Учитель и ученик:

теорема, которую доказывают всей жизнью

Умер Анатолий Шапиро. Внезапно для всех, почти случайно скончался человек, связывавший своим соучастием огромное множество педагогических кругов и сообществ, автор удивительных книг, самый знаменитый учитель физики Украины (да и среди сотен его выдающихся друзей-коллег со всего мира, похоже, он был первым среди равных).
Уже давно он стал живой и вечно неунывающей киевской легендой, человеком, с которым невозможно было пройти по городу и сотни метров, чтобы навстречу не кидался кто-либо из его друзей или учеников.
«Физика – слишком общая наука, чтобы оставить ее только технарям. По большому счету она созвучней философии, чем технике», – то и дело утверждал он.
Он изобретал и оттачивал не столько методики, сколько подходы, ценности, правила ведения учительских дел и сквозные идеи, высвечивающие и заставляющие оживать огромную махину естественно-научного образования.
Он словно всю жизнь уточнял грамотные соотношения тех «воздушных столбов», позволяющих удерживать общее равновесие научного мышления, и тех деталей, нюансов, знаков внимания, словесных оборотов, оттенков эмоций, шуток и фокусов, оказывающихся таинственным пропуском в мир вроде бы рационального и объективного знания. Перечитаем хотя бы некоторые из характерных для него путеводных мыслей:

«...Наукообразный дух учебников – это клевета на науку, учебник словно говорит детям: «Смотрите, как все здесь скучно, недоступно, страшно, необозримо – и в то же время давным-давно без вас здесь поставлены все точки над «i». Я убежден, что лучший способ разоблачения подобной клеветы состоит в использовании языка самой науки. Обсуждение гипотез, обнажение противоречий, постановка проблем в том виде, как она была, – это всегда интересно и драматично, это всегда потрясающий воображение детектив с поисками неизвестных, с отвлекающими обстоятельствами, с удачными и ложными находками, которые приближают или удаляют от цели».
«...Школьные знания приходят к ребенку в основном через глаза и уши. Мне бы хотелось, чтобы они приходили через руки, через деятельность – а потом через выдвижение и проверку гипотез, предположений. Из доверия к ребенку, из терпеливого выслушивания его объяснений, а не из выдавания правильных ответов возникает развитие».

«...Художнику надо предоставить разные краски, а учителю — большой выбор методов. Уж каким цветом пользоваться — дело индивидуального мировосприятия, игры. Система преподавания должна быть лично ему понятной, доступной. Один и тот же прием может быть в одних руках удивительно хорош и удивительно плох в других. Только сам учитель сумеет подобрать себе принципы и границы своего преподавания. Известен афоризм: «Учитель имеет право учить, пока учится сам». Но как бы предоставить ему возможность учиться на чужих ошибках! А чужие достижения видеть не только среди того, что оформляется в объективные, уже отвлеченные методики, но и в том, что импровизационно рождается на уроках – и, возможно, никогда не повторится. Быть может, удастся возродить то же движение по записи уроков на видеопленку. Или надо искать еще какие-то ходы...»

«...Мне очень хочется написать книжку для маленьких детей, которая рассказывала бы человеку, как не ухудшать подаренные природой возможности. Как сохранить голос, зрение, слух, как не искривить позвонки, как лечить плоскостопие, как чистить уши, как определить наличие дальтонизма. Это не гигиена, не медицина, это прежде всего физические процессы».

Так на тонких противовесах уникального и системного постоянно балансировали мысли и интуиции этого, наверное, самого «гуманитарного» из всех учителей физики: палитра педагогических возможностей, россыпи приемов и затей – и просвечивающие лучи магистральных линий; «рассыпающиеся» учебники – и постоянная демонстрация опытов становления стройной логики из живописного хаоса; патетика цифр и формул как необходимого и по-своему изящного каркаса – и легенды, анекдоты, стихи, лукавые воспоминания из бездонной коллекции научных и педагогических приключений...
«Ученик должен сделать для себя открытие на уроке. Бесспорно. Но его нужно подвести к этому открытию, чтобы он сделал его непринужденно, чтобы суть открытия показалась ему родной и привычной, будто он лишь уточнил, упорядочил то, что вроде бы знал и так. Выход на подобную самооценку – высший пилотаж педагогического мастерства».

В судьбе этого учителя слишком пронзительно был выражен напряженный и драматичный поиск приемлемых соразмерностей между космическими масштабами объективных законов науки и предугадыванием едва заметного порыва души ученика. Стало понятно, что усилия такого поиска и наследие его, собственно, и составляют тот тонкий слой педагогической культуры, от которого зависит будущее людей, их способность освоить и очеловечить научные достижения последних столетий или остаться порабощенными собственным механизированным прошлым. И в эти дни тонкость, ранимость, незаживаемость разрывов в этом мировом культурном слое становились особенно ясны.

Та добрая дюжина книг, которую Анатолий Шапиро начинал в этом году писать почти одновременно, так и останутся в его мыслях. Не сделанное им, видимо, так и не будет сделано никогда.
Но остается с нами большая надежда, что россыпи из палитры (или из разных палитр?) его замыслов еще не раз откликнутся в делах и судьбах многих и многих его учеников...

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"