Разными, подчас странными путями
попадают материалы на наш редакторский стол.
Письма приходят по почте. За устными рассказами
мы охотимся с диктофоном. А что-то чуть ли не под
ногами находим.
Вот, к примеру, как-то раз заходим в Академию
педагогических наук, а на вахте – книжный развал.
И среди солидных научных трудов и инновационных
методик видим тонюсенькую брошюрку из трех
машинописных листов, согнутых пополам и
скрепленных обыкновенной тетрадной скрепкой.
Самиздат. Автор – А.А.Остапец. И цена скромная –
пять рублей. Мы подумали: у человека наболело, и
он решил сам себя издать, видимо, потеряв надежду
когда-нибудь опубликовать в педагогической
прессе походные страсти-мордасти. Пусть себе в
убыток. А что делать? Хочется же с кем-нибудь
поделиться...
Или вот другой пример. Заходим мы как-то раз в
интернет и натыкаемся на летний дневник
старшеклассницы...
Или вот на даче у приятеля вдруг слышим, как один
из гостей, местный учитель, начинает взахлеб
рассказывать о школьном турслете. Хорошо, что
диктофон был с собой...
Что нам дорого в этих, казалось бы, сомнительных
материалах? Что авторы не стесняются своей
восторженности. Фонтанируют напропалую. И пусть
это во многом бравада, но в ней больше жизни и
правды, чем в некоторых прилизанных отчетах и
причесанных статьях. Чего стоят каскады
восклицательных знаков в дневнике девочки!
Только про них можно целый трактат по психологии
подрастающего поколения сварганить, не говоря уж
об игре в карты... на раздевание! А когда вся школа
перед Перуном на колени бухается? Или мужа из
полутораместного спальника выгоняют?..
Такое обычно остается за рамками
педагогического кадра. Оно, конечно, по-человечески
понятно: ну не принято об этом писать! Но ведь
именно человека-то мы и потеряем, если будем
сужать рамки профессиональных разговоров до
общепринятого и бесконечно прилизывать,
приглаживать, полировать, отшлифовывать. Тогда и
озадачиваться будет нечем.
ОХОТНИКИ НА ПРИВАЛЕ
Все хорошо, прекрасная маркиза
Почти стенограмма одного отчетного
собрания
Закончились летние каникулы.
Руководители групп собрались в Центре детского
туризма для краткого отчета начальству.
Директор центра открыл собрание своей коронной
фразой:
– Так, значит, очень кратенько, как рапорт:
маршрут, мол, прошли, вели краеведческий поиск,
дети здоровы, никаких ЧП, все хорошо! Ясно?!
Ну очень маленькая драка
– Можно мне? Маршрут прошли. Дети
здоровы. ЧП не было.
– А драка?
– Да, была драка с местными. Но небольшая.
– Да вот же письмо оттуда, что милицию вызывали!
– Да, приезжала. Но мы думали, это к ним подмога,
ну и...
– Врезали им! – подсказывает кто-то.
– Да, малость. А в остальном все хорошо – дети
целы и здоровы.
Справедливые дети
– Так, следующий!
– Наш маршрут тоже полностью пройден. Дети
здоровы. ЧП не было. Если не считать, что детки
ссадили – справедливо, конечно – на одной из
станций проводника вагона. А в остальном –
работаем над отчетом о походе, и все хорошо.
– За что ссадили-то?! – спрашивает директор.
– Нагло пытался на наши места посадить каких-то
челноков.
Бард России
– Ладно, дальше кто?
– Я, – встает усатый брюнет. – Меня кондукторы с
поезда сняли – билет детский им не понравился! А
то, что я получаю ниже прожиточного минимума,
видите ли, их не интересует! Старший кондуктор
сразу нагло: “Ты, детка, откуда такая?” И
улыбочку наглую навесил себе на физиономию. Я ему
прямо в рожу: “Я бард России!” А второй, наверное,
не расслышал спьяну (от него какой-то дрянью
несло) и как рявкнет: “Раз бомж России, то и ходи
пешком!” Под руки меня подхватили – и на
платформу.
– А дети? – как по команде вырвалось сразу у
нескольких.
– Да что с ними будет?! Прошли маршрут сами. А как
продукты кончились, сразу домой вернулись.
Говорят, у них все прошло хорошо, без ЧП.
Иванов и Ко
– У нас тоже все хорошо – дети здоровы,
маршрут пройден, ЧП не было.
– А зачем мать Иванова вызывали?!
