УЧЕБНИКИ

Михаил Булгаков: по данным секретных архивов

Известный булгаковед Всеволод Сахаров выпустил книгу, в которую поместил очерк жизни и творчества Булгакова, ранее публиковавшийся только в воронежском журнале «Подъем» да еще в Италии в переводе на итальянский. Сюда же вошли появившиеся ранее в периодике публикации посвященных Булгакову документов из ранее закрытых архивов. Здесь же помещен ряд интересных, но малоизвестных воспоминаний о «Мастере и Маргарите», например, рассказ о встрече с Булгаковым горничной ленинградской «Астории», перепечатанный из парижской «Русской мысли», или воспоминания некоей Маргариты Смирновой, полагавшей, что именно она была прототипом булгаковской Маргариты. Любопытна и копия пародийного «счета разной работы по исправлению костела Степежинского», приводимая сычевским знакомым Булгакова Николаем Рокицким. Этот счет Михаил Афанасьевич переписал к себе в тетрадь и думал потом использовать. Чего стоит такая, например, строчка этого счета: «Конец мира продлил, который был короток и не хватало до конца», или: «Святому духу перо вставил». Кажется, что автор «Мастера и Маргариты» это и сочинил.
Как отмечает исследователь, «Булгаков имел мужество сделать окончательный выбор, знал все неизбежные его последствия, опасность, постоянно грозившую ему и близким, и все же до конца жизни не разучился удивляться превратностям своей судьбы». Это удивление литературовед разделяет с писателем. Сахарову удается передать драматизм булгаковского творчества. Он признается, что «книга эта писалась в первую очередь для читателя многомиллионных тиражей булгаковских произведений, сообщая ему о последних находках и давая необходимые, неизбежно краткие сведения о жизни и творчестве… Она вполне популярна, что само по себе ни хорошо, ни плохо, но лишь определяет законы жанра литературной биографии. Заменить серьезные научные исследования и объемистые биографии книга и не пытается, желающие всегда могут обратиться к ним». Сахаров справедливо полагает, что автор «Мастера и Маргариты» опередил свое время, и сегодня нам приходится «догонять» эту главную булгаковскую книгу. Исследователь находит новые грани в, казалось бы, уже хорошо изученных булгаковских произведениях. Вот, например, в пьесе «Зойкина квартира» оригинальную трактовку получает образ нэпмана Гуся: «Борис Семенович – вовсе не финансовый гений, а штатный олигарх или «новый русский», часть советской номенклатуры; циничная и дальновидная власть дала ему на время подержать большие деньги для своего удобства, ей нужно пользоваться этими деньгами бесконтрольно, оплачивать свои личные дела и международные авантюры, переводить валюту за границу и т.п. Гусь – рыцарь на час, его незаурядные деловые способы используют, денег и влияния в конце концов лишат и самого его выключат тем или иным способом из жизни». Параллели с сегодняшней Россией здесь слишком очевидны.
Можно вполне согласиться и с пафосом следующего призыва: «Множество новых данных и открывшиеся наконец, пусть не полностью и не для всех, архивы требуют спокойного объективного изучения и осмысления… Без такой многолетней, сложной и, главное, коллективной работы невозможно и сколько-нибудь основательное, действительно академическое собрание сочинений писателя. Умело раздутые разобщение и неизбежная борьба самолюбий в стане булгаковедов пока только мешали общему делу, а их письменные и устные отзывы друг о друге слишком часто сбивались на доносы». Как и автору книги, автору настоящей рецензии не раз пришлось испытать это на себе.
Мне кажется, что Сахарову удалось то, что удается немногим исследователям: пропустить булгаковское творчество и судьбу через собственную душу. Булгаковская мысль о том, что «мы должны оценить человека во всей совокупности его существа, человека как человека, даже если он грешен, несимпатичен, озлоблен или заносчив. Нужно искать сердцевину, самое глубокое средоточие человеческого в этом человеке», по мнению автора книги, выражает «великий завет Достоевского, всей русской классической литературы от Пушкина до Чехова – «при полном реализме найти в человеке человека». И помочь погибающему, изверившемуся, разрушенному человеку возродить его к новой жизни». Правда, искать человеческое в человеке и возрождать его к новой жизни можно и без всякого реализма.
С некоторыми частными утверждениями Сахарова можно и поспорить. Так, он полагает, что барона Майгеля «убивает все же не Азазелло, как кажется испуганной Маргарите, а ворвавшиеся в квартиру вооруженные люди». И связывает судьбу Майгеля с судьбой его прототипа – барона Бориса Штейгера, агента ОГПУ в Наркомпросе, расcтрелянного в 37-м году. Булгаков будто бы «запечатлел в романе страшную иронию судьбы: лощеного соглядатая убивают «товарищи по оружию»». Тут надо возразить, что, во-первых, в романе нет никаких указаний на то, что Майгель убит не Азазелло, а ворвавшимися в «нехорошую квартиру» сотрудниками органов, а во-вторых, эпизод с гибелью Майгеля появился задолго до того, как Штайгер был арестован и расстрелян. Так что Булгаков, можно сказать, не запечатлел, а предсказал «иронию судьбы» прототипа чересчур любопытного барона.
Архивные документы, повторяю, читаются с интересом, равно как и мемуарные свидетельства о Михаиле Булгакове. А вот с подбором включенных в книгу булгаковских произведений можно поспорить. Уместными выглядят здесь дневник писателя и его ранние фельетоны «Грядущие перспективы» и «В кафэ», не входившие в наиболее известное 5-томное собрание сочинений. Но зачем надо было включать в книгу с подзаголовком «Писатель и власть» многократно издававшиеся «Записки на манжетах», «Богему» и «Необыкновенные приключения доктора» – большой вопрос. Может быть, в следующем издании книги вместо них стоит включить сюда некоторые новые документы, в частности, малоизвестные широкой публике варианты писем Булгакова Сталину и донесения о Булгакове сексотов ГПУ и НКВД?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"