Андрей Сахаров:   «Роль классовой борьбы в прежних учебниках сильно преувеличивалась»

Андрей Николаевич Сахаров широко известен как автор многих академических трудов по отечественной истории, книг о Владимире Мономахе и Святославе, а также школьного учебника «История России с древнейших времен до конца XVI века» для шестого класса, являющегося в настоящее время одним из наиболее ходовых пособий по отечественной истории. Им же, в соавторстве с В.И.Бугановым, написан учебник для десятого класса «История России с древнейших времен до конца XVII века». Как соотносятся достижения высокой науки и дидактического ремесла? Какие при этом возникают проблемы? По этим и некоторым другим вопросам мы попросили поделиться своими мыслями члена-корреспондента РАН, директора Института российской истории РАН Андрея Николаевича Сахарова.

– Андрей Николаевич, позвольте начать с вопроса личного характера. Вы – известный ученый, директор крупного академического института. И вы же – автор школьного учебника. Уверен, с точки зрения многих это парадоксальное сочетание. Что заставило вас спуститься с научных высот на землю школьного образования? Не трудно ли было приспосабливаться к потребностям юной и не слишком подготовленной аудитории?

– Дело обстоит не совсем так. Я вовсе не кабинетный ученый, не имеющий представления о школе. За плечами у меня – шесть лет учительской работы в средних и старших классах. Именно тогда, общаясь с детьми, я понял многое, что потом позволило мне написать учебник. Например, я убедился, что ученики не воспринимают догм. Худшее, что может быть в преподавании, – это идеологический диктат.
Все мы знаем: школьники в большинстве своем не любят читать учебники. А вот исторические романы буквально «проглатывают». Почему? Да потому, что в романе история живая. Со всеми взлетами и падениями. Именно такой учебник, подобный грамотному, фактологически точному историческому роману, я и старался написать.
История – это сплетение множества увлекательных сюжетов. В ней действуют люди, чьи характеры, мысли, поступки бесконечно разнообразны. Следить за их жизнью – что может быть интереснее? Приведу один пример. У каждого человека, изучавшего историю в школе, есть некоторое представление о восстании под предводительством Пугачева. Совершенно отдельно от этих знаний в памяти хранятся сведения о великом полководце Суворове. А многие ли помнят, что именно Суворов на последнем этапе борьбы участвовал в разгроме и поимке Пугачева? Раньше внимание на этом не акцентировалось. И уж совсем мало кто знает, что была и личная встреча. По пути в Москву, когда Пугачева везли на казнь, Суворов подъезжал к клетке, в которой находился самозванец. Разговаривая с ним, полководец был поражен умом Пугачева, считал его очень неглупым человеком. Разве можно не упомянуть в учебнике о таком поразительном факте!

– Точно могу сказать, что вам удалось дать читателям образ живой истории. Но ведь отличие вашей книги от многих других не только в увлекательности. Вы и концептуально совершенно оригинальны. Например, отношения между сословиями российского общества толкуете не так, как мы привыкли (задавленные крестьяне против жестоких угнетателей). В вашем изображении история выглядит более гармонично.

– Я рад, если это так. Действительно, я убежден, что у историка (в том числе и автора учебника) не может быть «любимых» и «нелюбимых» сословий. Да, нередко различные социальные группы борются между собой. Они подчас ненавистны друг другу, но они и нуждаются друг в друге! Никогда не существовало такого особенного «злобного» сословия, которое бы просто так сосало кровь из народа. Кстати, я полагаю, что роль так называемой классовой борьбы в прежних учебниках сильно преувеличивалась.
Для меня важно было показать роль тех людей, которых можно назвать архитекторами государства. В целом российский народ чаще всего поддерживал государство. Одна из самых драматических эпох в нашей истории – Смута XVII века. И заключительный эпизод этого периода – земское ополчение под предводительством Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина.

– По вашему мнению, автор учебника должен высказывать свою оценку событий или это компетенция учителя?

– Простите, но такая постановка вопроса вообще неверна. Ни учитель истории, ни автор учебника не должны выступать в роли судей. Мы привыкли оценивать любое явление с позиций своей эпохи, своей культуры. Но история полифонична! Понять в ней что-либо удается только тому, кто способен принять чужую точку зрения.
Вспомним петровские преобразования. Это было время невиданного технического и военного прогресса. При этом царь-реформатор не сделал ни шагу в направлении свободы личности. Можем ли мы осуждать его? Я уверен, что нет. И здесь вообще невозможно применение категорий «хорошо – плохо». Он мыслил и действовал как человек своего времени; ценность личности, святость ее прав еще не были приоритетом для российского монарха. Все произошло так, как и должно было произойти. Как говорится, всему свое время.

– Хотелось бы увидеть всю многовековую российскую историю с этих позиций. Можно ли рассчитывать на появление в ближайшее время следующих ваших учебников?

– Сейчас я заканчиваю учебник, охватывающий период с ХVII до начала ХIХ века.

– А будет ли книга о ХIХ столетии?

– Нет, за такую работу я не возьмусь. Дело в том, что создать учебник – не значит просто исписать некоторое количество страниц. Приходится многое уточнять, подбирать дополнительную информацию. Страшно подумать, какое количество литературы необходимо перелопатить! Продвигаешься на удивление медленно. При продуктивной работе над научной статьей я могу написать в день страниц десять. Учебника – не более пяти. Здесь ведь и стиль очень важен. Когда обращаешься к непрофессиональной, к тому же невзрослой аудитории, ты должен выверять каждое слово. Ответственность слишком велика.

– Вы много думаете о школьниках, принимаете во внимание их интересы. Наверное, вас не оставила равнодушным и проблема перехода на 12-летнее обучение?

– Честно говоря, я противник этой идеи. Школьное образование, бесспорно, надо реформировать. Но вот с двенадцатилетки ли следует начинать? Учтена ли при разработке проекта экономическая сторона вопроса? В стране очень много малообеспеченных семей. Их надежда – подрастающие дети. А получится, что те, вместо того чтобы определиться в жизни, будут лишний год оставаться «маленькими». Зато потом юношам сразу предстоит армейская служба. Полагаю, что школьнику нужен некоторый «временной люфт». А где же время на раздумье, поиск себя? Он должен решить, чем хочет заниматься в дальнейшем. В конце концов, не совсем гуманно бросать их так – со школьной скамьи – не просто во взрослую, но в жестокую взрослую жизнь.

– Сторонники новой системы ссылаются на перегруженность нынешних школьников. Если учиться не одиннадцать, а двенадцать лет, не потребуется дополнительных часов каждый год на многочисленные новые предметы: граждановедение, право, ОБЖ…

– Согласен, что перегрузка существует. Но, может быть, ее главная причина в том, что программы многих курсов не продуманы и не согласованы? Ученики вынуждены многократно возвращаться к одним и тем же вопросам. Необходимо работать над качеством образования – тогда легче будет определить оптимальное количество аудиторных часов. Что же касается лишнего года, то он, по-моему, потребовался прежде всего не детям, а учителям. Он должен помочь школе хотя бы частично решить вопрос учительского безденежья. Чем больше нагрузка – тем выше оплата. Проблемы педагогов очень серьезны. Но выход, как мне кажется, найден не самый удачный. Учителю надо платить в первую очередь не за количество, а за качество. Только тогда можно вести речь о новой, современной школе.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"