ЦВЕТ ВРЕМЕНИ
 

Престолы нынешнего века

Современная монархия в лицах

Как и прежде, в давние времена, и на рубеже XXI века жизнь монархий напоминает сказку. Но короли и королевы, шейхи, эмиры и султаны – прежде всего люди, со своими страстями, подвигами, свершениями и поражениями, у них случаются любовные истории и интеллектуальные озарения, они воюют, празднуют, радуются и грустят, играют в гольф и в теннис, а подчас, увы, теряют близких им людей. Но они всегда на виду, всегда образец или по крайней мере предмет для пересудов подданных, и если на Западе все это давно включено в светскую хронику где-то между звездами кино и звездами спорта, то на Востоке еще живет легенда, еще поют счастливые птицы под окнами чарующих дворцов, и каждая девушка мечтает, что случится чудо, и – чу! – в один прекрасный день она проснется принцессой...

Проснуться принцессой сумела в 1959 году японская девушка Митико Седа, дочь крупного бизнесмена и выпускница Токийского университета. Митико вышла замуж за наследного принца Акахито, и хотя в среде японской аристократии ее некоторое время воспринимали «простолюдинкой», она завоевала расположение подданных своими незаурядными талантами и изысканными манерами.
В 1989 году Митико стала императрицей, но даже столь высокий сан не помешал ей заниматься любимым делом – детской литературой. В 1994 году хозяйка всей Японии получила высшую награду Международной ассоциации издателей книг для детей и юношества – премию имени Ханса Кристиана Андерсена. Кстати, впервые в истории этой премии была удостоена уроженка Азии...

Дети обычно идут по стопам своих родителей. Сын Митико, наследный принц Нарухито, также выбрал в невесты девушку не самых аристократических кровей – дочь известного дипломата Масако Овадо. Однако в отличие от избранниц сказочных принцев Масако вовсе не разрыдалась от счастья, когда узнала, что в ближайшем будущем ей суждено стать императрицей. Она хотела блистать на дипломатическом поприще, зря, что ли, училась в Токио и Гарварде?
Нарухито же оставался спокоен. Полный решимости добиться согласия Масако, он пошел по пути всех влюбленных. Многочисленные телефонные звонки, иногда глубоко за полночь, настойчивые объяснения, всевозможные знаки внимания – и вскоре Масако, поверившая в искренность его чувств, сменила гнев на милость.
А дальше вступили в силу древние японские традиции. Специальный посланник принца вручил Масако традиционные дары – шесть бутылок сакэ, пять отрезов шелка и двух морских рыбок. Императрица Митико лично выбирала шелк и, как принято, давала каждому отрезу поэтическое название. Один из них, например, назвала “Птица счастья на сверкающих шелках”. Дары были с благодарностью приняты, что означало официальное согласие Масако стать женой наследного принца. Об этом ее суженый узнал сразу же по завершении церемонии: специальный посланник позвонил ему во дворец по радиотелефону, что избавило Нарухито от томительного ожидания, которое в таких случаях выпадало на долю его предков.
Подготовка к свадьбе всколыхнула всю Японию. Этот день объявляется общенациональным праздником, министерство финансов чеканит памятные золотые монеты, на кимоно невесты выделяется 30 тысяч долларов, объявляется амнистия, резко вырастает потребительский спрос, и даже, как говорят, валовой национальный продукт в этот год превышает среднестатистические показатели на один процент...

Меж тем совсем не всегда любовные истории в царских фамилиях кончаются благополучно. В июне 2001 года мир стал свидетелем жуткой трагедии, случившейся в столице Непала Катманду. Как рассказывают, наследный принц Дирендра, оставив свою жену и двоих дочерей, влюбился в неизвестную англичанку. Король Бирендра и королева Ашварья лишили его за это всех почестей и званий, к тому же запретив жениться на новой возлюбленной. Якобы в отместку за это Дирендра убил своего отца, мать и десятерых родственников, а потом застрелился. Придворные рассказывают, что он с детства отличался нервным характером и увлекался оружием. В итоге живым остался только младший брат, Гьянендра, который и наследовал престол.
Покойный король Непала Бирендра Бир Бекрам Шах Дев был значительным государственным и политическим деятелем. Он даровал своим подданным Конституцию, гарантировал демократические свободы, покровительствовал наукам и искусствам. Сам Бирендра к тому же прославился как художник и поэт, писал стихи на английском и непали, почти каждый год участвовал в международных художественных выставках. Его смерть потрясла страну. Тысячи жителей Катманду в слезах собрались вокруг дворца и долго не могли прийти в себя после случившегося несчастья...
Впрочем, многие непальцы не верят в официальную версию гибели любимого монарха. Они подозревают, что в деле оказались замешаны террористы из маоистской компартии – самой радикальной политической группировки Непала, причем некоторые склонны предполагать даже кровавый дворцовый переворот в интересах принца Гьянендра. Однако подобные версии, вполне обоснованные на материале европейской истории, слишком уж не сочетаются с традициями гималайского королевства, где терпимость и взаимоуважение в крови почти у всех жителей. Достаточно сказать, что в правительство короля Бирендры долгое время входили представители просоветской коммунистической партии, и это не вызывало никаких серьезных политических конфликтов...

