КОНТРАМАРКА В ПЕРВЫЙ РЯД

Олимпиада конная и пешая

В ТЕАТРЕ “ЗИНГАРО” ЛОШАДИ ТАНЦУЮТ БЕЗ ВСАДНИКОВ

На третьем месяце театральной олимпиады ее участникам и зрителям окончательно стало ясно, что весь мир – театр, потому что ничего другого в нем не успевает поместиться. Правда, театр крайне разнообразный. В качестве крайних точек театрального диапазона выбраны два представления – спектакль Малого драматического театра и конный театр “Зингаро” из Франции.

В шатре Бартабаса

О подготовке к приезду конного театра из Франции “Зингаро” начали писать и говорить заблаговременно. Известно, что это самый дорогостоящий проект среди очень и очень дорогих проектов олимпиады. Передаваемая из уст в уста цифра колебалась между миллионом долларов и полутора миллионами. В начале июня в заповеднике “Коломенское” возникли шатер-шапито, вагончики-конюшни для лошадей, у пристани стоит небольшой корабль, где живут артисты, а в небе завис дирижабль в форме кофейной чашки с символикой спонсора театральной олимпиады “Нескафе-голд”. Каждый вечер в час назначенный от центрального входа по дорожкам спешат мимо блинных, трактиров и закусочных, мимо музея и церкви счастливые обладатели контрамарок и билетов. Конный балет из Франции “Зингаро” – частый гость международных фестивалей – в России гастролирует впервые. Правда, есть надежда, что почти за месяц гастролей всем желающим удастся посмотреть на невиданные породы выхоленных лошадей: от кокетливого карликового пони до французского битюга, от выбритых от гривы до хвоста белых португальских коней до коричнево-белой красавицы с немыслимой длины гривой и хвостом.
Создатель театра Клеман Марти, придумавший себе экзотический псевдоним Бартабас, дал лошадям имена исторических деятелей: Пикассо, Гойя, Баланчин, Нижинский. И надо сказать, что с легендарным богом танца его тезку, равно как и всех остальных лошадей, роднят исключительный прыжок, необыкновенная выразительность тела, врожденное чувство ритма, завораживающая красота каждого движения. В своих представлениях Бартабас использует обычно фольклорную музыку: грузинскую, цыганскую, берберскую, африканскую. В этот раз спектакль “Триптих” состоит из классики: “Весны священной” и “Симфонии псалмов” Игоря Стравинского и “Диалога двойной тени” Пьера Булеза. Надо думать, что, выбирая “Весну священную” для гастролей в России, Бартабас рассчитывал на реминисценции с триумфальными сезонами “Русского балета” в Париже Дягилева, где впервые прозвучал этот музыкальный текст, открывший новую страницу в истории музыки.
Музыкальный шедевр Стравинского Бартабас прочел как истории борьбы пеших аборигенов с конными конкистадорами-завоевателями. Смуглые темноволосые люди убегали от преследующих их лошадей, потом гнались за ними, хватали за хвост и легко перепрыгивали через лошадиные крупы, уворачиваясь от копыт (в труппу театра входят актеры из индийской народности дравидов, практикующие особые методики тренинга тела, позволяющие достигать почти сверхъестественной гибкости). Люди в труппе Бартабаса могут поспорить с лошадьми в выносливости, а лошади с людьми – в актерской одаренности. Оставшись без всадников, лошади живут, движутся, играют друг с другом столь же ритмично, осмысленно и выразительно, как и направляемые уздечками и шпорами.
В средней части спектакля показан мир, где вместо лошадей остались только муляжи, разъятые на части. И людям остается только прикасаться к ушедшим любимцам. И стоящий в центре сцены кларнетист Йосинобу Камей оплакивает эту потерю. В третьей части появляются прекрасные всадницы с волосами, которые могут соперничать с конскими гривами, и начинается своего рода бальный танец конных пар. И, наконец, в финале черная фигура на белом жеребце исполнит танец-соло. Можно спорить о философских идеях и символах этого спектакля, о грани между театром и цирком, но, видимо, правильнее, отбросив все априорные соображения, любоваться изумительным зрелищем.

