Учиться? Нет, создавать знания!

Школа-мастерская как выход из классно-урочной системы

Традиционная школа – слаженная и веками отработанная система. Цели образования, методы и формы организации учебного процесса, проблема мотивации ученика, выставление оценок, стиль отношений – все это элементы системы, кирпичики школьного здания. Невозможно заменить один из них (например, попытаться гуманизировать школу) – здание разрушится.
Речь идет не о ремонте старого здания, а о строительстве нового. И этот проект должен быть продуман в целом: от фундамента до крыши – от философии образования до организации работы на отдельном уроке.

Живое знание
Цели образования

Кого мы называем образованным человеком? Того, кто прочитал много книг, помнит много историй, умеет быстро решать математические задачки? Успешно отгадывает кроссворды, отвечает на вопросы Брэйн-ринга и «О, счастливчика»? Вы улыбаетесь – а школа стремится именно к такому идеалу образованности. Но не ругайте школу – она выполняет заказ. Заказ культуры, называемой Культурой Просвещения, полагающей, что знать все про все – в этом и есть смысл и истина. Отсюда задача школы – знания, накопленные человечеством, передать, перелить в голову ребенку, не пролив ни капли мимо...
Надо признать, что традиционная школа была великолепной, а советская – просто самой лучшей в смысле эффективной передачи информации. Конечно, из нее вышли и гениальные ученые, и просто хорошо образованные люди. Что же вызывает сомнение? То, что передача информации, – это передача готового знания: выводов, формулировок, чужих идей и слов. Такое знание оседало в голове человека, становясь с годами все прочнее (не зря же школа гордится «прочными знаниями»), и образовывало жесткую решетку, которую называют системой взглядов, или убеждениями. Человек полагал, что это есть образование. Человек думал... что он думает. Если новая мысль протискивается через эту решетку, он кивает головой в знак согласия и понимания. Если ее калибр не соответствует, спорит и раздражается. То, что взрослым людям так трудно бывает понять друг друга (учителя не читают философов, философы боятся школы), – плод традиционного образования.
Это в средние века можно было ненавидеть латинян и басурман, родившись православным. Сейчас, когда все перегородки – политические, религиозные, информационные – между народами рушатся, мы остаемся внутри перегородок, построенных нами самими: нежелание или неспособность понять, принять иное – иной образ жизни, иную эстетику, иную мысль.
Понимание – не в поиске общих позиций, а в расширении своей позиции. Не в «совпадении взглядов» – а в расширении своих взглядов. Не вталкивание слов и мыслей в матрицу сознания, а способность изменять саму матрицу – в этом настоящее понимание (мышление). И именно это свойство мы должны воспитывать в детях. Понимание соседа по парте, родителей, человека другой эпохи, другой веры. Понимание музыки, живописи, литературы. Понимание другого – вот цель образования.
Конечно, много знать, быть уверенным в своей правоте и иметь готовые ответы на все – значительно спокойнее и легче, чем каждый раз ставить под вопрос привычные вещи, смотреть на мир с разных точек зрения и понимать, что ты ничего не понимаешь. Но должны ли мы променять возможность (дар?) мышления на такую уверенность?
В традиционной школе образованность измеряется тестами, связностью монологической речи, умением применять правильные формулы (физики, языка и т.д.), но показателями настоящей образованности – живого знания – будут: умение видеть проблему, ставить вопросы, способность рассматривать объект с разных точек зрения, предлагать нестандартные способы решения.

Развитие интереса
Содержание образования

Школьная программа – это «сумма всего того, что накопило человечество». Не важно, что эта сумма не умещается в голове ребенка. Не важно, что лишь ничтожная доля ее пригодится в жизни. Не важно, что эта сумма увеличивается из года в год в геометрической прогрессии. Все это не имеет значения, потому что школа уверена, что все это знать надо. Ребенку ничего другого не остается, как «проходить», а точнее, «пробегать» школьную программу.
Вместо механического и бездумного скольжения по школьной программе – концентрация всего учебного материала вокруг действительно важных проблем. Важных с двух точек зрения: культуры и ребенка. Культура – темы, формирующие мировоззрение и мышление человека. Ребенок – то, что вызывает интерес, волнует, касается реальной жизни. Пересекаются ли прямые этих двух интересов – взрослого и детского? Да, в точке, которую можно было бы назвать насущные проблемы. (Это слово – насущность – обращает нас к философии, к размышлениям о сути и в то же время возвращает к повседневности: насущно то, без чего нельзя обойтись, нехватку чего остро чувствуешь).
Программа курса в школе-мастерской не перечисление тем, а список насущных проблем (по литературе, истории, физике, биологии и другим предметам).

