Корректно, скучно, бессмысленно

И все-таки почему, прочитав почти любую главу из учебника по истории, дети говорят одно и то же: “Не запоминается!”?

«Не запоминается...»

Реформы школы последнего десятилетия, кажется, затронули историю в большей степени, чем какой-либо другой предмет. И это будет очевидно каждому, кто положит перед собой учебник истории, напечатанный в 80-е годы и в 2001 году. Качество печати, картинки. И по содержанию: вместо вариации на тему производительных сил и производственных отношений – рассказы о великих людях и интересных событиях. Сравнивая два эти учебника, можно только радоваться тому, как все изменилось в школе за последние 10 лет.
А теперь представьте, что вы – ученик, и к завтрашнему уроку вам надо выучить параграф. Прочитайте несколько страниц этого учебника, попробуйте пересказать. Не запоминается? Читайте второй, третий раз... Да надо ли рассказывать, как учить параграф? Учите, как учили 20 лет назад.
Но тогда очевидно было всем: и учителям, и родителям, и детям, что учиться можно только так. Перечитывая, проговаривая и пересказывая. И если даже учитель говорил мягким голосом: «Дети, прочитайте дома параграф...», дети понимали, что он имел в виду: параграф нужно не читать, а учить, чтоб пересказать его «близко к тексту».
Но сегодня? Как же детский интерес, сотрудничество, мышление? Как должен сегодня учитель формулировать домашнее задание? И что делать ученику дома с параграфом: посмотреть картинки, пролистать, прочитать, выучить? Скажем откровенно: учебник надо зубрить – или не открывать вообще. Потому что «чтение» ничего не дает – рассказать о прочитанном невозможно. Потому что, как говорит сам ученик, «не запоминается».

Учебник, и это его отличие от обычной книги, в принципе нельзя «читать» – его надо «учить», а параграф нельзя «рассказать» – его можно только «пересказать». И тут без насилия не обойтись. Поэтому на время работы с учебником надо забыть слова о сотрудничестве. Учебник и сотрудничество – две вещи несовместные.
Почему учебник надо «читать и перечитывать заново»? И можно ли написать такой учебник по истории, который ребенок, да и взрослый, будет читать, как книгу?
Чтобы ответить на эти вопросы, надо понять, что такое учебник и чем учебный текст отличается от, например, текста художественного, – надо совершить своего рода анатомическое исследование учебника истории.

Из чего «сделан» учебник истории?

Из фактов и выводов.
Факты. По сравнению со старым учебником их стало больше и изложены они интересней. Но ведь все равно не запоминаются! Война за австрийское наследство, борьба Василия Темного с Дмитрием Шемякой, первый и второй триумвират – эти «рассказы» не задевают ни сердце, ни разум ребенка. Впрочем, это и не должно волновать автора учебника – ведь факты ценны и достаточны сами по себе. Это ведь История! И так уж разве важно, запоминает или не запоминает что-то ребенок. Ведь не должна же история «подстраиваться» под ребенка – если ему что-то непонятно, пусть читает и перечитывает до тех пор, пока не расскажет близко к тексту. Факты, из которых сплетен текст учебника истории, – это «факты в себе», и они не скрывают своего равнодушия к ребенку. Он им отвечает тем же.
Более того, авторы новых учебников переполнены энтузиазмом рассказать нам историю как можно подробней. Учебник по истории для 8 класса почти не отличается по объему и стилю изложения от учебников для высшей школы. Особенно забавны случаи, когда один и тот же автор пишет и школьный, и вузовский учебник – много отличий не найдете. Фактически мы не имеем школьного учебника по истории – есть переложение вузовского учебника, набранное более крупным шрифтом и с картинками.
Конечно, факты лучше схем. Но поворот к позитивизму – не спасение для школьной истории. Однажды восьмиклассникам был предложен старый учебник по истории. «Как здесь все просто», – вздохнули они с облегчением (или с тоской?).

Выводы. Нет больше формулировок, переписанных из учебников по историческому материализму, и душераздирающих рассказов о страданиях трудящихся со времен Древнего Рима до 1917 года. Новые учебники политически корректны и идеологически нейтральны.
Речь идет не о «политических выводах», от которых действительно воздерживаются авторы, а о самых обычных обобщениях, без которых, кажется, невозможен учебник истории (и учебник вообще!). Обобщения – своего рода уплотнение информации, необходимое, чтобы рассказать о многом на ограниченном объеме страниц. В этом смысле выводы и обобщения – экономия усилий и спасение от бесконечности исторических фактов.
Эти выводы присутствуют в явной форме в конце каждого параграфа (они выделены курсивом) и в скрытой форме – в каждом абзаце учебного текста. Именно в этих обобщениях, которые школьные дидакты называют понятиями, и есть главная причина того, что учебник «не запоминается».
Из-за этих «понятий» ученик ничего не понимает. Не задевающие воображение и не трогающие душу ребенка слова становятся шариками для эквилибристики: их можно ловко подбрасывать, и при этом создается впечатление, что человек думает, делает выводы, мыслит. Впечатление! Потому что нельзя думать чужими мыслями. Потому что лучше ничего не понимать, чем всегда иметь наготове «понятия» из тех, которые набраны в конце параграфа курсивом.
И вот мы попали в западню. Вместо речитатива о производительных силах, которые определяют производственные отношения (и наоборот), вместо пяти признаков империализма, которые надо было перечислить с первого по пятый, а потом – с пятого по первый, вместо... (впрочем, все, кому «за тридцать», сами без труда продолжат этот список) – новые обобщения: история человечества – это история цивилизаций, основными признаками цивилизации являются...
Закончим на этом разговор о школьном учебнике. И не на грустной ноте. Открыв школьный учебник и попытавшись «приготовиться к уроку», мы заметили – с сожалением, – что текст не запоминается; закрывая же учебник, можно сказать – с радостью – хорошо, что этот текст не запоминается.
Потому что нет никакого смысла в запоминании бесконечности фактов и тем более в жонглировании выводами. И даже больше: в этом есть явный вред. И учитель, пишущий в конце урока на доске номер параграфа, совершает акт насилия не только по отношению к воле и желанию ребенка (о необходимости такого действия еще возможны споры). Он совершает акт насилия по отношению к мышлению человека.
Слишком резко? Нет, потому что добросовестный ученик три раза перечитает параграф, перескажет его близко к тексту – наполнит свою голову датами, именами, обрывками фраз. Наполнит до такой степени, что своей мысли уже не прорваться через завалы фактов и чужих мыслей.
Предвижу некоторое раздражение читателя: дескать, вместо того, чтобы написать, каким должен быть учебник, – рассуждения о том, каким он НЕ ДОЛЖЕН быть. Не лучше ли сразу к позитивной части статьи? Не лучше. Потому что не будет ничего другого, пока мы не освободимся от иллюзий.

От иллюзии, что можно сотрудничать с ребенком, требуя при этом пересказа параграфа. От иллюзии, что ученик что-нибудь запомнит, если мы не будем требовать этого пересказа. И от главной иллюзии – что «оперирование понятиями», «связная монологическая речь», «умение делать выводы» – это и есть мышление.
Можно было бы, конечно, обойтись без гипербол и иронии по поводу учебника по истории, но это реальность, в которую мы погружены как учителя – когда задаем параграф на дом, и как родители – когда дома учим с ребенком тот же параграф. Учебник – это наше бытие. А бытие, как известно, определяет сознание.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"