КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ВЫСОКАЯ ПЕЧАТЬ

Из жизни чудаков

А.Хургин. “Виолончель Погорелого”

Ну зачем Погорелому виолончель? Да еще без смычка? Но и найдись в кладовке смычок, Погорелый бы им не воспользовался – играть не умеет, к музыкантскому сословию не принадлежит. Как и к какому-либо иному. Все, что с ним происходило, происходило помимо его воли, его заслуг или вины. Будь то приобретенная квартира, презентованный соседкой Еленой холодильник, сама соседка, делившая с ним ночью его диванчик, забредшие с улицы и оставшиеся у Погорелого собака с кошкой. До квартиры местом его жительства был казенный дом. За что он туда угодил, Погорелый так и не уразумел, сообразив лишь, что кто-то его подставил, и намереваясь впредь быть умнее.
Только в уме ли тут дело? Тем более что Погорелый и не пытался понять, кто же его подставил. Лишь приобрел отрицательный опыт и, как полагает, закалился морально.
С этим опытом, а также с виолончелью, с кошкой и собакой, с соседкой Еленой он шествует по улице. Чем и завершается «Виолончель Погорелого» – один из рассказов Александра Хургина, напечатанных в журнале «Знамя». На свой лад он продолжен рассказами «Иллюзия» и «В сторону юга», опубликованными там же.
А.Хургин пишет о тех, кого принято считать чудаками, то есть людьми со странностями, «с приветом», совершающими поступки, которые далеко не всегда поддаются объяснению, а если и поддаются, то объяснения эти не устраняют недоумение, нехватку привычных аргументов. И писатель отнюдь не спешит на помощь. Ему, да, признаться, и нам, интересны сами чудаки, столь непривычные в нынешней литературе и еще более редкие в литературе советских времен, когда герои, как правило, делились на «положительных» и «отрицательных». Чудакам места не оставалось. Они не принадлежали ни к тем, ни к другим.
В наши дни, когда господствует крутой прагматизм, а на телеэкране мелькают менты и бандиты, писателей не слишком занимают странные герои, не пытающиеся чего-либо достигнуть, сорвать куш или ставящие перед собой какие-то не всегда осознанные цели. Например, Сева (рассказ «В сторону юга»), который всем надоел и которому все надоели. «До лампочки были Севе война и мир во всем мире. <...> Его вообще мало что трогало. Как снаружи страны обитания, так и внутри ее». Глядя телепередачу, он не может взять в толк, зачем элитные проститутки вышли на улицы с лозунгами «Слава труду!» и «Не в деньгах счастье».
Утомленный собственным бездельем, шатаясь по городу, Сева в конце концов решает пойти на войну. Какую-нибудь освободительную или в защиту конституционного строя, а также порядка. Но не знает, куда идти. Предпочел с горы, в сторону юга. Как вела Банная улица.
Никаких событий в рассказах А.Хургина не совершается. И не может совершиться. Некому их совершать. Чудаки не относятся к деятельным натурам. Они предпочитают бездействие. Или фантазии. Или рассуждения – чаще всего лишенные здравого смысла.
Но здравый смысл – далеко не всегда высшая мудрость...
В рассказе «Иллюзия» три старых еврея, выпивая по случаю Нового года, ведут разговоры, если и не окончательно лишенные рационального зерна, то навеянные бессмысленностью прожитых лет. Абрамович когда-то смог доказать советским инстанциям, что окончание его исконно русской фамилии Абрамов сугубо сербское. По типу Милошев – Милошевич. И получил паспорт с более приемлемой национальностью. Ради того чтобы уйти в море матросом, стать китобойцем в знаменитой некогда флотилии «Слава».
Фельцману повезло меньше, он простоял свыше двадцати лет в очереди, надеясь вступить в Коммунистическую партию и сделать карьеру. Но так и не сподобился, а когда государственный антисемитизм отменили, сделал карьеру демократическим уже путем.
Их чудачества отдают смещенностью, а вызвана она подчас не всегда безобидными чудачествами власти, способными ломать судьбы и характеры. При всей выигрышности изобличения государственного идиотизма А.Хургин не поддается столь легкому в наши дни соблазну. Его занимают чудаки – многоликая людская разновидность, достойная писательского, да и читательского внимания. Читательское же внимание в немалой мере зависит от художнического мастерства писателя и от его восприятия человеческой личности, готовности ей сочувствовать, сострадать. Даже иронизируя.
Для А.Хургина каждый из чудаков личность. Пусть забавная, совершающая нелепые шаги, не вызывающие симпатии. Его благодушно-насмешливый тон распространяется не только на Погорелого и Севу, Абрамовича и Фельцмана, но и на окружающий их мир, где проститутки громогласно славят труд, а продавец на троллейбусной остановке торгует туалетной бумагой, «достойной лучшего применения».
Чудаки А.Хургина вовсе не протестовали и не протестуют против повседневных нелепостей. Они принимают действительность такой, какова она есть. И так или иначе обретают себя в ней. По крайней мере пытаются обрести. Даже если это обретение иллюзорно, а воображаемая ими собственная роль не совпадает с исполняемой на самом деле.
Но только ли чудаков, наподобие тех, кому посвящены рассказы Александра Хургина, невольно обличает такое несовпадение?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"