МЕТАФИЗИКА ДЕТСТВА
 

Детское время – не такое, как взрослое. Это отчетливо понимаешь, когда в доме появляется маленький. Изменяешь многие свои привычки, чтобы приспособиться к этой новой жизни. Не так, как раньше, а гораздо острее, проникновеннее переживаешь праздники, которые встречаешь вместе с детьми. Чаще, глядя на них, задумываешься: как, из чего вырастают у ребенка чувство времени, представления о временных категориях? Только ли из наших уроков и бесед? Вполне возможно, что каждый выстраивает со временем свои собственные отношения. Некоторые наблюдения и предположения о том, как это происходит у городских и деревенских детей разного возраста, читайте, пожалуйста, в сегодняшнем выпуске «Метафизики детства».

Счастливые числа календаря

Смысл и назначение праздника в истории детской жизни

Одоление времени

Время окутывает маленького ребенка, поглощает в себе. Не зная о его цикличности и линейности, ребенок живет этим. Когда малыш на детской площадке бегает кругами вокруг мамы, разговаривающей с соседкой, – может быть, это цикличность времени проживается им, захватывая целиком? Он может крутиться так несколько минут, пока не закружится голова. Или прыгать на одной ножке, разбивая время на одинаковые ритмические промежутки. Или говорить считалку, половина слов в которой непонятна. В маленьком ребенке живет ритм времени, но в его лексиконе нет слов “некогда”, “не успею” и “опоздаю”. Есть время игры и сна, время обеда и прогулки. Может быть, он уже знает слова «день» и «ночь», но «год» не существует вообще, есть лишь очевидные яркие противоположности – зима и лето, холодно–горячо. Промежуточные состояния и оттенки осени (и особенно весны) возникают в поле детского сознания через несколько лет после рождения, годам к четырем. Но и четырехлетний не всегда сможет собрать времена года в логическую цепочку. Они существуют отдельно друг от друга, озаряемые яркими вспышками-праздниками, особенными днями, не похожими на другие, с диковинными действиями и словами.
Прочитала у Ушинского: “Пусть каждый припомнит свое детство, и он увидит, что праздник для ребенка совсем не то, что для нас, что это действительно событие в годовой детской жизни и что ребенок считает свои дни от праздника до праздника, как мы считаем свои годы от одного важного события нашей жизни до другого”. В самом деле, именно праздники с их повторяющейся каждый год обрядностью позволяют однажды ребенку эту повторяемость установить. И с этого момента расплывчатые прежде, никак между собой не связанные представления вдруг разом становятся системой. В прошлом году на елке, которая была увешана теми же самыми шариками, он получил детскую машинку, потому что был тогда маленький, а в этом году – конструктор, потому что теперь большой. Неизменные, давно знакомые стеклянные шарики становятся устойчивой категорией, вокруг которой, как вокруг основания, одно за другим выстраиваются сложные, абстрактные понятия – раньше, большой, маленький, будущий год, прошлый год. Время становится для ребенка длинным и круглым, хотя он аж до самого отрочества совершенно его не ценит. Эти психологически и социально важные приращения появляются у ребенка, правда, с некоторой оговоркой – если его жизнь действительно осияна редкими праздниками, а не превращена неразумными взрослыми в ежедневный карнавал подарков и развлечений.

Великое Ожидание

Радость, нарастающая как снежный ком: еще вчера ничего не было, но с каждым новым днем в пространстве, окружающем ребенка, появляется все больше и больше ее примет. У каждого настоящего Праздника есть время Великого Ожидания (давно замечено, что самыми значительными для человека остаются события, к которым готовятся дольше всего, удлиняя тем самым пространство времени самого праздника. Такая же разница – помочить ноги в морской воде или прожить месяц на берегу). Праздники воспитывают в нас внимание и терпение. Еще вчера было нельзя (отломить кусочек испеченного торта, не спать до утра, надеть новое платье – список бесконечен), а теперь можно!!! Новое, все новое кругом, новая жизнь с этого дня. Я сам стал новый, не такой, каким был. Дети очень остро чувствуют свой рост именно в дни больших, ярких праздников. Классический пример – карандашные отметки на дверном косяке в день рождения или в новогоднюю ночь.
Праздничное время сильно расширяет детское жизненное пространство. Оно заполняется вещами, которые только для праздника и могут пригодиться. На свет божий из кладовки, с антресолей вынимают старую одежду для карнавальных костюмов, блестящую фольгу и гофрированную бумагу, пустые коробки, ленточки, скрепки, нитки. Для Рождества и Нового года обязательно требуется золотая и серебряная бумага. Блестки и мишура – символ сбывшейся радости, благополучия, богатства и счастья. Единственно возможное золото для ребенка.
Прежде упрятанные, запретные сокровища рухляди и ненужного мусора становятся возможными и разрешенными. Более того, ребенок негласно назначается их полновластным хозяином. Взрослые приводят в порядок дом, начищая его до блеска, а потом превращаются вместе с ребенком в подданных мусорного королевства, создавая из мелочей новый радостный мир. Карнавальная культура беспорядка и баловства, разложенная по полочкам Михаилом Бахтиным, становится живой реальностью детской (и часто взрослой) жизни.
Впрочем, с другой стороны, праздничные дни строятся по великому закону смысла – все, что делается, делается зачем-то и потому что. Вещи и действия означают нечто, открывая нам символическую природу праздника. Все должно быть только так и не иначе. В каждом по-настоящему пережитом празднике воспроизводится миропорядок.
Праздник помогает человеку быть человеком вполне. Дух, душа и тело радуются одновременно. К тому же праздники – это двери в коридоры вечности. Возникшие как попытка человека таким способом напоминать себе о путях Промысла, по которым надо бы идти, да сил нет. Надо быть добрым, милосердным, щедрым, справедливым, любвеобильным, милостивым. Как это трудно в повседневной толкучке, а в праздник – пожалуйста!