Переплетение судеб, голосов и мелодий

Додинскую “Чайку” на олимпиаде ждали ревниво и настороженно. На пресс-конференции придирчиво выясняли, как там с колдовским озером. Будет ли бассейн, ставший привычным на сцене МДТ и распространившийся по другим сценам? “Не волнуйтесь, будет”, – успокоил художник спектакля Алексей Порай-Кошиц.
Бассейн действительно был, закрытый железной сеткой с зеленым ковром травы, где сквозь проплешины посверкивала и дрожала вода, отражаясь на деревянных стенках дачного театра. Деревянные мостики, соединенные травяным покровом, превращались в разные берега, когда сетка опускалась и на сцене плескалась зеленая вода, в которой плавал дачный бумажный сор. Происходящие на этих подмостках объяснения, бурные сцены всегда происходят в присутствии наблюдателей – обитателей поместья, молчаливых слуг. Здесь нельзя укрыться от посторонних глаз. Белые плотные полотнища не то скатертей, не то пододеяльников образуют занавес, и на дощатом куполе домашнего усадебного “Глобуса” развешаны мелодичные китайские и индийские колокольчики, позванивающие от ветра и от задевающих их рук. Позвякивают звонки велосипедов, на которых гоняет Нина (Ксения Раппопорт), ездит к озеру Тригорин (Сергей Курышев), мотается по полям Шамраев (Сергей Бехтерев).
Додин строит “Чайку” как переплетение судеб голосов и мелодий. Единая тема жизни, перемалывающей людей, несостоявшегося счастья звучит в разных голосах и регистрах. Додин поставил спектакль о любви, которая ломает жизнь, и о той нежности, доброте, сочувствии, которые долговечнее любви. Этих обитателей усадьбы связывают те тесные узы привязанности, когда так естественно обнять друг друга, уткнуться в плечо, провести рукой по щеке или коснуться плеча или колена. Счастье, кажется, должно быть где-то близко, возле этого озера. И непонятно, где, когда, в какой момент ломается жизнь. Ни курсива, ни подчеркивания.
Счастливая девушка приезжает в имение к жениху. Кажется, отношения Нины к Треплеву никогда не играли с такой степенью нежной близости, с таким сиянием счастья. Потом, во время последней встречи, она скажет со стоном: “Какое счастливое было время”. Ксения Раппопорт нашла для своей Нины редкое соединение нежности и взрывного характера, застенчивости и отваги. Ее Нина может ударить, плюхнуться на траву и стукнуть кулаком по ноге, может встать на одно колено, вручая цветы Аркадиной. Но может стать такой тихой, слушая Тригорина, такой абсолютно растворенной в нем.
“Я разговариваю с тобой и вижу ее перед глазами”. – Тригорин (Сергей Курышев) произносит эту фразу с доверительной искренностью. Он произносит ее так, что понятно, что все кончено. И Аркадина (Татьяна Шестакова) понимает это с полной отчетливостью. Пожалуй, ни один из образов “Чайки” не потерпел столь решительного переосмысления, как этот. В Аркадиной, как ее играет Татьяна Шестакова, не осталось ничего от “обворожительной пошлячки”, скряги, великолепной победительницы, русской Сары Бернар. Эмоциональная, нерасчетливая, неудачливая, эта Аркадина абсолютно прозрачна в каждом своем душевном движении. Знаменитую сцену “обольщения” эта Аркадина проводит вопреки всем театральным канонам. Она не соблазняет Тригорина, не обольщает его красивыми словами. Она понимает, что все кончено, с того самого момента, когда увидела его с Ниной. А сейчас она утыкается в скамью, и не Тригорину, а куда-то в небеса, плачет и жалуется, что не может, не может, не может без него. И никакими словами тут не поможешь. Она затихает, обессиленная, и Тригорин долго-долго сидит неподвижно, а потом рывком прижимает ее к себе. И это не слабоволие, это то, о чем говорил когда-то князь Мышкин Аглае: как я могу от нее уйти, когда она так несчастна... А потом с размаху в отчаянии бьет по скамейке кулаком. “Я вспомнил удачное выражение “Девичий бор”, надо записать”.
В последнем акте потерпевшие жизненное крушение обитатели усадьбы снова соберутся вместе. Кончился роман с Полиной Андреевной (Наталья Акимова), и одинокий доктор Дорн (Петр Семак) бродит по усадьбе, не узнавая знакомых мест. У Аркадиной виноватая походка, и она боится встретиться взглядом с любовником. Велосипеды, свободно носившиеся по сцене, теперь намертво закреплены на месте. Звука выстрела не слышно. Застынет Аркадина, заспешит по мосткам Дорн, и в тишине будут слышны его шаги, переходящие в бег. После финальной фразы “Константин Гаврилович застрелился” падает белый-белый шелковый занавес.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"