Российские события конца XIX – начала XX века неизбежно рассматриваются в перспективе революции. Но есть у них и иной, куда более глубокий подтекст. Перелом эпох всегда ставит вопрос о состоянии христианской цивилизации. Центральный ее образ – прощение. Но в обстоятельствах исторического столкновения, когда льется кровь и гибнут люди, прощать необыкновенно сложно. Душа требует милосердия, но разум взывает к справедливости.

Долг времени

Тяжелый выбор императора Александра Третьего

Цареубийство 1 марта 1881 года, когда от рук бомбометателей погиб освободитель крестьян император Александр Второй, стало символом открытого противоборства, которое вела не ограничивающая себя средствами, не озабоченная соблюдением моральных норм и уголовного законодательства сила человеческой гордыни, сила революции против отечественной государственности. С этого дня революционное движение, в каком бы состоянии оно ни находилось, вышло на поверхность русской жизни и стало ежедневно проявляющейся угрозой спокойствию и благополучию России. Усиление революционеров в конце XIX века, заметное не только на нашей Родине, – результат исторического движения, эмансипационных процессов, заложенных в культуре и самосознании эпохи. Радужное и нетворческое представление о человеческой природе, неприятие традиционных ценностей, опыта предшествующих поколений, укоренившийся и ставший чуть ли не моральным требованием антиисторизм (презрение ко всему «старому», известному в истории, предпочтение всего «нового», неизведанного, но отвечающего неким абстрактным представлениям о человеке и его назначении, о «прогрессе») оборачивались такими событиями, как взрыв на Екатерининском канале. Это также был вызов нового времени; на него предстояло дать ответ.
Однако в самом характере этого ответа неизбежно заключался выбор. Испытанию подверглась христианская цивилизация с ее проповедью смирения и всепрощения. Нужно было найти новую тактику борьбы с вопиющим злом. Насколько человеку сложно, почти невыносимо действовать в подобных обстоятельствах, показывает история предпоследнего русского императора Александра Александровича Романова, которого мы запомнили под именем Александра Третьего.

Александр, второй сын Александра Второго и императрицы Марии Федоровны, родился 16 февраля 1845 года в Санкт-Петербурге. В отрочестве он не готовил себя к императорскому венцу. Царствовать должен был его брат Николай Александрович, который в 1865 году скончался.
Программу образования Александра Александровича подготовил профессор экономики Чивилев. Историю читал С.М.Соловьев, юридические науки – К.П.Победоносцев. Эти лекции больше всего интересовали и в конечном счете определили мировоззрение Великого князя. Победоносцев почти всю жизнь оставался главным авторитетом для своего венценосного воспитанника.
Характером устроения своего быта будущий государь заметно отличался от большинства людей из высшего света, многих Романовых. Он не жаловал светских раутов, жил в Аничковом дворце, предпочитал узкий круг близких друзей, свою семью, любил уединение, профессионально занимался историей, поощрял науку, собирал коллекции. Под личным влиянием государя впоследствии возникло Императорское Историческое общество, его коллекции легли в основу фондов Московского исторического музея, носившего до ноября 1917 года имя Александра Третьего.
С конца 60-х гг. Александр Александрович постоянно занимался делами государственного управления, обнаружив при этом склонность к глубокому изучению быта и традиций простого народа, Церкви, русской национальной культуры. В 1868 г., будучи председателем Комиссии помощи пострадавшим от неурожая, он вместе с Марией Федоровной объездил пол-России, предпочитал останавливаться в домах простых людей, чаще всего приходских священников, вел долгие беседы с людьми пожившими, знавшими толк в старинных обычаях и народных привычках, поражал собеседников своей простотой, знанием народной жизни, глубокой верой и русским (самые смелые удивлялись: мужицким) складом характера.
В 70-х гг. цесаревич участвовал в заседаниях Государственного Совета и Совета министров, был атаманом казачьих войск, во время русско-турецкой войны командовал крупным подразделением, перед которым ставилась задача блокировать неприятеля в Шумле и Силистрии, в конце царствования своего отца работал в секретных комиссиях по борьбе с подрывным движением.

