ИНСТИТУТ УЧИТЕЛЬСКОГО МНЕНИЯ

Учитель, которому больше всех нужно. Какой он, что его тревожит, о чем он думает, на что надеется? Мы пытались разобраться в этих проблемах в рубрике “Институт учительского мнения” вместе с нашими читателями и их учениками. Обсуждению этой темы и были посвящены вопросы, которые мы сегодня вам напомним.
1. Как вам кажется, можно ли работать эффективно, используя обычные методики введения–закрепления–контроля? В чем, на ваш взгляд, их плюсы и минусы?
2. Меняли ли вы коренным образом свои методы работы в классе? Если да, то почему? С какими трудностями вы столкнулись?
3. Как вы думаете, какие качества мешают учителю вводить и использовать новые образовательные технологии?
4. Есть ли рядом с вами люди, начинающие свой педагогический поиск? Как к ним относятся в школе – дети, учителя, родители?
5. Как вам кажется, в каких случаях справедлива фраза: “Нельзя экспериментировать над детьми”? Нередко учитель, который пытается работать
по-новому, слышит ее. Если границы нововведений в школе существуют, то каковы они, на ваш взгляд?
Но вопрос всегда ограничивает рамки размышлений, возможно, поэтому наши коллеги предпочли выразить свое мнение не только в виде последовательных ответов, а анализируя сегодняшнюю работу, вспоминая прошлое, порой споря с собой.

Нужно просто верить в себя, в идею, в детей.
Тогда обязательно все получится

Ваши материалы насчет судьбы эксперимента в школе заставляют меня вспомнить о том, что любой человек, пытающийся что-то изменить в любой области знаний, обречен существующей системой ценностей на непонимание, борьбу, одиночество. От него снова и снова будут пытаться избавиться. Но почему люди это делают? Я уверен, что у гонителей столь неуживчивых (со сложившейся системой) работников есть своя правда. Ведь, с точки зрения всех остальных, чаще всего никакой новой теории у него нет, есть лишь недовольство тем, что уже существует, своеобразная строптивость. А на строптивых, как известно, воду возят. Хотя чаще всего в строптивые новаторы попадает тот, кто просто честно делает свое дело.
Видимо, для тех, кто сегодня начинает свой поиск, важно понять, что трудности – это нормально, что нужно просто верить в себя, в идею, в детей, тогда обязательно все получится. Надеюсь, мой текст будет достаточно оптимистичен, потому что мы (с моей семьей) до сих пор верим в то, что самое лучшее место в мире там, где мы есть. Пессимисты считают иначе.
Все началось в 1949 году на Дальнем Востоке. В таежном поселке нам с учениками удалось отыскать действенные процедуры обучения английскому языку на основе обильного чтения адаптированных книжек (учебников тогда в эти места не завозили) и либеральной системы оценок. Это оказалось вполне терпимым для администрации, и мне поручили организовать школу рабочей молодежи. Но когда тот же либеральный поиск позволил нам построить школу, которая оказалась лучшей по успеваемости в СССР (97%), от меня поспешили избавиться. Дело в том, что в три процента неуспевающих попали военные высшего командного состава, которым просто нужно было для дальнейшего карьерного роста получить аттестаты о среднем образовании. Я же предложил им выбрать класс, соответствующий их уровню. Такого унижения они стерпеть не смогли, и их жалобы быстро привели к тому, что мне предложили уйти с занимаемой должности по собственному желанию. Других мер ко мне не могли применить, так как, с одной стороны, я тоже был ветераном войны, с другой – никогда не был членом коммунистической партии.
Новое место работы я нашел в Горьковской области, переместившись туда с Дальнего Востока. Как преподаватель английского языка, я нашел место в металлургическом техникуме. Методика обильного чтения позволила обеспечить вполне “программные” требования: к третьему курсу студенты свободно читали статьи в американских журналах по своей специальности и использовали их в курсовых работах. Начальство снова было недовольно: мол, у нас техникум металлургический, а не языковой. Когда я на этой основе написал и издал учебник для техникумов, от меня постарались избавиться, просто отменив обучение английскому языку в техникуме, – мол, в городских школах обучали только немецкому и французскому языку. Мне ничего не оставалось, как поступить в аспирантуру в Москве и защитить диссертацию, после чего я получил кафедру в пединституте на Украине. Тот же либеральный поиск на факультете иностранных языков позволил организовать такое интенсивное общение студентов в парах, что уровень знаний языка у них намного превысил программные требования. Такой успех либеральной методики не устраивал тех, кто постоянно оправдывал собственные неудачи “перегрузкой” программ. Проверки устраивали с педантичной регулярностью и выдумкой. Меня и моих студентов так ими измучили, что я стал искать новое место и довольно быстро прошел по конкурсу в подмосковный пединститут.
Однако там произошло то же самое, когда наш поиск привел к идее “учебной вертикали”. Ее нам удалось развить на основе старого, двухвековой давности, опыта школ Белл-Ланкастера, где старшие ученики обучали младших. Нам удалось показать, что в таких учебных вертикалях старшие ученики эффективно учатся сами именно потому, что используют свои еще слабые книжные знания по их прямому назначению – объясняя младшим то, что тем бывает трудно понять. Наши учебные вертикали дали такой замечательный эффект, что утвержденный министерством и рассчитанный на десять лет эксперимент было приказано прекратить на второй год. Видимо, у начальства была своя правда: если признать этот успех, то нужно будет где-то что-то изменять в сложившейся системе. Гораздо проще было меня уволить...
После этого мне пришлось работать преподавателем курсов английского языка в Москве, заниматься репетиторством. Но, право слово, работать всегда было интересно: ведь я никогда не переставал искать истину и не тратил силы на борьбу с властями. В результате стал сотрудником Московского государственного университета им. Ломоносова, о чем, естественно, совершенно не жалею. У меня появились соратники, все больше людей разделяют мои ценности, принимают идеи. Им тоже придется столкнуться с трудностями, и именно к ним я сегодня обращаюсь: не сдавайтесь, делайте свое дело, и тогда все у нас получится.