КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
СВОЙ ПОЧЕРК 

Приближение покоя

Имя Михаила Матюшина часто упоминается в литературе о русском авангарде. Особенно в тех сюжетах, что посвящены Казимиру Малевичу и его оформлению оперы «Победа над солнцем». Потому что музыку к ней написал Михаил Матюшин. А теперь Московский центр искусств на Неглинной дал нам возможность увидеть его живопись.

М.МАТЮШИН. “ЛАНДШАФТ”. НАЧАЛО 20-х гг.

Он ведь был не только музыкантом, но и художником. И теоретиком футуризма. И не только футуризма. Михаил Матюшин был очень значимой фигурой русского авангарда, классики которого искали его советов, оценок, ждали теоретических откровений.
Так кем же он был, Михаил Владимирович Матюшин? Музыкантом или художником, издателем или теоретиком? И тем, и другим, и третьим. Вот фрагменты его биографии: окончил Московскую консерваторию по классу скрипки, в 1882–1913 гг. играл в Придворном оркестре С.-Петербурга, занимая там положение первой скрипки. Одновременно поступил в школу Общества поощрения художеств, по окончании ее продолжил художественное образование в знаменитой школе Е.Званцевой у Л.Бакста и М.Добужинского. Был инициатором и мотором петербургского объединения художников «Союз молодежи». Вместе со своей женой писательницей Еленой Гуро создал издательство «Журавль». Именно на даче Матюшина проходил первый съезд русских футуристов. Он разрабатывал теорию художественного пространства, интересовался четвертым измерением и четвертью тона в музыке. После революции преподавал в бывшей Академии художеств, играл активную роль в Государственном институте художественной культуры (ГИНХУК) и других институтах, разрабатывающих теоретические проблемы. Организовал мастерскую для работы в методе «расширенного смотрения».
Разумеется, вызывает безмерное уважение универсальность личности этого человека. Но что более всего удивляет на нынешней выставке, так это нежные прикосновения кисти М.Матюшина к холсту и вообще трогательно-нежное, деликатное обращение с видимой оболочкой мира, что дано отнюдь не каждому авангардному направлению. Да направлением ли была эта небольшая группа художников, стремившаяся проникнуть в органические законы природы и открыть адекватные законы искусства?
Одним из принципов деятельности Московского центра искусств является показ творчества художников «второго круга» (но не второго сорта!) – оригинальных мастеров или сильных продолжателей и развивателей известных направлений. Но ведь без продолжателей и направлений не бывает. А первооткрывателей – единицы. И, как это ни парадоксально, группа М.Матюшина – из них. Хотя великих художников там не было. Да и открытий, поразивших художественную вселенную, они не сделали. Но цель, которую перед собой ставили, – грандиозна.
В группу художников, именуемую Органической школой, ныне ее называют одним из течений русского авангарда, входили Елена Гуро, которая была не только писательницей (поэтессой), но и художником, семейство Эндер – Борис, Мария, Ксения. Отношение к этой школе имели также художники Петр Митурич и Борис Мансуров, а позднее – Владимир Стерлигов и Павел Кондратьев. Их объединяло восприятие окружающего мира как великой органической целостности, в структуру которой они обязаны проникнуть, познать ее подлинные закономерности. Они не хотели разрушать целостность мира жестким анализом (поэтому им не был близок ни кубизм, ни супрематизм). Длительное наблюдение природы, вживание в нее, вглядывание в дерево, камень, холм в разное время суток, ощущение меняющегося света, его цветности, всеохватности пространства – это было главным для них. Увидеть сущность мира возможно только в очень медленном приближении покоя, писал Матюшин. Им был близок тезис философа Семена Франка: «Реальность открывается нам изнутри через нашу собственную сопринадлежность к ней». Это медленное вхождение в мир органической реальности художники выражали в своих бесчисленных набросках и этюдах, часть которых представлена на выставке. Многие из них почти беспредметны или абсолютно беспредметны, ибо основной задачей было передать изменение цвета и света на реальных объектах. В других работах целью становилось более полное постижение пространства через расширение его видения. Матюшин предлагает задействовать не только обычное, прямое зрение, но и боковое, сумеречное, которым ведают периферийные участки сетчатки, что позволяет раздвинуть угол зрения по горизонтали и вертикали до 180 градусов.
Разумеется, и сам Матюшин, и его ученики стремились обосновать свои позиции открытиями науки – физики, физиологии, оптики. К их исследованиям проявляли интерес такие ученые, как И.Павлов и В.Бехтерев. Особенно широко развернулась теоретическая деятельность Матюшина и его учеников в ГИНХУКе, где в 1923 году он возглавил созданный под него исследовательский Отдел Органической культуры. В рамках этой программы исследовалось не только зрение, но также осязание и слух во взаимосвязях и взаимовлияниях. Были созданы модели связи звука и цвета, простейших шумов и света.
Изучали звуковые тембры, обертоны, вслушивались в древнюю музыку Индии, Китая, северных народов. Напомним, что Матюшин был профессиональным музыкантом, а каждый из его коллег тоже владел каким-либо инструментом.
Начиная с 1921 года Матюшин устраивает ряд домашних спектаклей в память своей рано умершей жены Елены Гуро, а два года спустя осуществляет в квартире Эндеров представление «Рождение света, цвета и объема». Цветные объемы имели форму основных геометрических фигур – куба, шара, конуса, элипсоида. Под воздействием шумозвуков и света они трансформировались, двигались, вели свою игру ради воплощения основной философской идеи перформанса: Рождение, Рост, Умирание.
Итоги своих опытов и теоретических разработок приверженцы Органического искусства стремились передать практикам, внедрить в жизнь. Изготавливались многочисленные цветовые таблицы, создавался «Справочник по цвету» (издан в 1932 г.), где показан принцип цветовой гармонизации на основе сцепляющего цвета, открытого группой Матюшина в ГИНХУКе. Они вдохновенно работали, изобретали, теоретизировали во имя совершенствования человека, развития его восприятия мира. Они искали единый и единственный закон, позволяющий проникнуть в тайны органического в природе и искусстве. Казалось бы, из таких посылов должно было возникнуть великое искусство. Не получилось. Может быть, потому, что сама задача найти единый ключ к целостности мира, сформулировать единый всеобъемлющий закон – невыполнима. А может быть, и потому, что личная одаренность приверженцев Органического искусства была несопоставима с могуществом природы.
И все же, все же... Сегодня особенно поражает та нежность, та бережность в обращении с природой, которую демонстрируют в каждом своем этюде эти увлеченные теоретики. Нежность в обращении с тем, что видит глаз, чему радуется душа. И что вовсе не свойственно многим направлениям авангарда, который в порыве радикального аналитизма жестко ломал природные формы или сводил их к некоему алфавиту, а из него отнюдь не всегда складывались магические слова.
А еще в залах Московского центра искусств тихо журчала вода, раздавались некие всхлипы, вздохи, трели и другие странные негромкие звучания. Вроде бы природные, но явно сочиненные человеком. И находились они в полном единстве с живописью, смотревшей со стен.
И возникала надежда, что вот кончится это время расколов, распадов и прочих дискретностей, и человечество еще вернется к идее целостности мира, предпочтя хаосу – гармонию.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"