Множество потрясений и переворотов, достойных пера Александра Дюма или Вальтера Скотта, выпало на долю другого азиатского монарха – короля Камбоджи Нородома Сианука. Имя этого короля записано даже в Книге рекордов Гиннесса. Несмотря на все трудности и даже кошмары послевоенной истории Камбоджи, которая за это время только название меняла три раза (Кхмерская Республика, Кампучия, снова Камбоджа), правление Нородома Сианука стало одним из самых продолжительных за всю историю человечества.
В 1941 году японцы, оккупировавшие Индокитай, сделали 18-летнего Нородома Сианука королем. Реальной власти у него, однако, не было и при японцах, и когда в 1945 году их власть сменилась французским протекторатом, и даже после возвращения Камбодже независимости в 1953 году (тогда Камбоджу поделили на сферы влияния французы и воевавшие против них вьетнамцы).
В 1955 году принц Сианук по труднообъяснимым причинам отрекся от престола. Тот факт, что к власти он все же вернулся, но уже после выборов, говорит о том, что Нородом скорее всего просто хотел демократических перемен в почти средневековой Камбодже.
В период эскалации вьетнамской войны Сианук попал в немилость Вашингтону, так как он сочувствовал не Сайгону, а Ханою и пошел на значительное сближение с Китаем и СССР. В итоге в 1970 году, когда принц находился в Москве, американцы инсценировали военный переворот и привели к власти марионеточное правительство генерала Лон Нола. И это было только началом страданий камбоджийского народа.
Проамериканские генералы оказались свергнуты псевдомарксистским правительством Пол Пота и Йенг Сари. Во время правления этих палачей, покрывших страну трупами, Нородом сперва оставался номинальным президентом страны, а потом эмигрировал в Пекин. Это стоило жизни пятерым его детям и четырнадцати внукам. Однако в 1991 году принц Сианук вернулся в Камбоджу, а в 1993-м – на камбоджийский трон. После всех потрясений страна решила, что монархия – наилучшая форма организации государственной власти.
Сейчас Нородом Сианук живет в своей резиденции, часто летает в Пекин лечиться и практически не общается с журналистами, что дает повод для появляющихся время от времени слухов о его смерти.

Возвращение к монархии на трудном переходе от авторитаризма к демократии – удел не одной древней, но бедной Азии. Подобные истории случаются и в процветающей Европе.
Испанский монарх Хуан Карлос Первый не только без кровавых потрясений освободил свою страну из цепких объятий франкистского наследия, но и до сих пор служит гарантом стабильности и единства своего королевства.
В качестве хрестоматийного примера того, что могут короли в современной политике, обычно рассказывают историю легализации испанской коммунистической партии. Коммунисты, ярые противники режима Франко, находились в непримиримой оппозиции к молодому королю, которого не без оснований считали франкистским выкормышем. Дело было в самом начале 1976 года. Короля, задумавшего широкую либеральную реформу, беспокоила активность КПИ, в особенности проводимые с участием коммунистов постоянные многотысячные демонстрации. Для реализации своих замыслов Хуан Карлос нуждался в хотя бы относительном спокойствии “улицы”. И тогда он пошел на крайне рискованный шаг, на который вряд ли решился бы какой-либо республиканский политик. Он вступил в переговоры с коммунистами, причем в качестве посредника выбрал ныне покойного румынского лидера Николае Чаушеску. В ту пору Чаушеску создавал себе имидж относительно независимого от СССР социалистического лидера и искал многочисленных контактов на Западе. Он имел хорошие отношения с испанскими коммунистами и даже оказывал им финансовую помощь.
Хуан Карлос направил к Чаушеску своего представителя Мануэля де Прадо с письмом для секретаря КПИ Сантьяго Каррильо. Позже посланец короля вспоминал, что его миссия была похожа на “операцию в стиле Джеймса Бонда”. Де Прадо, сообщив Каррильо о намерении короля восстановить в Испании демократические свободы и легализовать КПИ, просил его прекратить атаки коммунистов на институт монархии и проявлять сдержанность в отношении политической мобилизации сторонников. Коммунисты вняли просьбам посланника главы государства, и национальное согласие было достигнуто.

Множество сюжетов – от любовных историй до политических интриг – хранится в тайниках современных монархий. Этот древний способ правления не утратил своего романтического ореола. И все же более всего монархи почитаемы за то, что они могут проводить долговременную политику во славу своей страны, нисколько не ориентируясь на сиюминутную конъюнктуру. За тридцать лет султан Омана Кабус бен Саид сумел превратить свой пустынный бедный удел в процветающее современное государство. Еще дальше пошел его коллега из Бахрейна, только что взошедший на отцовский престол Хамад бен Иса аль Халифа. Он, – да простит его Аллах, ибо неслыханное дело творит в благоверной Аравии, – готов уже в этом году предоставить женщинам избирательное право. И это, несомненно, расширит кругозор арабских девушек, и они будут мечтать не только о том, чтобы очутиться в гареме эмира, но и, подобно их японским сверстницам, о мировой литературной славе и дипломатической карьере.
И, пожелав им удачи на этом славном пути, все-таки будем откровенны и признаемся: мало что может быть прекраснее, чем открыть глаза однажды утром, счастливо улыбнуться восходящему солнцу, сладко потянуться и воскликнуть: “Я принцесса!” Однако в силу множества самых любопытных обстоятельств подобные переживания доступны не только подругам особ королевских кровей, но и почти всем любящим и любимым девушкам мира.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"