Василий Кандинский
Избранные труды по теории искусства
В двух т. – М.: Гилея, 2001
Многие знаменитые художники ярко проявили себя
в литературе: писали мемуары, критику,
теоретизировали на темы живописи. Грабарь и
Бенуа прославились на ниве истории искусства;
Леонардо да Винчи слагал ученые трактаты,
Микеланджело – стихи… Были среди художников и
прозаики, и биографы, и философы. Но мало кто из
них мог трезво и непредвзято проанализировать
собственное творчество.
Василий Кандинский – редкий и блестящий пример
такой саморефлексии. Универсализм его дарований
поразителен: живописец, график, поэт, критик,
педагог, музыкант, теоретик искусства,
культуртрегер… Его литературные труды еще
недавно были известны в нашей стране довольно
узкому кругу искусствоведов и культурологов.
Между тем еще в 1910-е годы его работы по теории
искусства ценили на Западе, да и в России их
охотно печатали такие светочи художественной
мысли, как «Аполлон» и «Мир искусства». Книги
Кандинского выходили некоторое время и в
“красной” России, но после отъезда художника в
Германию в середине 20-х эти труды были списаны в
архив – как «неактуальные» для пролетарского
искусства. Впрочем, пришедшим к власти нацистам
творчество великого авангардиста также пришлось
не ко двору.
Подлинной художественной Меккой для
Кандинского, его Афинами и Римом стал на заре
века Мюнхен. В музыке Вагнера и в росписях
католических церквей Баварии художник почерпнул
энергетику для своего искусства и своих
теоретических трудов. Многие работы Кандинского,
вошедшие в нынешний двухтомник, впервые
публиковались именно в Германии, а иные только
теперь переведены на русский язык. Внук
прибалтийской немки, сподвижник
экспрессионистов и дадаистов, он впитал дух двух
культур, двух наций. И каждая из этих стран волею
своих правительств в конце концов отвергла
усилия художника открыть Эпоху Великой
Духовности.
Как и многие художники, впитавшие идеи
символизма, Кандинский верил в возможность
органического синтеза искусств. Развивая
концепции Скрябина и Вячеслава Иванова, он
утверждал, что союз музыки, живописи и танца
откроет путь к рождению «подлинно
монументального искусства». Программные статьи
Кандинского, включенные в двухтомник, – своего
рода фундамент красивой культуротворческой
утопии, одной из множества русских утопий начала
ХХ века. Подобно другим великим утопистам, он
бросался в крайности, шокировал современников
беспредметной эстетикой, новыми педагогическими
приемами. Нынешняя книга показывает
неожиданного и очень разного Кандинского. В
больших теоретических работах «О духовном в
искусстве» и «Точка и линия на плоскости» он
воспаряет в высь абстракций (поверяемых, впрочем,
железной немецкой логикой). В автобиографии
«Ступени» рассказывает о первых живописных
впечатлениях детства (импрессионистская
выставка в Москве, рембрандтовский зал в
Эрмитаже). В небольших статьях размышляет о
текущем культурном процессе: от Шенберга до
«Синего Всадника», от Наркомпроса до «Баухауза».
А еще – множество рецензий, докладов, лекций,
учебных пособий… Образный, пророчески темный
язык книги буквально заряжает энергией. Живопись
Кандинского образует с его теориями изысканную,
призрачную, асимметричную пару. Не случайно
составители отмечают, что с томиком работ этого
художника не стоит ходить на его выставку.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|