ТЕОРЕМА СОЦИУМА
Владимир ЯДОВ, доктор философии,
Андрей ЗДРАВОМЫСЛОВ, доктор философии
Работа и ее смысл
Отношение рабочих к своему труду
сегодня и сорок лет назад
В 1967 году вышла знаменитая книга
ленинградских социологов “Человек и его
работа”. Эта книга, рассказавшая об отношении к
труду, к своему заводу простых рабочих самых
разных специальностей, была одной из первых
серьезных работ в советской социологии и стала
общепризнанной классикой этой науки. Через сорок
лет социологи решили повторить тот опрос на тех
же ленинградских (теперь – петербургских)
заводах, задав те же вопросы рабочим того же
уровня квалификации.
Благодаря этому мы сегодня можем сравнить
советского рабочего с нынешним, постсоветским.
Cреди опрошенных была группа рабочих,
занятых трудом, не требующим ни особой
подготовки, ни применения машин и механизмов. В
1962 году это были: грузчик (образование 5 классов, 25
лет), зольщик кожевенного производства (5 классов,
29 лет), обрубщик (7 классов, 28 лет), крепильщик (4
класса, 31 год) и так далее. В 2001 году примерно на
тех же местах работали люди с совсем другим
образованием, в основном со средним специальным.
И сегодня, через сорок лет, физически тяжелый
труд выбирают по тем же самым причинам, что и в
шестидесятые: устойчивый заработок, надежда
улучшить жилищные условия... Конечно, у человека
со средним специальным образованием больший
выбор работы, чем у человека, окончившего 4–5
классов. Но собеседники 2001 года не собираются
менять работу: она близко к дому, зарплату платят
регулярно, “люди, с которыми работаю, меня вполне
устраивают”.
В лексиконе 1962 года встречаются слова:
“коллектив”, “взаимопомощь”, “почетная
грамота”, “премии”, “доска почета”.
Неквалифицированные рабочие говорили тогда об
“общественной пользе” или “пользе для
коллектива”, ощущении своей нужности: “Моя
задача, чтобы не простаивали другие цеха”; или:
“Если один из нас не выйдет на работу, то другие
не смогут ничего делать”, то есть останутся без
заработка. Есть и чувство локтя, взаимопомощи:
“Если у нас возникает проблема, то мы идем (к
начальству) всей бригадой”.
Завод в интервью 2001 года – это прежде всего
работодатель, несколько безличный. Основные
интересы рабочего новой формации – вне работы.
Поэтому в отношении к труду грузчика образца 2001
года нет ни смыслообразующих мотивов, ни
жизненных перспектив. Зато у него гораздо
большее пространство свободы, его перспективы
могут быть не связаны столь жестко, как в прежние
времена, с работой и предприятием.
И напротив, во всех интервью станочников как в
1962-м, так и в 2001 году – общее как раз то, что работа
сама по себе вызывает интерес. По данным нашего
исследования шестидесятых годов, именно
станочники более других групп рабочих были
удовлетворены работой и специальностью. Многие
сознательно выбирали свою профессию,
заканчивали ПТУ или учились на рабочем месте.
Работа с металлом, его обработка на станках
различного профиля – сквозная группа профессий,
всегда пользующаяся спросом. И потомственные
рабочие одной специальности не редкость: “И дед
здесь же работает вместе со мной. Еще работает!”
Общая тема, возникающая в этой группе, – особое
отношение к оборудованию. Станок как бы
превращается в часть самого работника,
одушевляется. Появляется особое чувство к
машине, механизму, которое не может возникнуть в
условиях неквалифицированного труда или
конвейера, с которым нет “личного контакта”:
“Станку надо верить!”; “Когда станок работает
хорошо, и настроение хорошее!” По характеру
звучания мотора определяется, в каком он
состоянии. Квалифицированный рабочий-станочник
разбирается в чертежах не хуже технолога с
инженерным образованием. Именно здесь
формировался так называемый “мастер – золотые
руки”.
Различия сказываются в другом. В 60-е годы
опрошенные планировали свое будущее, не только
повышая квалификацию (об этом говорят и нынешние
питерские станочники), но продолжая учиться (в
вечерней школе), тогда как нынешние собеседники
продолжать учебу не собираются: “зарабатывать
надо”.
Тема заработка в 60-е не возникала – сейчас она
непременна. Дело не в том, что заработок был
“безразличен” ленинградским рабочим, но в том,
что сама по себе роль рубля в тогдашней экономике
не была столь существенной – дифференциация
оплаты труда сводилась к минимуму.
Новая тема – беззащитность перед
администрацией.
Так, рабочий-вальцовщик, с которым беседа
проходила в 2001 г., пережив опыт увольнения по
сокращению на Кировском заводе, подробно
рассказал о том, как народ обманули с
ваучеризацией (людям продали пустые акции). Тем
не менее он намерен “пойти работать на хозяина”,
потому что на государственном предприятии
работника не ценят. У этого парня сформировалось
самосознание наемного работника, который обязан
думать о том, как выгоднее продать свою рабочую
силу. Он не видит ничего хорошего в своей работе и
лишь отрабатывает стаж за вредность.
Но все без исключения рабочие высокой
квалификации с гордостью говорят о своей работе.
Профессия для них – источник самоуважения,
достоинства. И в советское время, и сейчас они
думают о дальнейшем профессиональном росте,
повышении образования и квалификации – короче,
умственная работа действительно стимулирует
интерес к самому процессу труда.
Показательно, как видится будущая карьера
советским и российскому рабочему. Один из
опрошенных в 1962 г. подчеркивает, что он член БРИЗа
(Бюро по рационализаторству и изобретательству),
другой говорит, что имеет звание “Ударник
коммунистического труда” и принят в КПСС.
Механосборщик 2001 г. также планирует свою карьеру
– собирается стать мастером цеха.
Ясно, что сегодняшний механосборщик не упоминает
о производственном плане и о том, что работать
“надо сознательно”. Но с сожалением говорит о
том, что рационализирует что-то “для себя” и
рассказывает товарищам в “курилке”. Какой уж
там БРИЗ? Впрочем, в капиталистическом
производстве Японии рабочие кружки качества
активно действуют, почему бы им не действовать и
у нас? Видно, что люди тянутся к такого рода
творческому и уважаемому в коллективе делу.
Итак, в интервью 60-х годов и 2001 года гораздо
больше общего, чем различий. Прежде всего и тогда
и теперь содержание труда, его сложность,
требующая достаточной умственной нагрузки,
решительно определяет отношение к труду.
Отношения в рабочей среде стали в целом более
формализованными и прагматичными. Исключительно
важным было тогда для рабочих не только денежное
вознаграждение, но и символические действия
признания их труда – “...обрубщик сталелитейного
цеха говорит, что премии – это хорошо, но вот бы
еще грамоту дали!” В нынешних интервью подобных
сюжетов нет. Однако, например, в городе Муроме
сохранилась заводская доска почета, и рабочие
это ценят.
Смысл работы по-прежнему важен для человека и
тогда, и теперь, но сам этот смысл изменился.
Раньше акцент ставился на общественной пользе
того, что ты делаешь в данную минуту; теперь смысл
стал более личностным и может быть перенесен в
перспективу. “Пока учусь, а дальше буду жить
своей специальностью, – говорит одна из
работниц, – мне еще 4 года учиться (на заочном), а
там время покажет, останусь на этой фабрике или
нет. Я учусь на факультете экологии, и здесь моя
специальность может пригодиться. Я ее выбрала,
чтобы попытаться изменить мир к лучшему”. Ни
много ни мало!
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|