РЕЖИССУРА УРОКА
ДИДАКТИЧЕСКИЙ АНДЕГРАУНД

Диктант экстремальный,
с углублением, усугублением
и зрительно-слуховыми галлюцинациями

133 зайца школьного диктанта

Диктанты бывают разные: контрольный, проверочный, обучающий, предупредительный, зрительный, слуховой, свободный(!), творческий(!!), с заданием, с самопроверкой, с помощью ТСО(?)… Для маленьких же артистов кукольного театра все диктанты на одно лицо – Карабаса-Барабаса.
Мне показалась здравой мысль «изувековечить» традиционный жанр диктанта-страшилки.

Помню, у нас было много развлечений, связанных с диктантом… Я в то время переживала самую кульминацию возрастного модернизма. Ни от каких традиционных работ не отказывалась. Но творчески, так сказать, перерабатывала. Подчас до неузнаваемости. Ведь «деланье по-своему», «свое личное понимание» – непременные слагаемые поиска своего собственного стиля.
…Искали новых форм, и они становились содержанием. И простой зачет, поход в музей, словарная работа или диктант оборачивались охотой за теми 133 зайцами, из которых десяток да поймаешь.

К тому времени у меня уже перебывало (в рамках репетиторства) достаточное количество учеников из других школ, чтобы понять, что приличные отметки за диктанты не имеют отношения к практической грамотности. Что это никакая не грамотность, а натасканность писать определенные тексты в определенных условиях.
А если любые тексты и в любых условиях? Это вроде и натасканностью не назовешь. И потом, если «любые» и «в любых» напишут хотя бы членораздельно, то уж «определенные» и «в определенных» и вовсе прилично. К тому ж взаправду прилично, а не потому что привыкли с полпинка понимать вольные или невольные (но уж, конечно, из самых благих побуждений) подсказки родной учительницы.

В тяжелых погодных условиях

Я стала приглашать в свой пятый класс разных других учителей-предметников и просить их продиктовать тот или иной текст на полстранички (для начала – притчи Феликса Кривина) как можно более невыразительным голосом. Тут пары костылей сразу мои дети лишились: мало того что к определенному диктору (манере) не успевали привыкнуть, так дикторы еще и бубнят себе под нос.
Я, честно говоря, не помню, как они написали «знакомого» Кривина. Помню, что «незнакомого» – ужасно. Может быть, я слишком усердно шелестела фольгой от шоколадки? Дело в том, что время от времени я давала детям возможность почувствовать себя уж совсем экстремалами – в меру своей изощренности задавала суровый контекст. Они у меня и стоя диктант писали, и под музыку, и под мое хихиканье, завыванье и мельтешенье… Так что можно было проводить исследование на тему «Как закалялась сталь».
Обычно после таких испытаний человека уже ничем не смутить.

«Серый Шейка, да?»

Однако еще разок смутить пятиклассников у меня получилось.
Наш любимый учитель музыки Сергей Евгеньич, популярный в народе еще и как непревзойденный рассказчик анекдотов (грузинских в особенности), был также однажды приглашен к пятиклассникам на урок русского языка – диктовать диктант… с грузинским акцентом.
Накануне Сергей Евгеньич очень волновался – все-таки первый раз в жизни диктовать!.. Для человека с инженерным образованием и трепетным (как и у всех у нас) отношением к контрольным и проверочным диктантам это была очень ответственная работа.
Начал он вдохновенно, прямо артистически (сразу видать, что репетировал): «Слющий, дарагой: пагода бил хароший, да?.. Толка ма-а-алинкий Серый Щейка…» – уж он и прицокивал, и причмокивал, и рукой перед носом махал…
Дети оторопели…
Помню, что писать начали не сразу – препирались. Выдвигали Сергею Евгеньичу свои требования: мол, рефрен «слющий, дарагой» вслух не произносить (в уме можно, так и быть) – прошло; в конце фразы не ставить вопрос «да?» – не прошло, Сергей Евгеньич сказал, что это выше его сил…
Помню, что то и дело раздавались отчаянные вопли: «Ну, Сергей Евгеньич, ну как по-нормальному?!» Сергей Евгеньич принимался с жаром объяснять, и тут уж даже я – а я все ж таки когда-то пять лет в Грузии прожила! – так вот даже я переставала что-либо понимать…
Помните, как Шура Балаганов из «Золотого теленка», уже имея в кармане свои сколько-то там тысяч рублей для счастья, был пойман с поличным на трамвайной краже? Помните, как он кричал: «Я машинально, Бендер, я машинально»? Вот то же самое кричали мои дети, когда работы с «грузинским акцентом» после проверки соседом по парте и моей проверки этой проверки вернулись к хозяевам.
Второй такой диктант прошел уже гора-а-аздо менее драматично.

