ШКОЛА И ОБЩЕСТВО

Снова ждем единственно верных решений?

Пока гражданская и профессиональная инициатива не станет основой образовательной политики, никаких позитивных изменений ждать не приходится

Даешь концепцию!

За последние пятнадцать лет мне довелось участвовать в огромном количестве мероприятий по подготовке концепций, программ и даже постановлений по реформированию образования.
Первый этап начался в середине 80-х годов, когда сошлись не на жизнь, а на смерть концепции развития образования консервативной Академии педагогических наук и инновационного Временного научно-исследовательского коллектива (ВНИК) «Школа».
Славные были времена!
Казалось, что от принятия на самом высшем уровне правильной концепции, от утверждения правильного плана действий, от принятия правильного постановления партии и правительства зависит судьба школы.
А ведь так и было в те партийные времена.
Прошу читателя обратить внимание: автору необходима эта историческая справка вовсе не для того, чтобы показать, что все уже было и ничего нового на свете нет, а для того, чтобы, наоборот, показать, что в одних культурно-исторических условиях (как сказал бы В.В.Давыдов) деятельность является эффективной, а в других – эта же деятельность может оказаться фиктивной.
Заметьте, уважаемый читатель, одна и та же деятельность, а чаще с теми же участниками, в одних условиях развивает образовательную ситуацию, а в других – возвращает ее (ситуацию) на несколько шагов назад.
Этот удивительный парадокс образовательной политики очень важен сейчас для нас, потому что мы ведь объективно подотстали, например, от западных демократий, или от западных производств, или от западных информационных технологий. Нам так хочется быстро-быстро наверстать упущенное за годы коммунистического тоталитаризма, но при этом часто мы не видим, что климат-то изменился...
Так вот, в середине восьмидесятых годов участие в разработке концепций и программ развития системы образования Советского Союза, или Москвы, или Краснодарского края, или города Мирного, или пионерлагеря «Артек», или психолого-педагогического факультета Красноярского государственного университета было не только важным, социально значимым, но чрезвычайно увлекательным событием.
За очень небольшие, как теперь ясно, деньги совершалась гигантская работа по коллективному анализу и проектированию стратегических ходов развития системы образования. Межпрофессиональная дискуссия (психологи, философы, методологи, управленцы, экономисты) с помощью специальной технологии коллективной мыследеятельности создавала общее пространство не только мышления, но и будущей совместной деятельности.
Сам факт того, что такая работа проводилась не в кабинете начальников, не в режиме производственного совещания, не по указанию партийных органов (хотя иногда по их заказу, но при этом уже тогда было ясно, что в таком жанре деятельности заказчик вынужден меняться в соответствии с условиями инновационной деятельности).
И надо честно признаться, что поколение нынешних 45–50-летних видных деятелей образования – от министерских чиновников высокого ранга до региональных руководителей и влиятельных работников международных организаций, действующих в России, все они своим возвышением обязаны исключительно той ситуации буйной коллективной мыследеятельности.
И пиком этой работы было принятие в конце 80-х вниковской концепции развития образования. Решение о реорганизации Академии педагогических наук как оплота консерватизма в образовании, короткий период становления общественных структур в образовании, связанный с тяжелым процессом Союза учителей СССР и их распадом (и СССР, и Союза учителей), а затем приход к педагогической власти министерства реформ во главе с Э.Днепровым.

