Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №6/2002

Вторая тетрадь. Школьное дело

РЕЖИССУРА УРОКА
ЛИРИЧЕСКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Елизавета БОГДАНОВА,
преподаватель биологии

«Воспитание ума и сердца»,
или Туши прекрасные порывы!

Педсовет в одном из московских педагогических колледжей

Нам нередко приходится сталкиваться с чем-то, что нас возмущает. А уж в учительской тем более можно услышать негодующие речи во имя справедливости. А уж если «во имя» – то краски непременно сгущаются, а мысль заостряется. Это, наверное, знакомо каждому. И мы намеренно сохранили в речи рассказчицы негодующую интонацию – в надежде, что она не помешает читателям правильно реконструировать исходную ситуацию и прийти к полезным для себя выводам.

Привычная мизансцена

Педсовет у нас обычно по четвергам. А тут пригласили известную даму – методиста по воспитанию, а дама в четверг прийти не могла. Поэтому педсовет перекинули на вторник.
На вторник никто из учителей настроен не был. Поэтому в актовом зале из 150 учителей собрались всего человек 20. Я пришла туда потому, что мне нужно было согласовать изменение своего расписания.
Всякий раз я иду на педсовет как на… промывание желудка. Когда врач назначает тебе укол или какую-то гадкую процедуру, ты начинаешь вибрировать – тело твое боится. То же происходит и с моей психикой, когда надо идти на педсовет.
Я пришла в актовый зал и села как порядочная. На сцене – президиум. Сидят председатель, секретарь и приглашенная дама. Впечатление мастодонта она, слава Богу, не производит. Ее вид вызывал доверие и успокаивал. Но, как выяснилось, радоваться было рано.
В зале всегда первые ряды свободны – они для начальства. Но начальства было мало. Поэтому до середины зала сидели всего человек 5–6. А остальные учителя заняли последние ряды – во-первых, поближе к двери, а во-вторых, мы всегда на педсовете отсиживаемся: кто тетради проверяет, кто газеты почитывает. Вот такая привычная мизансцена.

Об этом не может быть и речи!

Председательша (преподаватель педагогики) встает и объявляет, что сегодняшний педсовет посвящен теме «Воспитание ума и сердца». Я всегда удивляюсь: ну нельзя же на полном серьезе разглагольствовать о подобных вещах!
Нам представляют гостью и говорят, что Татьяна Юрьевна, мол, просит на выступление час. Публика выпадает в осадок, потому что час – это слишком. У нас только отчетные доклады за год бывают такими длинными, все остальные – по 10 минут.
Но учителя народ дисциплинированный – настроились терпеть. И вот эта Татьяна Юрьевна выходит на край сцены и начинает говорить в странной манере переводчиков американских фильмов. У всех глаза на лоб полезли. Многие даже оторвались от тетрадок и книжек.
Короткие фразы с задранными кверху окончаниями настораживали. Но то, что она говорила, настораживало еще больше:
– Я так понимаю: тема педсовета – воспитание ума и сердца. Но о каком воспитании может идти речь, если вы пригласили гостя, а сами сидите в конце зала и занимаетесь своими делами. Об этом не может быть и речи! Я пришла с вами работать.
При этом тон у нее становился все более и более угрожающим. У председательши брови взлетели вверх, и она, улыбаясь и всем нам подмигивая, начала просить пересесть поближе. Два-три слабонервных из администрации пересели тут же. Остальные держали оборону.
Гостья продолжала развивать эту тему. Пересели поближе еще человек 5 – из тех, кто был сзади. Территория перед президиумом более-менее заполнилась. Я сидела и чувствовала себя провинившейся школьницей, которую отчитывают за отсутствие сменной обуви.