«Делание»
Проблема мотивации

Социологи разработали десятки концепций мотивации. Как сделать, чтобы человек был заинтересован в работе и стремился работать лучше? – ключевой вопрос для менеджера в любой организации. Кроме школы. Слово «мотивация» не существует на языке школьных дидактов и методистов. Другая организация давно бы обанкротилась при таком подходе к делу – но школа жива! Переняв лучшие армейские традиции, она на корню пресекает никчемные разговоры об интересе ребенка и грозным генеральским голосом: «Ты должен это знать!» – заглушает шепот и ропот недовольных. Должен кому? когда? почему? Это не важно. Должен.
Что движет ребенком? Не надо быть психологом, чтобы понять: ребенок не хочет смотреть со стороны, как работают другие, – он хочет делать сам. Играть, общаться с другими, мастерить, рисовать, задавать вопросы. Потребность деятельности: игры – для младших, настоящего дела – для старших, вот что движет им. И если мы хотим отказаться от принуждения, то нам не остается ничего другого, как научиться удовлетворять эти потребности. Но если ребенок не просто учится, а делает Дело, то он должен увидеть, пощупать руками результат труда. Где этот результат? Неужели те тетрадки, которые с радостью уничтожаются, как только дописана последняя страница? Было бы странно после урока рисования рвать и выбрасывать детские рисунки, но именно так обстоит дело на всех остальных предметах. Написанный ребенком текст (авторский текст!), видеофильм или урок, подготовленный для маленьких, – это примеры овеществленного результата. Лучшие тексты публикуются в журнале, а фильмы можно показывать дома родителям.
В школе-мастерской ребенок не учится – он делает, мастерит. Руками и головой.

Мысленные образы Психологические основы обучения

«Повтори еще раз! Ну теперь ты понял это?» – подобные фразы часто можно слышать в классах. Что такое «понять»? Суметь повторить, пересказать? Приходит ли понимание от многократного повторения одного и того же? Наверное, да, если народная мудрость говорит о том, что «повторение – мать учения». Наверное, да, потому что тот материал, который мы читаем в школьных учебниках, иначе нельзя понять – кроме как много раз повторить. Конечно же речь идет просто о заучивании, а не о понимании. О заучивании: формул, определений, выводов и резюме. Схоластика – скажете вы? Да, и переживет всех нас! И пусть Рабле хохотал над квинтэссенциями сорбоннистов, Монтень призывал просеивать через сито изречения древних, а Френе каждый раз после слов «традиционная школа» вставлял слово догматизм или схоластика – на этом и держится вся школа. Школа без схоластики – это противоречие в определении!
И более того, эти сухие выводы и крученые формулировки называют понятиями. И призывают детей мыслить ими: «Абстрагируясь от частностей, выделяя общее...» Особенно убедительно такие призывы звучат из уст педагогов, которые сами не читают «ученых книг», ругаясь, что там все абстрактно написано. «А нам надо знать, как конкретно, на уроке, с нашими двоечниками...»
На первых страницах учебника «Естествознание» для первого класса – первое «понятие»: природа делится на живую и неживую. На первых страницах учебника «История» (для любого класса) – еще одно «понятие»: история народов – это история цивилизаций. Уж лучше бы о производственных отношениях и производительных силах! Схоластика не выкорчевывается. Новые концепции, учебники, методики. И на смену старой – Новая схоластика. Школа, специализирующаяся на передаче готовых знаний, без таких «понятий» обойтись не может: эти определения являются удобным «форматом» для перекачки информации – в таком виде она быстрее переходит в голову ученика. Но наша задача – другая. Не информировать, а учить думать.
Для этого надо отказаться от любых готовых выводов как от вещи бесполезной – дети их не запоминают – и вредной: создается иллюзия понимания. Вместо выводов – факты. Задача учителя – не обобщать, а отбирать. Отбирать именно те факты, которые волнуют, производят в-печатление – за-печатлеваются. Что от-печатывается в сознании легче и быстрее всего? Увиденное своими глазами («Лучше один раз увидеть...»), картинка, образ. Не все можно показать и нарисовать – но это и не важно. Образы не обязательно картинки, нарисованные на бумаге, – это картинки, которые как бы рисуются в голове, мысленно. Их можно было бы назвать мысленными образами.
Мысленные образы – хлеб мышления, здоровая пища для детского мозга. Из этих атомов в голове ребенка естественным образом выстраиваются – кристаллизуются – структуры, которые и будут настоящими понятиями. Формулировки и определения же – как соленые чипсы: вроде как сыт, но полезного для организма мало.
Отсюда наша задача – кормить детей «вкусной и здоровой пищей». Показывать картинки на бумаге и, главное, «рисовать» картинки в голове. Как? Слово учителя способно затронуть душу ребенка, заставить его переживать, вызвать ассоциации, сформировать мысленные образы. Рассказ учителя должен представлять собой цепочку мысленных образов и ничего больше – остальное (выводы и комментарии) все равно пройдут мимо сознания ребенка. С устной речью проще – здесь все зависит от учителя. Хуже с учебниками. Кажется, из учебников сознательно выбросили все то, что может волновать и производить впечатление. Учебники – это сухой остаток жизни, из которой выбросили все живое. Учебники – именно то, чего не должно быть в школьной библиотеке.
В школе-мастерской учебники должны быть заменены сборниками текстов: исторических источников, описаний природы, животного мира, отчетов об экспедициях, об экспериментах. В этом предложении нет ничего экстремистского: на уроках литературы дети же читают все подлинные тексты, а не краткий их пересказ. Почему не сделать то же самое на уроках биологии, истории, географии? Сборник таких текстов мог бы называться в память об учебнике – неучебником (по истории, по биологии и т.д.)