Возвращение тоталитаризма

Тогда казалось, что, если овладеть местом принятия властных решений, ситуация изменится.
Важно повлиять на власть или еще лучше стать властью.
Правда, при этом все понимали, что стилистика властного решения и характер его исполнения противоречат логике коллективной мыследеятельности.
Но главное, на наш взгляд, в другом.
Привычка опираться на решение сверху, отсутствие навыка самоопределения и ответственности за свое личное действие, все это, вместе взятое, сформировало в нас одно удивительное убеждение.
Заключается оно в том, что нам кажется – если уж решение принято, то это безусловно означает автоматическое появление у тех, других, не причастных к принятию решения людей немедленной и острой потребности исполнить кем-то принятое «правильное» решение.
– Ну как же, люди, смотрите – это ведь правильно! Именно так и надо действовать! Ну что же вы не понимаете? Так разумнее и рациональнее, так дешевле и выгоднее, так во всем мире принято, в конце концов! Делайте, как я говорю, я знаю, как надо!
Дальше все по известному закону – люди меньше всего верят тому, кто знает, как надо.
– А в чем, собственно говоря, дело? Из-за чего вдруг?
Да потому что в последнее время снова наступила лихорадка концепций и программ.
Все ждут единственно верного решения, чтобы потом дружно убеждать себя: «Ну конечно, ведь так и надо, какое мудрое, справедливое и, главное, своевременное решение!»
А пока руководящие люди на местах теряются в догадках и пытаются восстановить ситуацию, консультируясь друг с другом.
– Вы знаете, что у нас теперь не реформа, а модернизация?
– У вас устаревшие сведения, теперь у нас не модернизация, а эксперимент!
– Откуда информация?
– Из надежного источника.
– Понятно. Срочно меняем тактику. А что с 12-леткой?
– Вопрос решается.
– Единый экзамен?
– Надо убедить людей, что эксперимент прошел успешно.
– Трудная задача.
– А кто сказал, что будет легко? Не в сказке живем.
– Да это-то понятно. Широкомасштабный эксперимент поддерживаем?
– А куда деваться.
– А ГИФО?
– Темное дело, когда решат окончательно, тогда и...
В нашу образовательную политику снова вернулась занимательная игра – «угадай-ка». От того, насколько правильно угадает местный руководитель, куда ветер дует, зависит и судьба региона.

Бег на месте общепримиряющий

Когда я возвращаюсь из командировки в Москву и снова накатывают эти волны мелких игр и как бы образовательной политики, становится и грустно, и стыдно.
Все это настолько далеко от той жизни, которой живут, например, сельские учителя в бурятских селах, откуда я только что приехал. Или от того, что делает славный педагогический город Усть-Илимск, или педагоги самых далеких территорий Красноярского края, с которыми мы общались весной.
Все они, а также, я уверен, многие, многие другие учителя и директора действительно верят в то, что их инициатива, их поиск, их личные действия важны и, главное, являются сегодня определяющими в образовательной политике России. И мне кажется, так и есть.
Какую бы бумагу ни приняло министерство по широкомасштабному эксперименту и даже что бы ни сказал президент в День знаний, – люди делают и будут делать то, что они могут и хотят. Или не будут делать ничего.
Теперь это уже так.
Можно тратить огромные деньги на разработку и принятие правильных решений, при этом скептически относиться к тому, что делают реальные люди в реальных школах. Но при этом настоящие изменения будут происходить только вследствие именно этих, пусть несовершенных и с высокой научной, и административной точек зрения проб и инициатив.
Главным условием реформы системы образования, на наш взгляд, является тонкий механизм эффективной поддержки инициатив и управление этими инициативами, управление проектами, управление инновационной деятельностью.
При этом понятно, что и само управление должно становиться инновационным проектом, а не продолжать быть бюрократической конторой.
Потому что даже самая яркая инновационная идея, попав в жесткие бюрократические рамки, превращается в свою противоположность. Такова природа бюрократии. Чтобы придать функциональность какой-либо идее, бюрократия должна вначале умертвить эту идею, а затем разработать алгоритм ее реализации.
Именно поэтому все жизненно важные проекты общенационального масштаба разрабатывались в особых условиях защиты от бюрократии. Последний пример – работа Центра стратегических разработок Германа Грефа. А как только сделанные там разработки очутились в жестких рамках ведомственной бюрократии, то, как говорят в народе: «Предикат отделился от предмета и превратился в свою противоположность». Точно по Канту.
Как в сказке – есть вода живая, а есть мертвая. Ведомственная вода – мертвая. И не потому, что люди там плохие, люди всюду хорошие. Просто потому, что природа ведомства другая, чем природа месторождения жизни.
...Еще 15 лет назад победа в битве за правильное, прогрессивное властное постановление или указ являлась прорывом в будущее.
Теперь же такая волокита лишь отнимает силы и отвлекает общественное внимание.
Зато первых нет и отстающих.
«Бег на месте общепримиряющий».
А что еще нужно?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"