КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО МУЗЕЮ 

Еще ребенком он влюбился в радугу...

Петров-Водкин и XXI век

Точнее, Москва первого года XXI века. Еще точнее, Москва, Неглинная, 14, Московский центр искусств, декабрь 2001 года. Казалось бы, Петров-Водкин давно и хорошо известен. Однако и в этот раз устроители выставок центра угадали открытие.

Краткий отлет в прошлое: давным-давно в некогда знаменитом новосибирском театре «Красный факел» шла некогда знаменитая пьеса Н.Погодина «Кремлевские куранты». Та самая, где Ленин просит старого еврея-часовщика научить куранты Кремля играть «Интернационал». Отыскать часовщика было поручено матросу Рыбакову – нестандартному чекисту. Художником спектакля был Василий Шапорин. Одно из мест действия – «комната Рыбакова». Когда открывался занавес, перед зрителем представал номер в гостинице «Метрополь», где в первые послереволюционные годы жили первые советские руководящие работники и всю стену занимала картина Петрова-Водкина «Купание красного коня». «Но почему Петров-Водкин?» – спросила я художника. «Очень просто, – ответил Шапорин, – Рыбакову предложили выбрать комнату, в одном из номеров он увидел оставшегося от прежних владельцев «Красного коня». И он захотел жить именно в этой комнате, потому что было в картине нечто революционное, созвучное времени и его, Рыбакова, настроениям». Нелишне сказать, наверное, что Василий Шапорин был знаком с Петровым-Водкиным, преклонялся перед самобытностью и масштабом его творчества.
Но вспомнила об этом спектакле потому, что в общественное сознание надолго вложили: главная картина Петрова-Водкина – «Купание красного коня», ибо здесь – предчувствие революции. Потом она превратилась в его единственную картину, потому что вообще творчество Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина (1878–1939) считалось официальной эстетикой не совпадающим с соцреализмом. Подлинным открытием для людей второй половины ХХ века стала большая выставка произведений художника в стенах Русского музея (1966). Впервые он предстал во весь свой гигантский рост. Потом он стал постоянным гостем выставок портрета, натюрморта и т.п. Стали выходить книги о нем. Была напечатана его проза («Хвалынск», «Пространство Эвклида», «Самаркандия»).
А с революцией у Петрова-Водкина отношения были не близкие, но и не далекие. Дело в том, что происхождением и образом жизни будучи спаян с низами общества, остро чувствуя их настроения, он в то же время был над ними. В силу философского склада натуры, стремления во всем «дойти до сути», осмыслить бытие человека в его самых простых, естественных, исконных проявлениях. Надвигающиеся катаклизмы он, естественно, чувствовал. Обновления мира жаждал. Но искал – всюду и всегда – гармонию. Распад, разлом, диссонанс не были его категориями. Поэтому, побывав во многих художественных школах, изучив разнообразные направления искусства начала ХХ века, он избрал своими учителями мастеров высокого итальянского Возрождения и русскую иконопись. А «Купание красного коня» он написал еще в 1912 году, когда погрузился в эстетику европейского символизма. Но это погружение закончилось прощальным признанием: «Мне грустно было расставаться с моей кормилицей, у которой не оказалось больше для меня молока». Этим «молоком» было стремление символистов проникнуть за внешнюю оболочку предметного мира, изобразить некие философские сущности. Но вот качество живописи, сам характер изображения у модных тогда А.Беклина и Ф.Штука не устраивали Петрова-Водкина категорически. Русский живописец мечтал о господстве цвета и света ради воплощения гармонии. Еще ребенком он влюбился в радугу и считал, что именно благодаря радуге первая его встреча с красками оказала такое решающее воздействие на всю дальнейшую жизнь.
Нынешняя выставка картин Петрова-Водкина хороша именно тем, что в немногочисленных экспонатах показывает обретение художником целостного стиля, метода, языка. Современник нескольких революций и войн, он искал и воплощал гармонию мира. И это особенно сильно воздействует именно в наше неспокойное время. Много ли есть художников, которые дарят вам чувство гармонии и покоя? Да, именно покоя...
Это удивительное свойство живописи К.С.Петрова-Водкина заметил еще в 1932 году один из самых чутких наших искусствоведов, Н.Н.Пунин. «Чувство покоя, опирающегося на большую форму, чувство гармонии, обусловленное единством мировоззрения» отмечает Пунин и здесь же указывает источник – опору на надындивидуальную художественную традицию, сложившуюся в высоком Ренессансе. И наиболее ясно и побеждающе выразилось это чувство в женских образах, добавим мы. Более того, ему удалось создать свой особый и пленительный женский тип, в котором соединились черты Мадонн Леонардо и Дж.Беллини, российских Богородиц и реальных женщин питерских окраин или приволжских деревень. Особенно показательным будет сравнение образа «Богоматери Умиление злых сердец» с картиной «Мать» и, например, более поздним «Портретом девушки». Тот же тип: удлиненный овал лица, гладкие волосы на прямой пробор, длинный разрез светлых глаз, еле обозначенные брови, высокая грациозная шея... И состояние внутренней сосредоточенности и покоя. Те же черты – в изображениях девочек на разных картинах, в том числе и на знаменитой «Тревоге». Он вообще любил писать юные лица, еще не искаженные жизнью...
И конечно же продолжают изумлять натюрморты Петрова-Водкина. Его постоянно беспокоила мысль, что с развитием умений, технологий и аналитизма искусство начинает терять «остроту предметного восприятия». В своих натюрмортах он полностью сохраняет эту остроту и возводит значимость обыденных предметов в какую-то невероятно высокую степень. На выставке экспонируется знаменитая «Селедка» (1918): жухло-розовая скатерть, синяя бумага, на которой лежит ржавая селедка, рядом – две картофелины и горбушка ржаного хлеба. Да, здесь есть информация о голоде в Петрограде, но вместе с тем присутствует некая величественность, вечность простых вещей. И более поздние натюрморты столь же лаконичны по количеству предметов и столь же поразительны по ощущению величия простой жизни.
Поздний Петров-Водкин более сдержан в цвете. А ранний... Картина «Полдень» (1917) очень представительна для художника как колориста и философа. Он строит ее колорит на контрастах трех цветов: синего, зеленого и красного. Холмистый пейзаж, простор полей, синие дали реки у горизонта и люди, населяющие этот мир. Здесь мать и дитя, отдыхающие косцы, похоронная процессия на вьющейся среди холмов дороге, еще люди. Мир, полный жизни (смерть ведь тоже часть жизни), полный согласия и красоты. Это вид сверху, панорама России. А на самом первом плане холста – ветвь с огромными спелыми яблоками... Крупный план, которого тогдашний кинематограф еще не знал. А Кузьма Сергеевич Петров-Водкин знал, как передать зрителю свою философию жизни, ее полноты, ее радости.