РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА
НА КНИЖНОЙ ЛЕСТНИЦЕ

Оливье Ролен Пейзажи детства: Эссе

М.: Изд-во Независимая Газета, 2001

Два года назад французский журналист и писатель Оливье Ролен задумал цикл эссе о знаменитых писателях, родившихся в 1899-м, то есть ровно за сто лет до того. Книги Хемингуэя, Набокова, Борхеса, Мишо и Кавабаты Ролен любил давно, но тут он решил посетить их родные края, дабы увидеть «пейзажи детства» – места, «связанные с годами первичного опыта». Пять классиков – пять городов: Чикаго, Петербург, Буэнос-Айрес, Брюссель и Осака. Пять паломничеств, пять стран, пять разных культур, пять эссе (плюс одно обобщающее в эпилоге). Так, собственно, и возник цикл, вышедший сначала в газете «Монд», а теперь отдельной книгой на русском.
Жанр литературного путешествия-эссе в наши дни не такая уж редкость. Пару лет назад Петр Вайль написал книгу «Гений места», где каждому знаменитому городу мира соответствовал какой-то классик литературы и искусства. Маршруты путешествия Ролена, по его признанию, «пересекают тексты, пространства и эпохи». Недаром француз повсюду возил с собой в багаже стопки книг.
Начальный этап каждого роленовского паломничества – визит в мемориальный музей писателя, знакомство с детскими фотографиями, чтение газет, вышедших в день появления на свет будущего классика. И уж потом сопоставление духа города (и даже квартала) с духом литературы, поиск таинственных точек соприкосновения этих двух миров. Далеко не у всех из «великолепной пятерки», отмечает Ролен, сложились счастливые отношения со своим собственным детством и с родным городом. Хемингуэй не любил Оук-Парк (чопорный пригород Чикаго, где он родился), Анри Мишо открыто презирал родную Бельгию, слишком провинциальную для него страну, которую населяет «народ с лоснящимися носами». У Набокова и Борхеса память о «пейзажах детства» была подернута легкой романтической дымкой: оба юношами покинули родину, но до конца дней «черпали из воспоминаний об этих местах контуры, краски, ассоциации, даже темы для построения своих великих фантазий». Для обоих, впрочем, родина прочно ассоциировалась не только с детством в прошлом, но и с диктатурой в настоящем. И оттого приобретала еще более призрачные, отстраненные черты. Для Ясунари Кавабаты решающее значение, по Ролену, имело сиротство, с детства привившее писателю «что-то болезненное». Кавабата ассоциируется у эссеиста с похоронными церемониями, Хемингуэй – с форелью, Борхес – с тиграми и энциклопедиями, Мишо – с кроватями, Набоков… нет, не с бабочками, а с пассажирским поездом. Вокруг каждой из этих ассоциаций строится сюжет эссе, обрастающий по ходу текста разнообразными бытовыми подробностями, неожиданными совпадениями и психобиографическими версиями.
В завершающем книгу эссе Ролен протягивает между пятью писателями связующие нити, в том числе и метафизические. Известно, что Набоков ругал Хемингуэя и превозносил Борхеса, который, в свою очередь, был неплохо лично знаком с Мишо (и пользовался взаимной симпатией), а, допустим, Кавабату с Хемингуэем связывали Нобелевская и самоубийство... Отыскивает эссеист и непосредственные текстовые влияния одного классика на другого.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"