Тихонов в позе льва

Дама продолжила в своей странной манере. Оказывается, она пришла с нами работать, потому что мы много говорим о воспитании, но дети у нас (вообще-то у нас в колледже – студенты) по-прежнему грязные, чумазые, вихрастые, их как бы не касалась рука педагога. Не надо проводить занятия по этике, по этикету, надо просто с ними ежечасно, ежеминутно заниматься воспитанием. Существуют тысячи секунд нашего общения с детьми! Какая разница, куда ребенок положит вилку, ложку и так далее? Важно, как он проявляет себя в жизни…
Она попросила включить ей видеомагнитофон. “Доживем до понедельника”. На экране – Тихонов.
– Вот посмотрите, – поясняет Татьяна Юрьевна, – на этого педагога. Он стоит в позе льва. Он готов к прыжку. Он вызывает ярость у учеников. Он идет по классу, размахивает руками. Это стереотип педагога, который занимает пространство. Он вызывает учеников на себя, все должны ему подчиняться. Он кумир у учеников. Вот сейчас он вызовет ученика, который выше его… Стоп! Вы видите, как он поднял подбородок? Он унижает его, он ставит себя выше относительно этого ученика. Вы видите, он сейчас возьмет ручку. Зачем ему ручка? Ведь он не собирается писать. Он ручку берет для удлинения руки, для удлинения указующего перста. И он начинает объяснение. Он очень красиво говорит, но все это – тоталитарный стиль. Этот тоталитарный стиль воспитывает исполнителей. Вы обратили внимание на лица учеников?..
Не успели мы с соседом обмолвиться двумя словами по этому поводу, как начался следующий фрагмент. Татьяна Юрьевна тут же замахала руками, чтобы выключили телевизор. Она скажет, когда надо будет включить.
– Вот вы посмотрели, – назидательно продолжила она, – на тоталитарный стиль педагога. А ведь мы говорим о воспитании свободной личности! Ребенок – это личность, которая должна сама создавать вокруг себя мир, осмыслять его. Такой способ учительствования не способствует воспитанию личности.
И Татьяна Юрьевна поведала нам о том, какой способствует. Однажды она пришла во 2-й класс и сказала: “Здравствуйте, юноши и девушки! Мне нужен стул”. В классе – тишина. Она спросила: «В этом классе есть юноши?» Никто не встал. Тогда она подошла к одному из второклассников и спросила: скажи, ты кто? Он сказал: я – ученик. «Вот видите, – восклицала Татьяна Юрьевна, – к чему приводит такой стиль воспитания? Молодой человек осознает себя всего лишь учеником! Он не осознает себя юношей, мужчиной!..»
Я подумала, что действительно он никакой не юноша, а мальчик…

Надо тщательно оберегать личность!

– Я была как-то раз в школе самоопределения, – Татьяна Юрьевна продолжила свою речь новым примером. – Эту школу нам рекомендуют как образец современного стиля формирования нового сознания. Сижу на уроке в начальной школе. Вдруг ребенок в кроссовках идет по партам, прямо по тетрадям. Я в ужасе. Встаю, подхожу к учительнице и спрашиваю: что это у вас? А она говорит: у нас свобода личности. «Ну коль у вас свобода личности, то у меня тоже свобода! Я присутствовать здесь не собираюсь!» Встала и ушла.
Тут и мне захотелось встать и уйти. Но сижу и пухну от противоречия между ее стилем поведения и тем, что она говорит.
– А как вы работаете с учениками?.. Давайте я вам покажу. Сейчас будем с вами играть… Встаньте, пожалуйста, вы!
Татьяна Юрьевна вытаскивает из первого ряда одну из учительниц на сцену.
– Вот представьте себе, что мы с вами хорошо знакомы. Я с вами встречаюсь: здравствуй, как ты сегодня хорошо выглядишь! Что бы вы мне сказали?
Учительница начинает пыхтеть, краснеть и лепетать, что она бы, мол, ответила: и ты сегодня хорошо выглядишь. После чего Татьяна Юрьевна многозначительно спрашивает: «А вас ничего не смутило? Я повторю фразу: как ты сегодня хорошо выглядишь». Учительница в замешательстве: то ли за “ты” надо зацепиться, то ли за что-то другое? Как угодить просвещенной даме?..
– Вы меня плохо слышите, – и, обращаясь в зал, добавляет: – Люди вообще плохо слышат. Я сказала: как ты сегодня хорошо выглядишь. Нехорошо так говорить, потому что после такого «комплимента» вы пойдете домой и будете до вечера думать: выходит, я только сегодня хорошо выгляжу? Соответственно, воспитание заключается в том, что надо тщательно оберегать личность. Так к ней относиться, так бережно ее охранять, чтобы не дай Бог ее не обидеть. (Но сама-то она как бы уже пару раз по нам прошлась!) Хорошо, садитесь, спасибо. А теперь, пожалуйста, вот те четверо с краю, поднимитесь на сцену!

Повторяйте за мной!

