РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА
НА КНИЖНОЙ ЛЕСТНИЦЕ

Александр Эткинд "Толкование путешествий"

М.: Новое литературное обозрение, 2001

Предыдущие книги петербургского культуролога Александра Эткинда («Содом и Психея», «Хлыст»…) неизменно становились модным чтением в гуманитарных кругах. Новая его книга – о российско-американских сближениях, контактах и прочих неожиданных параллелях. Фирменные черты Эткинда – эрудиция, увлекательность и интерес к неисследованным темам – проявились и в новом его сочинении.
Слова «Россия» и «Америка», поставленные рядом, способны породить множество ассоциаций, в том числе и злободневно-политических. Однако современность остается за бортом исследования Эткинда: как историк культуры, он анализирует травелоги (описания путешествий) и интертексты (межлитературные сближения) начала ХIХ – середины ХХ века. Уже во введении автор предлагает эффектную подборку фактов и цитат: Россия и Америка никогда не были между собой в состоянии войны, Хайдеггер в 30-е годы называл большевизм «вариантом американизма», в 1919-м Ленин обещал разделить Россию на дюжину частей в обмен на признание Советов президентом Вильсоном…
Но начиналось все, как водится, во времена Пушкина. Французский юрист Алексис де Токвиль написал в ту пору книгу «Демократия в Америке», вызвавшую бурные споры в Европе, в том числе и в России. В книге фактически предсказано соперничество двух сверхдержав, радикально различающихся своим политическим устройством: «В Америке в основе всякой деятельности лежит свобода, в России – рабство. У них разные истоки и разные пути, но очень возможно, что Провидение втайне уготовило каждой из них стать хозяйкой половины мира». Вообще, по Эткинду, Россия начала ХIХ века была полна «трансатлантических ассоциаций». Император Александр переписывался с отцом заокеанской демократии Джефферсоном, декабрист Рылеев служил в Российско-американской компании, картежник и дуэлянт Федор Толстой не без гордости носил прозвище Американец… В записках Пушкина сохранились полемические отзывы о книге Токвиля: поэт полагал, что России необходима иная, отличная от Америки, форма гражданской свободы.
Пушкинская эпоха сменяется эрой нигилизма и почвенничества. Важнейшую «закадровую роль» в романах «Что делать?» и «Бесы», по наблюдению Эткинда, играет опять-таки Америка. А все потому, что Чернышевский был в 60-е не англофилом и даже не галломаном (как большинство русских западников), а настоящим «американистом». Герои его культового романа уезжают за океан и там благополучно решают свои проблемы. Достоевский же, «с ненавистью» (слова Эткинда) перечитывая в 1871-м роман Чернышевского, изобразил Шатова и Кириллова недавно вернувшимися из Америки. Оба «возвращенца» погибают, подтверждая принцип великого писателя: Америка смертельно опасна для русского человека.
После Октября «американский текст советской литературы» создавали Есенин, Маяковский, Пильняк, Ильф и Петров. Все (кроме, пожалуй, Пильняка) завидовали развитой технике американцев и иронизировали по поводу унылой буржуазности повседневного бытия. Как главную достопримечательность тех лет писатели из СССР посещали конвейер Форда. То были времена «советского американизма»: одних только инженеров из США на стройках пятилетки работало не менее 10 тысяч человек. Многие «левые» писатели из Штатов наведывались в сталинскую Россию и с восхищением писали об увиденном.
В те же годы начиналось трансокеанское соперничество Набокова и Пастернака, о котором – самая обширная глава книги. Травелогов здесь нет, зато интертекстов сколько угодно. Ведь даже Набоков-старший был застрелен в Берлине именно в момент чтения лекции «Америка и возрождение России»…

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"