ШКОЛЬНОЕ ДЕЛО

Вызов к языковому барьеру

Немного ироничная статья о том, как обезопасить головы учеников от засорения английским наречием, писанная в прошлом преподавателем оного, а ныне психологом, с присовокуплением необходимых советов, рекомендаций и правил для противоборствующих сторон

Токио. Международная конференция по демократическому образованию. Представитель израильской делегации спокойно и с улыбкой советуется с тысячным залом: что ему здесь лучше поставить: was или were. Странно, но публика не возмущается его необразованностью, а просто смеется и хором говорит: «Was!»
Что это? Сон? Мечта? Это реальность и нормальное положение дел. Для них нормальное. А для нас, измученных Past Perfect Continuous в школе и в институте, изучавших иностранный язык годами и все эти годы не говоривших на нем, для нас такая ситуация недопустима. Мы очень серьезно относились к чужому языку, порой гораздо серьезнее, чем к родному. Мы его очень уважаем и поэтому не имеем права делать ошибки. И встает невидимая стена между залом и интересными нам людьми, говорящими на английском, между нами и любимой песней “Doors”, которую мы не попытались понять.
Имя этой стены – «языковой барьер». Преподавая язык в школе, в институте, на частных уроках, я сталкиваюсь с ним в его многообразных проявлениях.
Вот от этой большой любви к нему я сейчас и попытаюсь повернуть ваши сердца к загадочному, почти непостижимому процессу закрепления у ученика языкового барьера. Я писала про него диплом и искала в Ленинской библиотеке, что пишут об этом ученые. Через несколько дней я обнаружила, что ничего не пишут. Поиски в Интернете также ничего не дали. Мне было трудно в это поверить: это так важно – он есть у большинства граждан России, и никто про него не пишет! Я продолжила поиски, и вот через две недели господин Бернстайн, который и ввел это понятие, прояснил его. Итак, цитата из Британской педагогической энциклопедии: «Языковой барьер может быть рассмотрен как система, которая заключает в себе набор знаков (фонем, морфем, слов) и группу правил, которая определяет допустимые комбинации. Лингвистическое понимание предусматривает общий репертуар знаков или общий набор правил. В этом смысле уже существуют барьеры между разными этническими группами». То есть господин Бернстайн даже не имел в виду разные языки, он был озабочен разницей в структуре языка у представителей разных классов.
Меня же интересуют проблемы несколько другого рода, так что мне ничего не оставалось делать, как сформулировать свое понимание языкового барьера. Это психологический феномен, связанный с личностными и коммуникативными проблемами, он проявляется в том, что человек, изучающий язык,
– владеет достаточным объемом лексики и грамматики, но не может применять эти знания в реальной ситуации общения;
– не может понимать и переводить письменный текст, в котором встречаются незнакомые слова и грамматические структуры;
– не может усваивать новые знания о языке и связывать их с уже имеющейся базовой структурой.
За проявлением языкового барьера могут стоять страхи неправильно произнести слово, быть непонятым и смешным, выглядеть некомпетентным.
Что же требуется для того, чтобы создать у ученика этот самый языковой барьер? Ему необходимо передать несколько «сообщений», так чтобы они крепко-накрепко засели у него в голове. Итак, сообщение первое: «Изучать язык скучно и трудно». Это послание хорошо тем, что дарить его можно с самого раннего, дошкольного возраста. Достаточно лишь дать понять, а главное дать пережить, что это совсем неинтересно, лично его абсолютно не касается и это именно та сфера знаний, где абсолютно невозможно быть успешным, счастливым и личностно заинтересованным. Для этого необходимо исключить из занятий игры, юмор, живое общение, какую-либо информацию о самом учителе и его опыте изучения языка, возможность выбора видов деятельности.
Второе послание: «Мне всегда не везет с учителями». Необходимо избегать какого-либо личного контакта с учениками. Не забывайте ни на минуту, что вы на работе, а они на учебе. Ни в коем случае никогда ничего о себе не рассказывайте. Не улыбайтесь и не шутите, ведь изучение языка дело серьезное. Не обсуждайте с ними, как и что им больше подходит в обучении. Они должны понять, что вы такая, какая есть, и специально для каждого ничего менять не собираетесь. Методика, которой вы пользуетесь, самая лучшая и эффективная для всех и каждого, причем вы можете судить об этом гораздо лучше самих учеников.
Третье послание гласит: «Я не способен к языкам».
Здесь главное – побольше оценок, пятерок, двоек, колов, подойдут также любые оценочные суждения, отрицательные характеристики. Очень важно никогда не объяснять, за что вы ставите ту или иную оценку и что, собственно, вы оцениваете. Старайтесь оценивать не действия и не работу человека, а его самого. Очень полезно также ставить ученика во всякие неловкие, неуспешные ситуации, когда заведомо понятно, что он с ними не справится.
Четвертое послание звучит так: «Язык – это не мое, это что-то далекое, отчужденное от меня». Здесь важнее всего не замечать, кого вы учите: что это за человек, зачем ему язык и как он собирается его использовать. Важно организовать процесс обучения таким образом, чтобы у ребенка было ощущение, что все, что происходит на уроке, его абсолютно не касается, не интересует, эмоционально не затрагивает и главное – совсем не связано с его реальной жизнью, с его будущим и настоящим.
Еще одно утверждение: «Я никогда не смогу общаться на языке и вообще им пользоваться». Тут важно не создавать на уроке таких ситуаций, в которых человек мог бы попробовать пользоваться языком. Скорее нужно объяснить, что до пользования еще ой как далеко и то, чем вы занимаетесь, никак не связано с реальным общением. Но что оно (общение) совершенно невозможно без огромного объема лексики и без выполнения всех упражнений, когда-либо придуманных бабушкой Бонк. Еще здесь очень полезно сформировать представление об иностранцах, которые всегда ждут от людей, изучающих язык, абсолютно правильную, грамматически верную речь без какого-либо акцента. Они никогда не простят малейшей ошибки, для них главное в человеке – правильная иностранная речь.

И последнее: «Если я скажу что-нибудь на языке, то наверняка неправильно. Меня не поймут, и я тоже ничего не смогу понять». То есть растеряюсь и мне будет безумно стыдно. Этого добиться очень легко. Но учитель должен иметь хорошую реакцию и исправлять ошибки немедленно, ни в коем случае не давая учащемуся закончить предложение. Причем делать это надо с соответствующей осуждающей интонацией и уничтожающим взглядом, переходя на личности.
Так что преподавайте язык так, как надо, дорогие коллеги, и ни о чем не задумывайтесь, тогда и нам, психологам, работы хватит.
А вы, дорогие ребята, верьте всему, что говорят ваши учителя, и ничего не пробуйте делать на языке, а то вдруг получится, что в далекой стране в очень серьезной обстановке вы произнесете возмутительную и очень смелую фразу. Фразу свободного человека. Вы скажете из всей делегации: “У меня самый плохой английский. Поэтому выступать выбрали меня. Так что здесь лучше поставить: was или were?» И зал проникнется к вам симпатией.