Уже 2 марта, принимая высших государственных сановников и придворных, император засвидетельствовал, что не обманывает себя относительно состояния дел в России, обстоятельств, в которых началось его царствование, не пойдет ни на какие уступки и готов мужественно встретить опасность лицом к лицу. Он сказал: «Я принимаю венец с решимостью. Буду пытаться следовать отцу моему и закончить дело, начатое им. Если бы Всевышний и мне судил ту же участь, как ему, то надеюсь, вы будете моему сыну так же верны, как моему отцу».
В циркулярной депеше, разосланной 4 марта посольствам России в европейских странах, определялась в общих чертах программа царствования. Государь свидетельствовал, что, вступая в столь тяжелое время на отцовский престол, он стремится прежде всего сохранить со всеми державами мир, дабы посвятить себя «делу внутреннего государственного развития, тесно связанному с успехами гражданственности и вопросами экономическими и социальными...».

1 марта 1881 года, за несколько часов до своей смерти, Александр Второй подписал проект М.Т.Лорис-Меликова о созыве комиссий, призванных участвовать в решении важнейших административно-хозяйственных, финансовых вопросов, готовить законодательные акты и т.п. В состав комиссий предполагалось избирать представителей земств, профессуры, видных общественных деятелей и т.п. В публицистике своего времени проект получил наименование «конституции Лорис-Меликова».
4 марта на Совете министров и высших сановников империи предстояло лишь обсудить вопрос, целесообразно ли в обстановке, сложившейся после цареубийства, публиковать правительственное сообщение о готовящейся реформе.

Однако на самом совещании проекту Лорис-Меликова устроил разнос учитель императора, обер-прокурор Святейшего Синода К.П.Победоносцев. Автор «судебных уставов» 1864 г. доказывал, что нововведение грозит превратиться в «верховную говорильню» в ряду других говорилен, наводнивших страну в 60–70-е гг. Бесконечные словопрения, по мнению правоведа, угрожали самому существованию России.
Речь Победоносцева произвела впечатление на государя. Он вспомнил предостережения германского императора Вильгельма, мнения Бисмарка, отзывы датских министров, указывавших на дурное влияние конституционных порядков на политическую жизнь в Дании. Дело отложили. В подобном положении общество должно было показать, насколько оно, с одной стороны, способно к созидательной деятельности, с другой – полагает себя к ней предуготовленным.

Члены Исполнительного комитета Народной воли, убийцы Александра Второго, были арестованы к середине марта. Суд приговорил Желябова, Перовскую, Рысакова, Михайлова и пиротехника Кибальчича к смертной казни. Писатель Л.Н.Толстой предложил Александру Третьему не казнить «революционеров», а дать им денег и сопроводить в Америку. Философ Вл. Соловьев произнес речь вообще против смертной казни и закончил ее словами: «Он не может не простить их! Он должен простить их!»
Легко себе представить, какое впечатление должны были произвести подобные речи на Александра Третьего, любящего сына, у которого террористы убили отца, искреннего христианина, на религиозное чувство которого были рассчитаны эти требования-просьбы, и, наконец, самодержавного монарха, осознававшего свою ответственность за судьбы России перед лицом страшных испытаний.
Император ответил, что как человек он еще мог бы простить, но как монарх обязан действовать по закону. Преступников публично казнили. Через несколько дней Александр Третий отменил навеки публичную смертную казнь в России.

29 апреля государь обнародовал подготовленный К.П.Победоносцевым манифест, в котором, в частности, говорилось: «Посреди великой скорби нашей глас Божий повелевает нам встать бодро на дело правления, в уповании на Божественный Промысел, с верой в силу и истину самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и сохранять для блага народного от всяких на нее поползновений». Претензии общества учить императора христианскому всепрощению и политической гибкости одновременно были отвергнуты. М.Т.Лорис-Меликов вышел из Совета министров, посчитав, что государь решился отказаться от его конституционных проектов. Он, как свидетельствуют его собственные воспоминания, был убежден, что выполняет долг и следует велению совести. Император Александр с грустью поинтересовался, не мог ли тот найти иного предлога, чтобы просить об отставке.