Мастерские
Форма организации учебного процесса

10 000 уроков – вот учебная биография школьника: от звонка до звонка. 10 000 раз ученик должен был бы испытывать чувство радости, хотя бы легкое волнение от встречи с новым и неизвестным... Но нет ничего монотоннее школьных будней. Попытки спаривать уроки, проводить «погружения» также сомнительны – ведь ясно, что информация лучше запоминается, если она дается регулярно и небольшими дозами. Классно-урочная система – кто ее только не ругал! – остается единственно возможной формой организации учебного процесса в школе. В школе, ориентированной на запоминание и заучивание.
40 минут – это удобно для проверки домашнего задания и объяснения нового материала. Но не для того, чтобы делать что-либо. И не для того, чтобы успеть почувствовать что-либо. Что лучше: два месяца по часу в неделю детям рассказывать, например, об архитектуре Ростова Великого или свозить их в этот город на один день? Если мы хотим просто научить – то первое; если дать возможность почувствовать – то, конечно, второе.
Ученик приходит в школу не на шесть или семь ничем не связанных друг с другом уроков. Он приходит делать дело – в мастерскую. Мастерская – это занятие на 3–4 часа (время, необходимое для выполнения проектной работы). Мастерские проходят по предметам гуманитарного (история, литература) и естественно-научного (физика, география, биология) циклов. Другие предметы: математику, русский язык, иностранные языки, физкультуру и искусства – проходят в обычном, дробном расписании.
Конечно, мастерская – не сдвоенный и не строенный урок. Здесь другой сценарий и другая режиссура. Ученик работает (не слушает, не ждет своей очереди отвечать, а именно работает) каждую минуту: индивидуально, в паре с соседом, вместе с классом. Утомляет безделье и вынужденный простой, а хорошо организованная и разнообразная работа приносит чувство радости.

Стиль отношений

Традиционная школа заквашена на насилии, и попытки смягчить нравы, предпринятые в последние годы, только усугубили ее кризис. Насилие не в крике и угрозах, оно может быть тихим и даже ласковым. Его могут не замечать ни дети, ни учителя – настолько оно стало частью нашей жизни. Оно – в необходимости делать вещи, противоречащие природе: неподвижно сидеть 40 минут, учить наизусть параграф, писать километры упражнений. И, верх иезуитства, требование сознательной дисциплины! Ладно бы требовали повиновения и наказывали за непослушание – так еще нужно, чтобы дети это делали с удовольствием!
В школе-мастерской учитель может сказать ребенку: «Ты свободен. Ты можешь делать на уроке все, что хочешь». Потому что мне, учителю, не важно, работаешь ты один или с соседом, пишешь ты или отвечаешь устно. Важно одно: наша работа – это результат соглашения (contract social – общественное соглашение или согласие) двух высоких договаривающихся сторон: Взрослого и Ребенка. Интересы обеих сторон должны выполняться неукоснительно: Ребенок – интерес, Взрослый – мышление. Вот два полюса образования, Сцилла и Харибда, между которыми плывет наш корабль.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"