У нас в актовом зале так: рядов пять «парадных» кресел, потом проход и дальше рядов двадцать. Она работала только с десятью человеками, которые были у нее перед глазами. Даже взгляда не бросила на тех, кто остался сидеть за проходом. Как будто их не существует!
Впрочем, я была счастлива, что она меня не трогает…
Подняв следующих четырех, она говорит:
– Мы часто играем с детьми в такую игру. Вызываю четверых. Какие педагогические моменты по воспитанию друг друга, то есть по самовоспитанию, они могут показать?
Первой из вас я дам фразу, которую она произнесет вслух. Вторая расскажет нам, что произойдет с первой, если она сделает это сию минуту. Третья расскажет, что произойдет с ней, если она будет это делать целую неделю, а четвертая – целый год. Повторяйте за мной фразу!
Первая повторяет: я хочу купить цветы и подарить их своей подруге. Вторая: это очень хорошо; если ты будешь делать это регулярно, у тебя будет хорошее настроение. Третья: через неделю у тебя появится много друзей. Последняя говорит о том, как все будет прекрасно через год.
Следующая фраза: «Я налила себе стакан водки и хочу выпить». (Вообще-то фразы надо было читать вслух по листочку. А тут листочка нет. Татьяна Юрьевна сказала, что мы должны вообразить, как она играет с детьми в эту игру. Но я не поняла, почему бы ей, уж если она собралась показывать упражнение, было не принести этот листочек.)
Наконец первая произносит: я налила себе стакан водки и хочу выпить. Вторая говорит: тебе станет плохо. Третья: если ты будешь пить всю неделю, ты потеряешь работу и друзей. Четвертая: если будешь пить весь год, то ты заболеешь.
На мой взгляд, комментарии не шибко оригинальные. Татьяна же Юрьевна продолжала:
– И тогда я говорю ученику: «При мне возьми и этот листочек разорви. Будешь ты после этого наливать стакан водки? Не будешь. Все!» Вот и все воспитание! Мне одна мама рассказывала, как ее сын тот листочек, который ему в школе достался, принес, поставил на холодильник, и он у него целую неделю простоял!

А еще – учителя!

Новую игру Татьяна Юрьевна опять начала с теории: дети должны уметь слушать друг друга… чтобы личность развивалась, она еще должна уметь слышать других…
Тут она вызвала следующих трех жертв:
– Проверим, как вы слышать умеете. Двое идут в коридор! Тому, кто остается, я скажу фразу, он ее произнесет, а вы двое должны ее повторить. Все, что услышите, придя из коридора. Но только учтите: это не должен быть испорченный телефон!
После этой прелюдии мы слышим зубодробительную цитату. Повторить ее не смогу – что-то про индейцев, которые, идя на охоту на островах Малой Гвинеи, заламывают прутья тростника, предполагая, что прутья задержат заход солнца и они засветло успеют вернуться домой.
Эта фраза достается молодой учительнице истории. Та смущена и настолько не в себе, что тут же все забывает. Она повторяет лишь четверть фразы, пропуская, конечно, кучу слов. Вторая начинает бойко повторять эту четверть, пропускает еще пару слов, спотыкается и в конце концов говорит: не знаю. Третья повторяет за ней: не знаю.
Ведущая бодро подводит итог:
– Вот видите! Мы не умеем слушать друг друга. А фраза была такая, – она медленно повторяет фразу наизусть, всех при этом ставя на место, потому что все мы полные дураки. А еще – учителя!

Что вы стоите? Играйте!

Дальше – еще хлеще. Выходят на сцену двое.
– Вот вы – взрослый человек. А вы – маленькая девочка, – говорит Татьяна Юрьевна очень полной женщине. – Вы идете в этом направлении, а вы – в обратном. Идете навстречу друг другу, и вдруг перед вами – большая лужа. Она такая длинная, что обойти ее нельзя. Играйте!»
Вторая в ступоре: как ей играть ребенка? какого возраста?.. Стоят, бедные, напротив друг друга в полном недоумении.
Татьяна Юрьевна поясняет:
– Вот вы – взрослый человек. Вы видите, что напротив вас стоит маленькая девочка, туфельки у нее худенькие, с тоненькой подошвой. Что вы будете делать? Ваши действия?
– А вы, – обращается она ко второй, – изображайте же маленькую девочку! Что вы стоите на месте?
Бедная женщина начинает изображать перепрыгивание через воображаемую лужу. Я, сидя в зале, ей, конечно, очень сочувствовала: тема не задана – какой величины лужа и можно ли ее перепрыгнуть? И глубины какой неясно, может быть, ее можно вброд перейти… И при этом еще требуется вести себя артистично, да еще проявить полноценное чувство морали и знание этики, которое неизвестно где заканчивается и где начинается!.. Короче, не позавидуешь.
Пока одна пыталась прыгать, как маленькая девочка, другая ей говорит: «Подожди, не прыгай!»
– Стоп! – кричит ведущая. – Как-как вы ей сказали? Вы сказали ей с позиции взрослого человека, который предполагает, что перед ним девочка слишком маленькая, чтобы принимать собственные решения!
Учительница на сцене засмущалась. Да и я тоже была в недоумении. А как же все-таки с маленькой девочкой быть? Как же детскую душу не оскорбить в этой ее попытке перепрыгнуть?.. Можно, конечно, на все наплевать и просто сказать: не мочи ноги! Это один вариант. А есть другой выход?..
Я впала в полное оцепенение. Те двое тоже. Правда, «маленькой девочке» было проще: ей всего-то надо было спокойно выждать созревание педагогической мысли. А эта, которая взрослая, потерялась окончательно – стала как-то судорожно махать руками и кричать: сейчас! подожди! не прыгай!..
– Вот, уже лучше, – говорит Татьяна Юрьевна, – уже видно, что вы не давите на нее. Поэтому маленькая девочка, наверное, уже что-то придумала. Покажите нам, что придумала маленькая девочка...
Я была в состоянии такого оцепенения, что даже не поняла, чем же наконец завершилась эта замечательная ситуация. Но педагогический прием был показан, и ведущая осталась очень довольной.
Вот пойди и подумай…