– Да штаб похода снял его с маршрута за уход на
ночлег к каким-то девочкам. Матери его передали
очень веселым – за сутки он так и не протрезвел. А
в остальном у нас все хорошо и даже очень.
В заложниках
– У нас было небольшое ЧП, – потупя взор,
как будто даже стесняясь об этом рассказывать,
говорит один из молодых руководителей, – ночью
пришли какие-то душманы. Автомат на меня и
говорят: “Ты заложник. Или девочек нам через час
приготовь две штуки, больше не надо, или двести
баксов!” И отошли рыбу ловить. Ну, мы тихо сняли
лагерь, по-пластунски доползли до леса, а там
бегом – до утра километров двадцать отмахали. А в
остальном все хорошо: маршрут прошли,
краеведением занимались, все целы и здоровы…
Мог бы и потерпеть
– А у нас – вообще как на курорте! –
блаженно вспоминает следующий руководитель. –
Ни к нам никто не приставал, ни мы ни к кому не
приставали.
– А муж Людмилы что там делал?
Все как по команде повернулись к докладывающему.
– Да неужели приехал! – пораженная наглостью
Людиного супруга воскликнула одна из
руководительниц. – А как же он вас на маршруте
вычислил?! Ведь вы могли быть в любом другом
месте!
– Пусть зачитает докладную! Это же с каждым может
случиться! Нечего опыт свой прятать! – раздалось
со всех сторон.
– Действительно, как же вы там дальше... –
запнулся директор центра, но тут же нашелся, –
проводили поход? Огласи докладную!
Руководитель группы начал читать: «Уже
собирались ложиться спать, как появился какой-то
тип. Спрашиваю: кто? “Это мой муж, – спокойно
говорит Люда. – Какого черта тебя сюда занесло?”
Тут он, видимо, здорово растерялся:
“Соскучился”...»
– Вот нахал! – вырвалось у кого-то.
Руководитель стойко продолжал: “Люда напомнила,
что до конца похода осталось всего две недели,
мог бы, мол, и потерпеть. Он признался, что у него
не хватило воли и он хочет идти с нами по
маршруту. Это Люда сразу отвергла: “Место в
палатке еще можно было бы найти. Но мы, экономя
вес, вместо двух спальных мешков на
руководителей взяли один полутораспальный – в
него втроем не влезть, я с руководителем еле
помещаюсь!”...
– Молодец! Правильно сказала! – поддержала
подругу еще одна заместительша. – Подумаешь,
соскучился!. Неврастеник какой-то! Только о себе и
думает!
– Тихо, тихо, эмансипаторши! – останавливает
директор. – Дальше-то что?
– Проводили мы его культурно до поезда. Люда
обещала почаще писать... Ну а в остальном у нас
тоже все хорошо.
Сорок два по Цельсию
– Ну, братцы, вы меня удивляете! –
раздался вдруг голос одного из старейшин центра.
– В жизни чего не бывает. Опыт – это же полезно!..
– А у тебя-то, борода, что случилось? – прервал
его директор.
– Случилось? – иронически повторил «борода». –
Всю дорогу, все 30 дней лагеря нашего это было
почти ежедневно! А ты, босс, говоришь
“случилось”…
Он сделал паузу и начал: “Как известно, в поход мы
ходим, чтобы и самим отдохнуть, и детей
разгрузить от городских забот. Набрал я себе
помощников. Повара взял. Мать одного парня хорошо
стирает – ее взял. Молодую учительницу одну взял
– игровичка хорошая. Мужа ее взял – классный
гитарист. Ну и доктора одного прихватил, думал,
случись что – поможет.
Специалист он оказался универсальный, по всем
болезням – академик, не меньше! Еще в поезде
определил у одного мальчика гепатит “Б” и
сообщил мне, что всю группу надо в ближайшем же
городе сажать на карантин. А детей-то у меня, сами
знаете, около ста человек. Что делать? Хорошо, что
до большого города – сутки езды. За это время
гепатит у парня сильным запором оказался. Но до
этого я успел поднять на ноги всю Юго-Западную
железную дорогу и санитарную станцию
Новороссийска. Встречали нас, как холерных – у
вагона санитары с носилками стояли...
И дня не прошло – мальчик один ногу подвернул.
Академик мой определяет: множественный перелом с
множественными смещениями – и требует для
эвакуации вертолет, так как никакой самолет в
горной щели, где наш лагерь, не сядет.
