ТЕОРЕМА СОЦИУМА

Правила меняются, конфликты – остаются

Национальные государства в новом мире

“Сегодня происходит другой процесс, который можно назвать постнациональным. Дело не в том, что люди живут между нациями. Дело в том, что все нации начинают жить в новом пространстве, они все теряют старую форму, старую границу, перемешиваются друг с другом и формируется постнациональное пространство... В этом мире миров нужно действовать, опираясь на совершенно другие принципы и методы управления”.

Петр Щедровицкий, 1999 год

Глобализация – термин, который толкуют и используют по-разному. Я понимаю под этим сужение (или даже исчезновение) возможности развиваться особым образом, уклоняться от движения торной дорогой, а следовательно, сокращение возможности для правительств или общества сознательно выбирать некий собственный путь. После 1917–1922 годов это попытался сделать Советский Союз; после 1945-го его примеру неохотно последовали страны Центральной и Восточной Европы, а после 1955-го – некоторые новые «независимые», прежде всего развивающиеся, страны.
В наши дни мир одновременно и срастается, и движется в противоположных направлениях. Важные политические единицы (государства) добровольно отказываются от части суверенитета, втягивая в мировые интеграционные процессы несогласных с ними партнеров. К рубежу веков эти процессы стали доминировать.
Глобализация накладывает отпечаток на международные или всемирные потоки капитала, которые в политическом отношении становятся все менее регулируемыми. Уплотняются транспортные сети и ускоряются перевозки, меняются схемы коммуникаций. Растет число мегаполисов, расширяется трансграничная миграция; экологические эффекты становятся всеохватывающими.
Таким образом, глобализация затрагивает прежде всего финансовые рынки и потоки капиталов, характер обращения с информацией, формы перевозок, транспорта и коммуникаций, а также стили жизни, одновременно и уподобляя их друг другу, и обосабливая. Одни от нее выигрывают, другие же проигрывают, у одних она вызывает уверенность, у других (и таких, вероятно, больше) – страх. В любом случае глобализация – скорее попутно – коренным образом меняет роль национальных государств как основных регулирующих единиц.
Среди политиков и в обществе очень популярно ошибочное представление, будто государство, стоит ему захотеть, могло бы вмешаться, но или не хочет этого делать, или же попало в руки групп с «неправильной идеологией». Это романтическое допущение обладает двумя преимуществами. Оно простое и ясное, что само по себе хорошо. Кроме того, оно создает приятное ощущение. Кажется понятным, на ком лежит ответственность – на государстве, а потому именно ему (или завладевшей им неолиберальной идеологии) следует адресовать упреки в случае неблагоприятного хода событий.
Однако представление о пробивной силе государства не объясняет процессы именно в тех сферах, где сейчас расставляются главные вехи дальнейшего развития – над государствами и внутри их.
В странах Восточной Европы, например, где после 1989 года шел процесс строительства нации-государства и возникали новые государства, их роль, казалось бы, возрастала. Однако на деле начиная с 90-х годов она (в этом регионе, как и везде) была структурно и сущностно ослаблена – под влиянием трех параллельных и частично взаимосвязанных глобализационных процессов:
– уже упомянутой глобализации рынков,
– усилившегося давления внутри государства со стороны политических и хозяйственных групп, добивавшихся выгодного для себя перераспределения компетенций – вплоть до автономии, и, наконец,
– всеобщего кризиса государственных бюджетов, которые оставляют правительствам все меньше возможности удовлетворять конкурирующие экономические и социальные интересы, перераспределяя средства.
Это вынуждает по-новому оценить классическую роль национального государства. Оно уже давно не выступает как нечто единое. Весомее, чем когда бы то ни было, стала роль активных экономических, политических и социальных субъектов, действующих внутри государства. Они конкурируют между собой, и их интересы уже редко сливаются в то, что можно назвать национальными интересами. Государственный аппарат, точнее, государственная бюрократия тоже выражает различные интересы – от интересов транснациональных бюрократов до интересов протекционистски настроенных государственных служащих. Все труднее становится формировать внутренний социальный консенсус и поддерживать его во внешних отношениях.
Почему регулирующая роль национальных государств все более слабеет? Над ними уже сложились транснациональные «своды», а изнутри они эродируют.
Государства во многом перестают быть решающими и самыми могущественными действующими лицами в экономических и социальных процессах (прежде всего в вопросах распределения) – нередко даже на собственной территории. Там действуют другие игроки, государство же лишь до известной степени способно их контролировать.
Конечно, государство (как и правительство) остается важным игроком на социальном и экономическом поле – но далеко не единственным; число фигур на этом поле постоянно растет.
Международные институты и организации формируют нормы и добиваются своих целей. Более или менее добровольно правительства уступают им часть суверенитета. Стоит возникнуть такому институту (например, Европейскому союзу), как он обретает собственную динамику.
Транснациональные компании и консорциумы действуют, минуя границы, и соревнуются на рыночном поле, где правительства пытаются поддерживать «свои» предприятия. Действующие в транснациональном пространстве фирмы все чаще имеют возможность выбирать место и условия уплаты налогов. Это порождает постоянное соревнование между регионами и правительствами за возможность разместить на подведомственной им территории иностранные фирмы и тем самым заполучить инвестиции. В этой конкуренции скрыта важная причина структурных бюджетных кризисов, которые переживает большинство индустриальных и развивающихся стран.
Регионы, федеральные земли, кантоны, республики все чаще и чаще действуют в интернациональных и транснациональных масштабах, не прибегая постоянно к посредничеству правительств. Нерегулируемый регионализм ослабляет государственное регулирование.
Сети неправительственных организаций охватывают земной шар и превращаются в политическую силу, с которой приходится серьезно считаться. Гибридные образования – государственно-частно-общественные группы – играют все большую роль и опробуют новые формы управления.
Диагноз однозначен: и на международном, и на транснациональном уровне мы сталкиваемся с растущим многообразием действующих лиц. Сформировавшийся после подписания в 1648 году Вестфальского мира и ставший привычным свет, в котором главную роль играли государства, сегодня уже ушел в прошлое.
Общее правило гласит: кооперация тем затруднительнее, чем больше действующих лиц в нее вовлечено, а также чем сильнее различаются временные горизонты и уровни их действий (столы, на которых они играют). Поэтому неудивительно, что некоторые авторы говорят о «новом беспорядке», грядущих гражданских войнах и т.д.
Если отвлечься от всех политических перипетий, то такие понятия, как «гуманитарная интервенция» (Косово, Восточный Тимор, Афганистан) и «международные права человека» (Босния и казус Пиночета), демонстрируют качественно новое состояние мира.
Традиционно использовавшиеся в политике и политической науке понятия (суверенитет, границы, внутри и вовне) теряют в этих условиях способность объяснять и истолковывать, ибо они все меньше способны охватить существенные феномены и процессы международного взаимодействия.
Однако это ни в коем случае не означает, что мы беспомощно стоим перед лицом кризиса прежних политических понятий. Вместо государств – новые разновидности центров, новые центры притяжения? Вместо общества – подвижные образы? Вместо дипломатии и международных конференций – сети? Вместо классовых структур и этноформирований – различные проявления взаимосвязанности?
Перед нами лишь нащупывание, поиск новых понятий, однако те из них, что перечислены выше, взяты из увлекательного арсенала творческих движений мысли, который нам так нужен.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"