КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ОБРАЗ 

Александр Володин

...Эх, узнать бы, каким он был учителем! Наверно, замечательным. Потому что никого никогда не учил, никому ничего не навязывал, просто рассказывал, какая вокруг жизнь и какие люди. И уж почему случилось так, а не иначе, отчего у одних сложилось, а у других нет, вы сами должны разбираться. Просто надо услышать другого даже тогда, когда он молчит. Увидеть тогда, когда он не подозревает, что вы на него смотрите. Понять даже тогда, когда он вас об этом не просит. Потому что это не только о других, но и о вас тоже. Вы поймете это не сразу, но поняв, навсегда останетесь благодарным человеку, который вас ни к чему не побуждает, просто придумывает движущиеся картинки со словами – на сцене ли, на экране. Тут нет ни героев, ни их антиподов. Люди живут, и вы вместе с ними. И в этом общении вы остаетесь самим собой, но входите в новую жизнь. Другую – похожую и непохожую на вашу. Но вашу тоже.
Таков Александр Володин. Хотел стать летчиком, но военная муштра оказалась не по нему, сбежал в крохотную деревушку, хоть и с громким названием Вешки, но к знаменитой шолоховской станице не имевшую никакого отношения. Он преподавал детишкам русский язык и литературу, по-старому – словесность. И хоть было это совсем недолго, русской словесности он оказался преданным на всю оставшуюся жизнь. Поступил на театроведческий, но забрали в армию, а оттуда на войну, которую он честно прошагал от края до края. А после нее закончил кинематографический институт. Так в его судьбе сплелись театр и кино, которые на протяжении нескольких последних десятилетий без имени и вклада Александра Володина представить себе просто невозможно.
“Пять вечеров” и “Старшая сестра” – театр и кино, “Фабричная девчонка” и “Назначение” – только театр, “Осенний марафон”, “Дочки-матери”, “Звонят, откройте дверь” – только кино, а все вместе не только театр и кино – суверенный и независимый ни от чего мир Александра Володина. Иногда горько невозвратный, трагически распавшийся и печальный, но никогда не беспросветный. Доброта всепонимания – вот путеводная звезда художника. Это не придумаешь, не поставишь себе художественной задачей, с этим надо родиться. А теперь вот – и умереть.
Александр Володин прошел свою жизнь неуступчиво-прямо. Писал, что хотел, проламывался вместе с Товстоноговым и Ефремовым через надолбы запретительных заграждений, подолгу ходил в запрещенных авторах. “Ну ничего, – говаривал он. – Они меня тут прихватили, а я уже в другом месте”. Так он метался между театром и кино, а по сути, писал один текст, только в разных жанрах интерпретируемый. К старости начал писать стихи. Да какие! Где самоирония, веселый и непредсказуемый нрав автора сплавились с мудростью итога.

Казалось, время шло и шло.
Тем временем оно бежало.
Сгибало нас, уничтожало,
Ломало нас, не берегло.
И вот его осталось мало.
Беречь его? Еще чего!

Это Александр Володин. Уже поздний. Увенчанный премиями “Триумф” и “Золотая маска” живой классик. Но такой же неуемный и непредсказуемый человек. Когда он появлялся на трибуне, многие в зале ежились. Мог такое сказануть, что мало не покажется. Знавший жизнь до мельчайших ее тонкостей, сам на себе многое испытавший, он вдруг в пух и прах проигрался. Чуть не все недавние премиальные выложил наперсточникам да еще сбегал домой за остатком. Такое могло произойти только с Володиным. Мудрым и всезнающим человеком, но доверчивым и азартным, как дитя. Не учившим никогда и никого, но и не выучившимся прописям жизни. Их для него не существовало – каждый раз он открывал для себя жизнь заново.
Он был человеком разным, чаще же легким, общительным, веселым, любящим компании друзей, “тостующим” и “тостируемым” в них (как придумал он в “Осеннем марафоне”), и жизнь прожил полную и неделимую. Удивлялся, как перевалил на девятый десяток, пожив в новом веке и тысячелетии. Парадокс, но он сберег время, никогда к этому не стремясь.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"