– Надо постоянно задавать детям, – усердно поучала нас Татьяна Юрьевна, – три ключевых вопроса. Первый: чего ты хочешь? Вот бежит ребенок по школе и орет. Я останавливаю его и говорю: чего ты хочешь? Он отвечает:
– Ничего не хочу.
– А чего же тогда орешь?
– Просто так.
– Вот пойди и подумай, чего ты орешь.
И все, и не надо больше ничего. Ребенок пойдет и будет думать.
Второй ключевой вопрос: как ты себя чувствуешь после содеянного? Вот опоздал ребенок на урок. Я его спрашиваю:
– Чего ты хочешь?
– Я хочу войти в класс.
– Как ты себя чувствуешь после этого?
– Мне неловко.
Вот он, воспитательный момент!
И третий вопрос: что чувствуем мы (я) после твоего поступка?
И не надо ни поучать, ни наказывать, ни уроков этики проводить. Надо все время задавать ему эти три вопроса, и ребенок все осознает сам.

Вы поняли, что этого делать нельзя?!

– Сейчас я вам покажу коротенький, но очень поучительный фрагмент, записанный на видео. Смотрите внимательно, – обратилась Татьяна Юрьевна к залу.
На экране видим: не то начальная школа, не то детский сад, дети идут парами, и одна девочка идет сзади всех. Дети идут по кругу и на кого-то, кто не в кадре, заглядываются.
Фрагмент показали дважды. Никто ничего не увидел, кроме обычной детсадовской показухи перед камерой. И тут ведущая стала «открывать нам глаза»:
– Вы обратили внимание на эту девочку, которая идет сзади? Вы видели, что она идет одна? Вы поняли, что этого делать нельзя? Что она одета хуже всех? (Никто, конечно, ничего не понял: дети как дети – в каких-то шортиках, платьицах.) Хуже всех!!! И осталась без пары. Нельзя девочку оставлять без пары. Вы программируете у ребенка комплекс неполноценности. Эта девочка закончит школу и всем потом отомстит. Она выйдет на улицу, начнет курить марихуану, колоться героином, потом умрет от СПИДа. И это будет та самая девочка, которая в детском саду шла одна, без пары! Она не сможет выйти замуж. Вы запрограммировали ее на это. Не создавайте ребенку такую ситуацию!..

Мы по воспитанию на последнем месте!

Потом она говорила о том, насколько ужасна российская педагогика. Что мы по воспитанию на последнем месте. Что, оказывается, надо на “спасибо” говорить “спасибо”.
– Я видела ребенка, который купил булочку в школьном буфете, заплатил и сказал “спасибо”. А ему буфетчица ответила: спасибо, дорогой. Ребенок стоял, зажав булочку в руках, и осмыслял, что произошло. Потом он сделал шаг назад и сказал: нет, я же вам сказал спасибо за булочку. И буфетчица ему опять повторила: спасибо, дорогой. Он ушел, и мы видели процесс его воспитания. Весь мир уже говорит “спасибо” на “спасибо”. Я сгорала от зависти, когда в Зальцбурге две немецкие девочки едут на велосипеде и говорят друг другу “данки шон”. Наши дети к этому еще не приучены – говорить на “спасибо” “спасибо”. Говорят на “спасибо” пресловутое “пожалуйста”. Или даже вообще ничего не говорят. Мы – самая бедная страна. Мы и Индия. Мы должны заниматься духовным воспитанием детей. Все то, что я вам сейчас показала и о чем рассказала, все это способствует возникновению, выращиванию свободной личности и свободного стиля общения.
***
После этого ей преподнесли цветы. Как только председатель президиума отвернулась, я тут же смылась с педсовета, чтобы больше не участвовать ни в обсуждениях, ни в разборах всяких там педагогических преимуществ.
И главное, поймите меня правильно, – со многими вещами, которые звучали со сцены, я как бы согласна. Но ни с манерой ведения, ни с приемами, которыми ведущая макала нас в лужу как педагогов во время так называемых игр, я согласиться никак не могу. Большего унижения я еще не испытывала. А ведь она ведет курс в одном из педагогических университетов!

Записано на диктофон Вячеславом БУКАТОВЫМ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru