КНИГА ИМЕН
Имена этой страницы:
Анни Безант (1847–1933)
Шарль Д’Эон (1728–1810)
Состоявшаяся встреча
Покой и тревога в жизни Анни Безант
 Теряя ощущение уникальности
«сейчас», чувствуя себя в ловушке между прошлым и
будущим, люди обычно тешатся одной из двух
всеобъемлющих иллюзий. То им кажется, что они
раскачиваются на волнах мирового
поступательного движения и Вселенная вот-вот
достигнет совершенства, то они мнят, что мир
катится в тартарары и всякое проявление
повседневного бытования – неопровержимое
свидетельство нескончаемого упадка, о котором
говорили еще древние.
Вторая половина XIX века на западе Европы стала
долгим праздником исторического оптимизма.
Современники верили, что удалось запустить
вечный двигатель прогресса, и торжествующее
человечество готово сорвать фиговый листок с
последних тайн природы, зажить той жизнью,
которую Адам так некстати потерял, будучи изгнан
из рая. Это, в сущности, чисто буржуазное,
обывательское умозрение проявлялось во всем.
Ученым казалось, что они на пороге универсальной
физической модели, социальные утописты мечтали о
коммунистическом изобилии, эстеты грезили о
царстве грядущей красоты и гармонии, наконец,
писатели составляли огромные реалистические
романы, простодушно полагая, что в совершенстве
знают психологию героев и мотивы их поведения. Во
всем присутствовало свойское, запанибратское
отношение к тайне, и создавалось впечатление, что
страх, хуже того – трепет перед чем-то большим,
непознанным и непознаваемым, навсегда покидают
европейскую культуру. На фоне этого настроения и
возникла теософия («умозрение о Боге» – гр.) –
мощное псевдорелигиозное течение, грозившееся
смести привычные представления об облике и
участи людей.
У теософского мировоззрения были глубокие и
сильные корни в старой Европе. Оно выросло на
мощной оккультистской почве в XVII–XIX веках с
любовью, взлелеянной масонами, розенкрейцерами и
всеми им подобными
авантюристами-мистификаторами. Мы помним, как
забавлялись с медиумами и толкователями снов,
экзорцистами и мастерами шотландского обряда
каждый уважающий себя христианский монарх и его
благочестивые придворные. В гостиных и бальных
залах вертели блюдца, вызывая духи умерших,
разгадывали чужие мысли, прорицали грядущее. Эти
развлечения обернулись отнюдь не безобидной
политической вакханалией. Великий Восток
Франции поразмыслил о просвещении, и его символы
взлетели к небесам на штандартах Робеспьеровой
республики и наполеоновской империи, вдохновляя
итальянских карбонариев и германских
националистов...
И все-таки причастность теософии к старой
традиции западного мистицизма, к мастеру Хираму
и его Архитектору Вселенной достаточно
сомнительна. Будучи реакцией на скепсис и
материализм современников, она, с одной стороны,
обращена на Восток, к альтернативной
религиозности, с другой – от начала до конца
пропитана идеями прогресса, поступательности,
восхождения по спирали времени. Получилась
странная картина. Эволюционистские теории, так
пришедшиеся ко двору теоретикам «научного
социализма», убежденным материалистам и
атеистам, нашли в теософии и в связанных с ней
научных и псевдонаучных доктринах – от доктора
Штайнера до академика Вернадского и Тейяра де
Шардена – свою оборотную, «духовную»
интерпретацию.
С интеллектуальной точки зрения все это
выглядело оправданно. Атеизм и материализм
европейцев явственно проявили кризис западной
духовности – мнилось, выход можно найти на
Востоке. Католическая церковь неприлично долго
боролась со всеми новомодными научными теориями
– следовало изобрести такие формы
религиозности, которые естественно включали бы в
себя эти построения и гипотезы.
Но в образах и судьбах известных теософов
поражает другое. Они дышали воздухом
лабораторий, весь мир, сотни поколений стали их
лабораторией, и, снедаемые пафосом
ученых-экспериментаторов, они чувствовали себя
полными хозяевами всех тех доктрин, легенд и
символов, к которым прикасались. Основательница
Теософского общества русская писательница и
авантюристка Елена Петровна Блаватская
придумывала байки про Христа, Изиду и Шиву – и
никого из них не боялась: ни грозного Шиву, ни
мстительную Изиду, ни Иисуса на Страшном Суде.
Кумир Андрея Белого и Максимилиана Волошина
философ и филолог Рудольф Штайнер провел жизнь в
путешествиях по «соседним мирам» и ни разу не
усомнился в адекватности собственных
наблюдений.
При этом никак нельзя сказать, что эти славные
нетрусливые люди были лицемерны или
бесчувственны. Нет, просто, доверяя себе и только
себе, дочери и сыновья Запада гордо несли по миру
знамя победителей, поднятое европейской
цивилизацией, и, свободно перетолковывая
возникшие в принципиально другой среде и других
обстоятельствах иноязычные идеи и образы, они
внедряли в них динамизм, совершенно
несвойственный Востоку.