Мы ж не звери!

В какой-то момент по просьбе трудящихся было введено следующее правило: каждый имел право один раз во время работы (в какое – это он решал сам) подойти к исходному тексту, который лежал на стуле в углу класса, и заглянуть в него. Но глядеть можно ровно столько, сколько... сыплется песок в песочных часах, которые он сам же и перевернул, подойдя к стулу. Не звери ж мы, взрослые, все-таки!
Эта возможность подойти к тексту и какое-то время поглядеть в него стала потом традицией для многих письменных работ.

Про фрюколбасиков

Дальше в лес – больше дров. Дети сами сочиняли диктанты на те или иные правила орфографии, а потом по очереди сами же их и диктовали в классе. Понятно, что тетрадки проверял и отметки ставил не кто иной, как сам автор очередного диктанта.
Вот, например, одно из заданий на дом по русскому языку: сочинить историю длиной в 10 предложений, использовав глаголы с чередованием бер/бир, мер/мир, тер/тир, лаг/лож и кас/кос. Почему именно глаголы? Действия подсказывают и саму историю, и ее динамику.
Вот что получилось у Ксюши Л.:
Винегрет. Иду на рынок, отбираю свеклу (побольше, покрупнее). Иду обратно. Захожу домой и ставлю ее вариться. Где-то часик необходимо покоситься на газ, а то произойдет взрыв. Выключаю газ. Протираю стол перед готовкой. Еще необходимо отложить горох, высыпать его в салатницу и потереть свеклу. Ах да, совсем забыла, необходимо отмерить салатницу, чтобы подходила для вашего кушанья. Потом все это смешать.
Вот и получается простой винегрет!
Предложений – 10. Глаголов – 6. Но в инструкции их количество и не оговорено. Другое дело, что слово «покоситься» не могло вырасти на дереве с корнем кас/кос (касаться, коснуться и пр.). Оно с другим корнем –кос (косой, косить и пр.). И никакого чередования гласной в этом корне нету. А есть безударная гласная, которая к тому же проверяется ударением… Ага, вот они, мои нововведения, где всплыли! В учебнике традиционно – кас/косН! Некорректно: Н ведь кусок очень даже узнаваемого и продуктивного суффикса НУ (однократность действия) – вот я и лишила детей этой подсказки… Ладно. Спасибо, Ксюша, за ошибку – ты подарила нам возможность в этом месте копнуть поглубже. Завтра можно, например, предложить детишкам по эстафете побегать к доске и попририсовывать листочки-слова на оба дерева – и с корнем кос, и с корнем кас/кос. А потом предложить поискать недоразумения – «огурцы на баобабе», как назвали в классе слова, которые «не с этого дерева».
Вот, например, еще один «огурец» из Ксюшиного диктанта – отмерить (мерка, замерять и пр.). Тут корень мер. Это слово не могло вырасти на дереве с корнем мер/мир (замирать, умер и пр.). А еще есть корень мир (примирять, мириться и пр.). Вот так удача! Вот завтра с этими тремя корнями и покувыркаемся. А потом все три дерева появятся у каждого в личном «гербарии-корнярии» (см. “ПС” № 71, 1999. Напоминаем, что общедоступная подшивка газеты лежит в Интернете).
А вот что получилось у Веры Л.:
Занятие сникерсенка. На одной никому не известной планете Сникерс жил и живет сейчас сникерсенок (он сам себя так называет). Он живет совсем один, не считая ста буряк, двухсот панафутиков, трехсот фрюколбасиков и нескольких тысяч швюриков (они самые частые).
Он очень аккуратный. Весь день суматоха: он чистит, моет, все время что-то убирает, обратно кладет, протирает кратеры, потом подбеливает в них лаву. Уложит спать всех буряк, панафутиков, фрюколбасиков и швюриков (на что у него уходит шесть часов) и сам ложится спать.
Наутро начинается новая ссора: мол, какой-то там буряк выбросил любимые шортики швюрика в ближайшую лаву. Тут опять сникерсенок все быстренько наладит, шортики швюрика выловит, померяет и шутку какую-нибудь придумает, чтобы посмеяться немного.
Ой, пора еду готовить! Пойдет сникерсенок, покосит рожь, протрет, гляди – и еда готова!
Вот что значит жить на Сникерсе: сплошная уборка, стирка и готовка!
Предложений – 10. Отлично! Вот только у Веры те же «огурцы» – покосит и померяет. Неспроста. Может, Ксюша с Верой посовещались? Так или иначе, а узкое, значит, это место. Тем более надо бы его раскрутить…