Новым министром внутренних дел назначили известного политического и общественного деятеля славянофильского направления, доброго знакомого императора графа Н.П.Игнатьева.
Игнатьев, приняв необходимые меры по обеспечению государственной безопасности, также предложил царю конституционный проект. Он предлагал начать с приглашения «сведущих людей», известных деятелей земского движения, способных к практическому решению насущных проблем, для обсуждения важнейших вопросов государственной политики. Первая такая сессия состоялась уже в июне 1881 года. «Сведущим людям» предложен был вопрос о понижении выкупных платежей, разрешенный ими благополучно. Вторая сессия, открывшаяся в сентябре 1881 года, обсуждала обстоятельства переселенческого дела и подготовила важные материалы, положенные в конце 80-х гг. в основание законодательства о переселенцах.
России грозило стать конституционной монархией, но не по западноевропейскому, а по собственному национальному образцу. В 1883 г. предполагалось созвать Земский Собор в составе 3 тыс. человек, избранных по сословным куриям. Открытие готовилось к коронационным торжествам Александра Третьего. Собор – по замыслу Игнатьева – должен был среди прочего выработать предложения по борьбе с антиправительственным движением.

Это было очень смелое решение. Борьба с разрушительными тенденциями передавалась от государства к обществу, которое Игнатьев считал достаточно зрелым, взрослым, способным к трезвой самооценке и реальным продуманным действиям.

Однако совершенно иного мнения придерживался Победоносцев. Он доказывал, что созыв Собора станет «революцией, гибелью правительства и гибелью России». Игнатьев предлагал обер-прокурору встретиться накануне его доклада государю и переговорить, но упрямый правовед отказался, сославшись, что встает-де рано и едет на доклад рано, надо выспаться.

Александр Третий дал себя убедить. Н.П.Игнатьев, как и несколько месяцев тому назад Лорис-Меликов, также подал в отставку. Победила последовательная охранительная тенденция. Государству, ставшему на путь мщения и потому, быть может, испугавшемуся творческих преобразований, оставалось теперь надеяться только на силу собственных учреждений.

17 октября 1888 года царский поезд, следовавший из Севастополя в Петербург, сошел с рельсов. Государь и его семья остались живы. Но император получил сильный удар в область почек. В 1894 г. ему поставили диагноз – нефрит. 20 октября 1894 года Александр Александрович скончался в Ялте, в Малом Ливадийском дворце.

За два дня до кончины Александр Третий дал сыну завет: «Тебе предстоит взять с плеч моих тяжелый груз государственной власти и нести его до могилы так же, как нес его я и как несли его наши предки. Я передаю тебе царство, Богом мне врученное. Я принял его тринадцать лет назад от истекающего кровью отца... Твой дед с высоты престола провел много важных реформ на благо русского народа. В награду за все это он получил от русских революционеров бомбу и смерть... В тот трагический день встал передо мною вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на какую меня толкало так называемое передовое общество, зараженное либеральными идеями Запада, или по той, которую мне подсказывало мое собственное убеждение, мой священный долг Государя и моя совесть. Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство смогло спокойно и свободно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда вместе с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междуусобиц. Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя при том, что ты несешь ответственность за судьбу твоих подданных пред Престолом Всевышнего. Вера в Бога и в святость твоего царского долга да будет для тебя основой всей твоей жизни. Будь тверд и мужественен, никогда не проявляй слабости. Выслушивай всех – в этом нет ничего позорного, – но слушайся только самого себя и своей совести. В политике внешней держись независимой позиции. Помни – у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней прежде всего покровительствуй Церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед».

У этой истории нет и не может быть окончательной морали. Но вопрос остается. Он вопиет нам из глубин позапрошлого теперь уже века. Был ли у России шанс на пути, предложенном Львом Толстым и Владимиром Соловьевым? И что такое христианский подход в жестокой политике? Требует ли он всепрощения, или в иных ситуациях важнее становится справедливое мщение, быстрый и безусловный суд?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"