Восток принял вызов. Заразившись этим
динамизмом, этой победительностью, он пошел на
интеллектуальный штурм, и стены европейской
крепости, увитые римским лавром и пропитанные
греческим маслом, если и не пошатнулись, то по
меньшей мере дали трещину.
* * *
Анни Безант, лучшая ученица Блаватской,
была председателем Теософского общества с 1907 по
1933 год. Ей пришлось увидеть и расцвет теософской
доктрины, и крах всех мистических ожиданий. В
небольшой и, быть может, самой известной своей
книжке «Мистицизм» Анни писала: «Цель философии
— положить конец страданию. Это — цель каждого
познающего, ради этого и стремится он к познанию.
Окончить страдание — это конечный смысл для
философии, и не истинна та мудрость, что не ведет
к нахождению мира».
Увы, как раз именно мира, покоя ей найти так и не
удалось. Она постоянно пребывала с кем-то в
полемике, постоянно шла от разочарований к
озарениям и от них опять к разочарованиям. Но
каждый день в этой богатой и многообразной жизни
был насыщен поиском соответствия самой себе,
своего потерянного и обретаемого «я»...
Безант родилась 1 октября 1847 года. Ее родители,
ревностные англикане, преподали дочери строгое
религиозное воспитание. Она даже замуж вышла за
англиканского священника – настолько сильно
проявилось в девушке стремление служить Богу и
людям.
Однако официальная религиозность викторианской
Британии категорически противопоказана
искренним и романтическим натурам. Все вокруг
Анни казалось пропитанным ханжеством и
лицемерием. Ей снились страшные сны, что так
можно прожить всю жизнь, притворно улыбаясь и
произнося обтекаемые фразы. Не живые люди, а
безразличные марионетки приличий и церемоний
окружали ее.
Безант бросила мужа и с головой окунулась в
политическую деятельность.
Социалистическая утопия – вот что теперь ее
увлекало. Роман с лидером социалистической
группы «Свободомыслие» Чарльзом Брадлау, левая
журналистика, кружки для бедных в Ист-Энде,
благотворительные столовые, чтение лекций на
рабочих окраинах, Фабианское общество Бернарда
Шоу – в этом круговороте Анни чувствовала себя
как рыба в воде. Пожалуй, в ту пору не было в
Англии ни одной известной оппозиционной
организации, которая бы не видела Анни среди
своих предводителей. Но и здесь томила,
раздражала вечная умеренность, постоянная
недоговоренность, неполнота окружающего.
Окончательно разочарование пришло в 1886 году. Во
время одной из демонстраций они шли с Шоу во
главе колонны. Полицейские набросились на них с
дубинками. Безант считала, что вот сейчас наконец
настало их время и ее друзья обязательно
совершат что-нибудь героическое. Однако Шоу
сказал: «Надо поскорей выбраться отсюда!» – и
добавил, что ему-де слишком хорошо известен
печальный опыт Парижской коммуны.
Как ни жаль, но и среди этих людей ей тоже делать
было нечего.
Выход из тупика был найден неожиданно. Анни
Безант рассказывает, что, когда она прочитала
«Тайную доктрину» Блаватской, ее почти сутки
била крупная дрожь. Впервые встретившись с
Блаватской, она не удержалась и долго целовала
подол ее платья. Путь был найден.
Экзальтированная атмосфера Теософского
общества удивительно подходила нашей героине.
Тут не задерживались на полумерах, тут мечтали о
полном переустройстве всего мира. И Безант
увлеченно включилась в работу.
Однако сама теософия в ее интерпретации сильно
изменилась. Блаватская и ее ближайший сотрудник
Генри Олкотт оставались чистыми
спиритуалистами, и окружающая общественная
жизнь их мало интересовала. Анни же, персонаж
совершенно другого склада, один из лидеров
социалистического движения, человек открытый и
публичный, не умела тайно, втихую менять идеалы.
Брошюру «Почему я стала теософкой?» прочитала
вся Англия. О ней спорили и в университетских
аудиториях, и на пролетарских окраинах. К тому же
сама деятельность общества быстро перенеслась в
области, ей доселе неведомые. Безант один за
другим открывала детские приюты, школы для
бедных, бесплатные столовые. В принципе она
продолжала ту же свою филантропическую работу,
но только на новых основаниях. Речь здесь не шла о
разгадке тайн бытия ради самих этих тайн, речь
шла о служении людям...
Можно долго спорить о значении литературного
наследия Анни Безант. Плодовитая писательница,
она опубликовала множество околофилософских
работ: “В преддверии храма”, “Путь к посвящению
и усовершенствованию человека”, “Духовная
алхимия”, “Братство религий”, “Законы высшей
жизни”. Разумеется, на всех этих книгах лежит
отпечаток типичного теософского умозрения –
бесконечные «тонкие миры», «духовные энергии» и
«абсолютные тождества» способны утомить, а то и
просто рассмешить неподготовленного читателя.