Поднимаю ближайшую погранзаставу, вызываю с их
помощью вертолет МЧС. И бегом в лагерь – выносить
травмированного к вертолету. Смотрю – а этот, с
множественными переломами, гоняет с ребятами мяч
да ногой со смещениями как саданет пузырь в мою
сторону. В голову попал, инвалид. Шею повернуть до
сих пор не могу как следует.
Двух дней не прошло, академик мой показывает
градусник – у одной девочки сорок два градуса по
Цельсию в тени! Опять бегу к пограничникам. Опять
прошу вертолет или хотя бы катер. Подгоняют
скоростной торпедный. Бегу за девочкой. В
санитарной палатке ее нет. Говорят: “Дежурит по
столовой!” Я туда. А там эта самая умирающая
тащит котел с картошкой на раздачу. Хватаю ее – и
к доктору. Доктора нет – где-то обследует группу
№ 3 на тропическую малярию.
Хватаю градусник – хочу поставить девочке – и
вижу: ртуть на две части разошлась, и верхняя
стоит на цифре 42. Только тут я понял, что мне не
хватает еще одного специалиста – психиатра,
чтобы он моего академика как следует обследовал.
Вот это, я вам скажу, действительно ЧП! А то, что у
вас, – это так, “чепички”.
Местные «ягодки»
– Правильно говорит аксакал, –
поднимается со своего места бритый специалист по
трудным подросткам, – это все цветочки. А ягодки
были у нас, когда местные, не поняв, с кем имеют
дело, начали задирать нос. Один из них снял
«случайно» бейсболочку с моего мальчика. Мои
мальчики тут же «случайно» сняли с местных
четыре бейсболочки. В самом конце поселка нас
догнали. Мои детки в момент разобрали соседний
заборчик... Тут местные стали расспрашивать,
откуда мы такие взялись, куда идем и зачем? А часа
через два, уже на большом привале, нас догнала
милицейская машина, и лейтенант взволнованно
просил проверить, все ли у нас живы и не нужна ли
кому скорая медицинская помощь. Оказалось, что
еще ни одна туристская группа без серьезных
потерь не проходила через этот поселок, даже в
сопровождении милиции. А вообще, шеф, –
повернулся он к директору, – все о’кей! Все детки
в порядке!
ЧП-свинство
– Тебе хорошо, твои из любых переделок
сухими вылезут, – затараторила одна из
руководительниц, миниатюрная, но темпераментная
женщина. – Мои, правда, тоже были на высоте.
Отошли мы на реку помыться, у костра один
дежурный остался. А в это время дикие, да еще и
грязные свиньи (их там, на Кавказе,
видимо-невидимо), почуяв в рюкзаках колбасу,
ворвались в палатки. Дежурный заметил “воров”,
только когда мимо него здоровенный боров за
длинную колбасину тащил разодранный, как острой
бритвой, рюкзак. Остатки колбасы дежурный у
борова отбил. Но остальную колбасу и
развороченные банки тушенки спасти не удалось.
Мы собрали остатки рюкзаков и до вечера
ремонтировали свое снаряжение. И хотя это
ЧП-свинство оставило нас без мясного, мы налегке,
без лишнего веса за спиной и в желудках, вместо
пяти дней за три дня все расстояние до большого
поселка проскочили. А в остальном – все хорошо,
все хо-ро-шо!
Слегка перелом
– Следующий! – опасливо поглядывая
вокруг, произносит директор центра. – А где же
наш горный мастер?
– Как всегда, слегка запаздывает…
– Нет, – говорит кто-то, – у него перелом руки и
ноги. В больнице он, в спицах и на растяжках. Но
утверждает, что это один из лучших его походов.
Говорит, никаких ЧП не было, дети здоровы и
счастливы.
Итого
– Так! Подвожу итоги, – переводя
дыхание, как после спринтерского бега, совсем
тихо начинает директор центра. – Во всех группах,
на всех маршрутах шла серьезная планомерная
подготовка детей к сегодняшней криминогенной
обстановке в обществе. Были небольшие, но очень
нужные для закалки молодежи ситуации. Таким
образом, летняя оздоровительная кампания –
слава тебе, Господи наш, – закончилась
благополучно.
Директор слабо улыбнулся, достал сразу две
таблетки нитроглицерина и проглотил, не запивая.
Прим. ред. Уважаемый
А.А.Остапец, извините за сокращения. Полный текст
вы найдете на сайте www.klass-teatr.ru
в разделе Класс, подразделе Учительская курила.
Ждем вас в гости.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|