СТАРШАЯ ШКОЛА

Академическое безумство

Если мы ценим только безукоризненные знания, значит, мы не ценим оксфордское образование

Родители начинают бояться, что их дети не поступят в институт, когда те еще ходят в детский сад. И их, родителей, можно понять: армия страшная, а ПТУ и колледжи что-то пока не слишком цивилизованные. Да и зазорным это считается издавна: как же – ребенок не поступил! Трагедия в натуральную величину!
Когда эти абсолютно невротизированные страхом родители отдают ребенка в школу (а школу, как правило, выбирают сильную), то начинается это пресловутое когнитивное безумство. Даешь больше, быстрее, сложнее! Вот вожжи, которыми погоняет современный родитель даже весьма продвинутого учителя школы. И пусть этот учитель понимает, что нельзя, опасно, да и не нужно вовсе все это бесконечное количество информации, фактологии, чудовищно сложных, но бесперспективных для развития задач. Пусть он тысячу раз является приверженцем шадриковского “чувственного познания” и “придания образованию личностного смысла”. Ан нет, родители не дадут!
И пусть все понимают, что традиционное школьное знание неэффективно. Если, конечно, не мерить эффективность успешностью при сдаче экзаменов, а мерить ее, эту самую эффективность, способностью к организации деятельности, уровнем развития чувства ответственности за результат.
Но где заданы такие ориентиры? В аттестате? Нет. А может быть, на вступительных экзаменах? Так тоже нет. А родители с подобострастием и всеохватывающей любовью, достойной лучшего применения, смотрят на высшую школу: вот ведь воистину кто наш настоящий командир!
Из-за этих двойных стандартов в школе происходит настоящая борьба. Борются здравые современные педагоги, увы, знающие о мировых образовательных приоритетах, борются, как вы думаете – с кем? С родителями? Да нет! Со своей совестью, которая требует одного, а приходится делать другое. А с родителями и детьми бороться нельзя. Они же несчастные люди – им ведь в вуз поступать. Не дай Бог, если из-за какого-нибудь проекта, который, как правило, съедает уйму времени, ребенок не решит логарифмическое уравнение на экзамене!
Однажды моя знакомая, российский ученый-биолог с мировым именем, работающая в шотландском университете, хвасталась передо мной учебными успехами своей 12-летней дочери, обучающейся в обычной государственной школе города Сент-Эндрюс. «Представляешь, – говорила она, – моя Машка так ловко подставляет инвалидам костыли, поднимает их, я так не могу!» «При чем здесь образование?» – спросите вы. Очень даже при том. Без этого образования нет. И это признано всем цивилизованным миром.
Понимая глубинный и сущностный смысл именно такого образования, наш фантастический директор Мильграм шесть лет назад с головой окунул школу в международную образовательную практику. Когда мы стали членами организации Международный бакалавриат и по его программам начали обучаться все учащиеся от 11 до 16 лет, оказалось, что во всем мире для учащихся программ Международного бакалавриата такого возраста успешность по окончании программы определяется по уровню выполнения персонального проекта и качеству работ по Соmmunity sevice (это социальная практика, которую должны проходить все в течение всех лет обучения в программе).

Для наших родителей это был настоящий культурный шок. Один из них, папа замечательного ученика Кости, не выдержал и пришел к Мильграму. «Эта ваша социальная практика отвлекает от академизма! – ужасался он. – Мой сын стал меньше сидеть за письменным столом, он куда-то все время ходит, пишет какой-то рефлексивный дневник – словом, море времени уходит зря!» И сколько директор ни увещевал его, ему мало что удалось. Но прошел год, и папа собрался отправлять своего мальчика в Итон. Началось с того, что наш герой пришел с повинной к Мильграму и попросил его ответить на вопрос итонского директора в письменной форме. А вопрос был только один: «Каковы успехи Кости в области социальной практики?» Без этой самой практики уже и в Кембридж не берут, и в Оксфорд. Такие критерии оценивания достижений учащихся работают вот уже 20 лет в цивилизованной Европе, почти 6 лет в нашей и других бакалавриатских школах России. И хорошо работают. Только их трудно использовать без институционального введения проектной деятельности и социальной практики в образовательную палитру школ.
И приходится нашим детям пока сдавать экзамены после 9 класса, а потом со всем миром защищать персональный проект и программу по социальной практике. И в 11-м – сдавать академические экзамены вместе со всеми россиянами, а уж в 12 классе – бакалавриатские экзамены опять вместе со всем миром. А что им остается делать? Они вынуждены принимать одновременно правила игры и наши, и международные только потому, что наше образовательное сообщество не доверяет международным образовательным стандартам.