Еще больше раздражает неоправданно высокопарный
тон, имена собственные типа «Познание»,
«Учитель», «Путь», убийственная серьезность. И
все-таки из такой влажной материи, как теософия,
она пыталась отжать всю лишнюю воду и стремилась
к религиозно-философскому синтезу, который
”...способен удовлетворить разум как философия и
в то же время дать миру всеобъемлющую религию и
этику...”, послужить “единым источником, откуда
ведут свое происхождение все учения, все
священные книги Востока, все древние учения,
уцелевшие до наших дней, содержащие в себе знания
о Боге, о человеке, о Вселенной”.
Разумеется, все это очень общо сказано. Теософы,
так же как и социалисты, любили порассуждать о
своей всемирно-исторической роли. Но призыв к
религиозной терпимости, внятно впервые именно
ими озвученный в европейской духовной культуре,
если не считать, разумеется, скептиков и
материалистов, которым, в сущности, не было дела
до всех этих запутанных материй, – даже не просто
призыв, а подлинная тоска, глубокая страсть по
терпимости никак не потеряли своего значения и в
наши дни.
С конца 80-х годов Анни Безант все чаще бывала в
Индии. Здесь вновь был востребован ее
общественный пафос. Влюбленная в индийский народ
и индийскую культуру, она не только постепенно
перенесла центр Теософского общества в Мадрас,
но и стояла у истоков партии Индийский
национальный конгресс, занимала даже в 1889–1891
годах пост председателя конгресса. Среди ее
ближайших друзей и собеседников почти все лидеры
индийского духовного и
национально-освободительного движения рубежа XIX
и ХХ веков – Дадобхай Наороджи, Гопал Кришна
Гокхале, Свами Вивекананда, Ауробиндо Гхош,
Балганданхар Тилак, Мотилал Неру. Они вместе
сотрудничают в издаваемой Безант газете
«Нью-Индия», борются за расширение
самоуправления колоний, ведут активную
правозащитную деятельность. Пройдет еще много
времени, прежде чем Анни окончательно уйдет из
политики...
* * *
В 1927 году председатель Теософского
общества Анни Безант торжественно объявила в
интервью агентству Ассошиэйтед Пресс:
«Преображение мира свершилось. Вестник
Грядущего Будда Матрейя среди нас».
Тот, кого теософы приняли за Спасителя мира,
носил имя Джидда Кришнамурти. Этого чудного
мальчика нашел в браминской семье один из
ведущих деятелей общества, Ч.Ледбиттер. На
протяжении многих лет Анни была его опекуном,
воспитала и дала европейское образование.
В начале 10-х годов специально для Кришнамурти
теософы организовали Орден звезды Востока. Они
грезили о создании единого государства духа – от
Британии до России. О таком государстве им
поведали великие скрытые учителя – наставники
Кришнамурти Кут Хуми и Мория. Этим
свидетельствам верили, в соответствии с ними
перекраивали свою жизнь. Джидде жертвовали
поместья и города, в орден записались сотни тысяч
человек. Католическая церковь источала
проклятия, но не демонстрировала уверенности.
Действительно, было от чего сойти с ума. Впервые
после Иисуса Христа на фоне русского коммунизма,
мирового экономического кризиса, нарождающегося
фашизма и прочих зримых кошмаров во всеуслышание
было заявлено, что Сын Божий бродит среди людей.
Идиллию разрушил сам Кришнамурти. 3 августа 1929
года в присутствии нескольких тысяч своих
приверженцев он объявил, что распускает орден и
слагает с себя все титулы. Любой авторитет,
говорил тогда Джидда, вреден для человека, и
царство духа не может быть достигнуто массовым
порядком.
Теософам это известие нанесло страшный удар, и
окончательно от него они так и не оправились. И
хотя Анни Безант приняла выбор своего
воспитанника и сохранила нежность к Кришнамурти
до конца своих дней, дело ее жизни было проиграно.
***
В библиотеке «Ананд Бхавана», дома
крупнейшего индийского адвоката Мотилала Неру,
обычно после обеда подавались сигары и коньяк.
Именно там заводили гости самые горячие споры –
о будущем Индии и Европы, о наследии индийской
культуры, о философии и свободе. Анни, что-то
горячо говорившая об обретении независимости и о
смысле жизни, не сразу заметила высоколобого
черноволосого мальчика, не сводившего с нее
восторженного взгляда. Это был единственный сын
хозяина, баловень и настоящий господин всего
«Ананд Бхавана» – пятилетний Джавахарлал.
Через несколько лет по просьбе отца она найдет
этому мальчишке учителя – Фердинанда Брукса, под
влиянием Брукса Джавахарлал вступит даже в
Теософское общество, но ненадолго. В 1905 году его
отправят учиться в Англию, подальше от этих
мистических благоглупостей...
...До конца своих дней один из крупнейших
политических деятелей ХХ века, легендарный лидер
независимой Индии Джавахарлал Неру станет
вспоминать с нежностью и благодарностью свою
первую наставницу – «неистовую Анни Безант»...
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|