Энциклопедия для детей

Т. 15. Ч. 2: Всемирная литература. XIX и XX века.
М.: Аванта+, 2001

В заключительной части тома «Всемирная литература» речь идет о наиболее известных и ярких зарубежных писателях двух последних веков. Этот том – один из наиболее интересных томов энциклопедии, так как посвящен писателям и книгам, которые давно уже стали спутниками человечества в познании самого себя. В качестве литературы, имеющей мировое значение, здесь представлены английская, американская, немецкая, французская, итальянская, польская, а также скандинавская, бельгийская, украинская и грузинская литература XIX века и испанская, австрийская, чешская, итальянская, швейцарская, латиноамериканская и индийская литература XX века. Тут есть с чем поспорить. Возможно, стоило бы говорить о немецкой литературе в широком смысле слова, имея в виду не писателей Германии, а всех литераторов, пишущих на немецком языке, включая австрийских и швейцарских. Характерно, что Франц Кафка в энциклопедии отнесен к австрийской литературе, хотя всю жизнь прожил в Чехии. Отнесение к мировой грузинской и украинской литературы выглядит чересчур завышенным, хотя Илья Чавчавадзе и Тарас Шевченко конечно же выдающиеся поэты. Зато бросается в глаза отсутствие китайской литературы, представитель которой Гао Синцзян только что, в 2000 году, получил Нобелевскую премию. Кстати сказать, в приложении к тому дан полный список нобелевских лауреатов по литературе. Огорчает отсутствие очерка об ирландской литературе. Ведь Джеймса Джойса, Уильяма Батлера Йетса и Сэмюэла Беккета из XX века никуда не денешь. Очерки о первых двух в книге присутствуют, но они почему-то включены в английскую литературу.
Однако все эти недостатки практически не портят общего очень благоприятного впечатления от тома. Он состоит главным образом из портретных очерков, и почти о каждом из великих писателей мы узнаем нетривиальные подробности жизни и творчества. И читаются многие очерки буквально на одном дыхании. О Киплинге, например, сообщается, что для автора «Маугли» и «Бремени белого человека» «Империя означала служение покоренным народам, т.е. долг, а не привилегию», и что для него «две вещи на свете – Любовь и война – древнее и выше любого закона». А вот Ярослав Гашек представлен как подлинный «король смеха» пражской богемы. Добавлю, что попутно идет краткий, но насыщенный смысловой нагрузкой пересказ многих литературных шедевров.
Исчезло характерное для советских времен преклонение перед реализмом. Теперь отмечается, что «связи между личностью и окружающей реальностью, человеком и эпохой… душевные порывы самой личности в книгах реалистов постигаются… в чем-то намного глубже, нежели у предшественников, а в чем-то более прямолинейно из-за чрезмерного влияния к социальной обусловленности». Модернизм же, по мнению авторов, «воссоздавал мир как царство хаоса, абсурда, жестокости, несвободы человека даже в частной жизни, не говоря уж о его бессилии перед лицом истории, которая развивается катастрофически». При этом подчеркивается, что литература XX века вообще не имела какого-то одного преобладающего направления, каким для начала XIX века был романтизм, а для его середины и второй половины – реализм. В XX столетии мы имеем «очень широкое разнообразие художественных манифестов и школ», причем «и безоглядные новаторы, и убежденные архаисты – типичные фигуры» для литературы только что завершившегося века. Довольно точным представляется мнение, что «вместо стремления к правде на все времена в литературе возобладали игра, или частное свидетельство без философских претензий, или ирония, которую как раз и вызывают всеобъемлющие претензии такого рода». Сущность постмодернизма, вошедшего в обиход в последние десятилетия прошлого века, определяется как «отказ от поисков какой-либо единой и бесспорной истины о мире… Литература превращается в сопоставление бесчисленных вариантов возможной интерпретации социальных или духовных явлений». Тут стоит добавить, что в творчестве таких постмодернистов, как, например, Владимир Сорокин, поэтическая сверхзадача состоит в том, чтобы поднять самые низменные, отталкивающие материи до образцов высокого искусства. При этом нравственно-воспитательное значение литературы отнюдь не отрицается. Как тонко отмечено в заключении, «наши оценки своего и чужого поведения зависят и от того, какие книги мы прочли когда-то».
Авторы тома привыкли смотреть на литературу как на «учебник жизни», что традиционно для русской литературной критики. Поэтому представители модернистского и постмодернистского течений представлены более скупо, чем реалисты и романтики. В статьях об американской литературе отсутствует Владимир Набоков – возможно, самый значительный американский писатель XX века, несмотря на свое русское происхождение. О нем говорится только… как о переводчике «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"