоха знает такой феномен, как жаргон поколения, жаргон юнцов... Но наряду с этим феноменом есть и другой и, может быть, более существенный – семейный диалект, та легкая модификация языка, которая возникает в общении родителей и детей». С.С.Аверинцев пишет: «Самая первая задача, с которой мы, каждый из нас столкнулись в жизни – это быть детьми своих родителей. Это значит, во-первых, не уподобляться тому библейскому персонажу, который посмеялся над наготой отца; во-вторых, не воспроизводить процедур языческого культа предков. Вы знаете, у многих есть искушение, особенно у тех, кто схоронил своих родителей, – при жизни не так удобно делать из них мифологические фигуры, но вот они ушли, теперь их можно выдумать или, напротив, позабыть.
И то и другое – болезнь. И попытка заговорить на языке совсем другого времени, воспроизвести язык иных поколений, к которым мы, хорошо это или плохо, не принадлежим, столь же болезненна, как попытка начать на пустой земле, на которой словно бы никогда ничего не было».
Сергею Аверинцеву вторит Александр Копировский, который в статье «Проблемы возрождения традиций в современном русском иконописании» предупреждает: «Не надо впадать в эйфорическое состояние, наблюдая возрождение традиций. Традиции были прерваны, но когда, почему? Можно ли
их возродить и как?» А.М.Копировский утверждает, что нельзя идеализировать прошлое, сглаживать его проблемы – разрыв традиции совершился, и восстановить его быстро и простым подражанием невозможно. И у нашего времени есть проблемы, требующие своего разрешения. Это стилизация
в духовной жизни, попытки возродить дореволюционные традиции в узком смысле (т.е. со второй половины XIX века) или в слишком широком (Средневековье «вообще»). Возродить традиции сразу невозможно. А.М.Копировский приводит слова известного иконописца Ксении Михайловны Покровской: «Мы сейчас перед пересохшей лужей. Этот водоем иконописцы по капле, по капле начинают наполнять. И только когда он наполнится, иконописцев будут тысячи – и хорошие, и плохие, и еретические, и традиционные, – когда это станет океаном, когда в нем появятся волны и у волн будут гребни, только в таком соборном творчестве может возникнуть что-то новое. Мы не заметим, как оно возникнет впервые».
В.И.Мартынов в статье «Ожидание чуда в культуре пограничной эпохи» утверждает, что жить на рубеже веков – это особое призвание, которое можно воспринимать как счастье и одновременно как безысходное несчастье. Как счастье его можно воспринимать потому, что конец XX века – это идеальная точка обзора, с которой видно много такого, что ранее не могло быть увиденным. Как несчастье его можно воспринимать потому, что многое из ставшего очевидным не приносит радости, а еще более потому, что обилие увиденного подавляет способность осмысления сущности увиденного. Но не следует впадать в уныние, так же как и в излишнюю восторженность, ибо роптать на свое время так же пошло, как и безудержно восхвалять его».
В.И.Мартынов пишет, что в XX веке возникло новое ощущение чуда. То есть это скорее ощущение абсолютной невозможности совершения чуда в нашем мире. Все подлинное искусство XX века проникнуто именно этим отрицанием чуда – и все же его ожиданием.
Современный мир переполнен фантастикой, он фантастичен по существу, но чуда в нем нет и быть
не может. Острое осознание невозможности чуда в нашем мире приводит к тому, что переживание чуда
в XX веке обретает почти что такую же глубину, какою обладало оно в Средневековье, но в наши дни это переживание как бы меняет знак с положительного на отрицательный. Это крайне мучительное
и болезненное переживание, и поэтому все искусство XX века можно определить как крик боли расцерковленного мира. И вот в конце XX века этот крик отзвучал, и эхо его до сих пор разносится
по пустым залам авангардных выставок и авангардных фестивалей. И теперь, когда ситуация крика полностью исчерпала себя, перед культурой возникают два варианта возможности ее дальнейшего существования. Первый заключается в том, что культура замыкается на себе без всякой надежды на чудо
и даже без всякого стремления к нему. Это состояние старческого всепонимания, когда остается только предаваться прошлому, листая страницы памяти. Такое перелистывание страниц может быть очень занимательным и остроумным, со всепонимающей иронией, почти неотличимой от мудрости. Это уже всепроникающая и всеразъедающая «игра в бисер» – сущность культуры постмодернизма.
Второй вариант возможности существования культуры, после того как крик боли отзвучал, –
это преодоление ситуации постмодернизма, попытка выхода из «бесконечного тупика» старческого воспоминания. И преодоление это возможно только на пути воцерковления культуры, которое следует понимать не просто как механическое присоединение к церкви, но как чудо и преображение не только культуры, но и всего мира, и прежде всего, конечно, человека. Это значит, что воцерковление культуры
не может быть сведено только к воспроизведению архитектурных, певческих, иконописных канонов XV–XVI веков – такое решение проблемы тот же постмодернизм, но лишь с неким церковным оттенком. Мы не можем позволить себе ограничиться лишь одним воспроизведением старых канонов уже хотя бы потому, что не вправе игнорировать тот крик боли, который разодрал все существо культуры XX века.
Мы не знаем, каким конкретно будет новое искусство, но мы знаем, что оно будет чудом. Может быть, это будет слово, а может быть, целая книга, но в любом случае это должно быть началом чуда преображения. Подлинное чудо есть конец повседневности. Конечно, конец обыденного мира может
и не наступить, но тогда не будет и чуда, не будет и нового искусства. А это будет означать, что человек
не воспринял того откровения, которое адресовано ему самим Бытием в виде конца XX века.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"