Кто последний? Я за вами!

Следующий шаг: читка на «завалинке» (см. “ПС” № 59, 1999) своего текста – с тем чтобы класс на слух мог определить, во-первых, есть ли в нем слова с нужными корнями, во-вторых, не зашкаливает ли количество предложений, в-третьих, членораздельно ли звучит текст.
Случалось, что автор заваливался – не мог и первое предложение дочитать до конца: либо написано «левой задней», либо так: «моя твоя не понимай». Что ж, жаль. Но раз сам себя прочитать не можешь – диктовать и подавно. Перепиши еще раз, порепетируй, выходи на завалинку снова. Диктовать диктант классу было престижно, поэтому выходили. Со второй попытки текст обычно утверждался (да, голосованием: не мне же его писать – не мне и утверждать!) и «где-нибудь на следующей недельке» находилось время его продиктовать.
За пару недель должно было выйти диктантиков десять (не все претендовали: это ж надо выйти на определенную степень риска!), по 10–15 минут урока на каждый.
Помню, что к рукодельным диктантикам все относились совершенно серьезно. Новоиспеченный «учитель» деловито выходил к учительскому столу, приосанивался, прокашливался и начинал диктовку. Правда, остальным роль «почтительно ожидающих следующего предложения учеников» удавалась не всегда. «Ксюшка, медленней!» – прорывалось там и сям, своим исключением из правил их подтверждая.
К настоящей игре у детей – и младших, и старших – всегда очень серьезное отношение. И взрослому, который предлагает игру, ничего не стоит обмануть детское доверие. Мне было достаточно, например, один раз взять судейство на себя, или разок самой проверить диктанты, или перепроверить авторскую проверку, или влезть в процесс диктовки со своими поправками, или продиктовать самой текст заболевшего Андрюшки, чтобы игра из подлинной стала поддавками, когда дети всего лишь подыгрывают раздухарившемуся учителю.
Чем заняться учителю, пока ученики заняты делом? Законный вопрос. Тоже делом, наверное. Если взрослому интересно и важно что-то понять про детей: про кого-то конкретно или про класс в целом, то у него есть уникальная возможность понаблюдать за тем, что происходит. Надо только справиться с одолевающим учителя педагогическим зудом и занять «светотеневую позицию» (см. “ПС” №75, 1999).
Но вот Ксюша собрала тетрадки, и наступает самое приятное и ответственное. Дети в этом возрасте страсть как любят что-нибудь проверять. Особенно вместо домашнего задания.
Отметки я, конечно, выставляю в журнал. И я, и ребята – мы доверяем проверяльщикам. В классе налажена работа по группам, поэтому отношения между детьми дружественные и деловые, а значит, сведение счетов посредством отметок исключено.

…Чем это мы тут занимались? А за 133 зайцами гонялись.
Интересно, скольких поймаете вы.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"