Выйти из себя

При том, что праздники имели для нас, детей, колоссальное эмоциональное значение, мне кажется, мы совершенно не понимали их смысла. Настолько это была вещь в себе, для себя. Торжество эгоцентризма. Радость, подарки и всяческие вкусности предназначались мне прежде всего. К тому же в праздники всегда можно было то, что в другие дни – никогда (предел позволенного – маленькая, с наперсток, рюмка вина).
Это теперь, взрослыми, сочиняя подарки для своих детей, друзей, родных и знакомых, мы понимаем суть и смысл этих особенных дней. И память включается в эту работу понимания, услужливо подкидывая красивые картинки. Светящиеся золотые бока облитых сахаром рождественских яблок, неизменные свечи в пироге, и главное – положить подарок на угол подушки ранним утром, пока все спят.
От этого, наверное, нам и кажется теперь, что праздники имеют громадное воспитательное значение. В эти дни ребенок начинает по-настоящему воспринимать других людей именно как других людей. Не таких, как он, но тоже живых, ранимых, со своими возможностями и потребностями. До этого часто люди казались лишь досадной помехой в осуществлении потребностей собственных. Ситуация необходимости делать подарки, в которой ребенок оказывается где-то около четырех-пяти лет, заставляет его в прямом смысле выйти из себя, остаться за пределами своей скорлупки, своих интересов, приучает его замечать, что было бы правильно подарить. Но очень долго он подарки делать не умеет, этому специально надо учить, как прочим значимым навыкам вроде чистки зубов и чтения книг.
При этом довольно рано, с первых дней общественного воспитания, ребенок оказывается лицом к лицу с массой стереотипов, связанных с празднично-подарочной кутерьмой. Желая научить его благому делу – дарить подарки, многие педагоги раз и навсегда приучают дарить стереотипы. Бумажные цветы к Восьмому марта, ватные снежинки к Новому году. С легкостью перенимая внешний образ как единственно возможную истину (ведь показал Взрослый!), ребенок часто так и останавливается на этом в своем душевном развитии.
Правда, есть счастливые случаи других педагогов, которые именно на праздниках строят жизнь своих школ. Существует даже особенный термин “подарковая культура”, придуманный Татьяной Бабушкиной, прекрасно выражающий суть дела. Подарок – как путь ребенка в человеческую культуру, не менее важный инструмент развития, чем ручка или шнурки ботинка. Как способ социального самосознания: к какому роду людей я принадлежу, что для нашей семьи (школы, дружеской компании) важно – материя или дух, подарки дорогие, редкие или теплые. Существенно и незаметно при помощи праздников складываются жизненные ценности человека.

Вкус и запах радости

Праздничный стол – одновременно поле социализации и место довольно интимное. Посадили с собой за стол – значит, открыты тебе, доверяют. За столом учишься гостеприимству, учишься слышать другого человека, поддерживать разговор. За столом поют вместе, открывая друг другу душу. Детей за взрослый стол пускают не всегда, а в некоторых традиционных культурах – вообще никогда (печка и полати – до сих пор место детей на больших деревенских праздниках в дальних северных и сибирских деревнях). Но ребятишки нисколько не устраняются при этом от всей кухонной суеты.
Почему такое огромное значение имеет для нас праздничный стол? Теперь это не привычная мебель, это проекция праздничного мира, щедрая Божья ладонь. Не зря существует запрет баловаться за столом, стучать по столу, сыпать на него соль. Это не суеверия и не урок этикета, а нормальное уважение, благоговение, посеянное в нас предками. Не зря существует у всех народов обрядовая кухня. Каждому празднику своя еда. Не только потому, что в разные сезоны разное вырастает. Материальная пища олицетворяет духовный и душевный смысл праздника.
Память о необыкновенных праздничных блюдах часто передается детям каким-то немыслимым образом. Моя прабабушка (по рассказам мамы, которая всегда в детстве ждала этого) пекла каждый год весной жаворонков из теста. В моем детстве бабушка – мамина мама никогда этого не делала. Но эти жаворонки навсегда завладели моим детским сердцем – маленькие, слегка поджаренные птички с изюмными глазами. Мне кажется, я даже запах той кухни воображала себе. Став взрослой, я немедленно напекла огромное блюдо и раздаривала их друзьям и домашним. Воздух праздника, оказывается, плотно наполнен легкими душами наших предков. От них же, наших прабабушек, мы с детства усвоили, что к каждому такому особенному дню должно быть все только самое лучшее. Когда мой восьмилетний ученик, высунув язык, разрисовывает глиняный фонарик для праздничного подарка, он знает, что такие вещи не делаются как попало. Это называется “вкладывать душу”, “дарить от всего сердца, от всей души”. Праздник – недолгое время, когда душа становится для нас главной.