Безвременье становится все короче

Наш корреспондент Елена Иваницкая беседует
с писателем Андреем Столяровым

Андрей Столяров начинал как писатель-фантаст и в этом качестве довольно быстро добился успеха. Его книги «Изгнание беса», «Малый апокриф», «Боги осенью» и другие были с интересом восприняты читателями. Он имеет около десятка литературных наград, состоит членом жюри Конгресса фантастов России, а недавно, после выхода в издательстве «Петербургский писатель» его новой книги «Наступает мезозой», получил литературную премию ПЕН-клуба. Последнее время Андрей Столяров как культуролог принимает участие в работе «Группы конструирования будущего», которая возникла в Санкт-Петербурге.

– Андрей Михайлович, скажите прямо: какое будущее нас ожидает?
– Для того чтобы понять, какое будущее нас ждет, надо сначала определить, в каком настоящем мы пребываем. Будущее не возникает ниоткуда. Оно зарождается именно в настоящем, здесь, сейчас, буквально сию минуту, в виде очень слабых ростков – их можно назвать «инновационными локусами», – и лишь потом, по прошествии определенного времени, превращается в то цивилизационное состояние, которое уже можно считать собственно будущим. Настоящее оказывает на него колоссальное, иногда решающее воздействие. Это как с пшеничным зерном: если оно попадет в подготовленную благоприятную почву – вырастет быстро и в полную силу, если в неблагоприятную, скудную – станет уродливым, слабым и даст не слишком всхожие семена. А может, кстати говоря, и вовсе не прорасти.
– Тогда скажите: в каком настоящем мы пребываем?
– Мы переживаем сейчас очень интересный отрезок истории. Это период, когда одна эпоха со своими мировоззренческими, нравственными и культурными координатами уже закончилась – не важно, какая это эпоха была, хорошая или плохая, важно лишь то, что она полностью завершена, – а другая эпоха с другой «смысловой начинкой», развернутой по тем же координатным осям, еще даже не начиналась. Такие периоды в мировой и российской истории уже известны. Это – безвременье. Мы переживаем сейчас период безвременья. Причем это, видимо, относится не только к России, но и ко всему остальному миру.
– В чем же сущность безвременья?
– У безвременья свои собственные законы. Главенствующим в этот период становится бессодержательность, «слепое ничто», которое и представляет собой «начинку» эпохи. Безвременье – это пространство полностью разрушенных координат, пространство мировоззренческого распада, зыбкое и изменчивое пространство психоделических сновидений. Это состояние мира, когда все можно и одновременно ничего нельзя, когда все важно и одновременно ничто не имеет значения, когда фантомны все ценностные критерии и потому чрезвычайно трудно отличить истинное от ложного, умное от глупого, добро от зла. Их почти невозможно отличить друг от друга, так как не с чем сравнить. Каждая «содержательная» эпоха имеет свой нравственный идеал. То есть то, с чем можно сопоставить свои намерения и поступки. Пьер Безухов, Андрей Болконский, Гамлет, Печорин, Эрроусмит, д’Артаньян – есть литературное, очень приблизительное выражение этого идеала. Он воспринимается скорее интуитивно, чем зрительно. В конце концов, даже «моральный кодекс строителя коммунизма». А в безвременье подобного идеала не существует. Бытие, которое претворяется в сознание общества, утрачивает нравственное содержание. В результате убийца становится киллером, жулик – олигархом, грабитель получает «профессию» рэкетира. Романтизируется именно негативная сторона бытия, просто потому, что позитив в каком-либо внятном виде отсутствует.
– От подобного определения наших дней хочется защититься. Никому не понравится такая безнадежно-исключительная роль – роль жертвы безвременья.
– Петербургский поэт Александр Кушнер когда-то сказал: «Времена не выбирают, в них живут и умирают». Сейчас, судя по прессе, эти знаменитые строки вспоминаются все чаще и чаще. Мы действительно заключены в своем времени и не в состоянии вырваться из него. Мы принадлежим тому миру, в который пришли, и он с рождения закладывает в нас свои правила и законы. Однако я не согласился бы с тем, что мы играем во времени исключительно роль жертвы. Время – это в том числе еще и пространство жизни, которое образуем мы сами. И хотя оно, разумеется, существует в координатах конкретной эпохи, но всегда вместе с тем имеет и персональную, личную конфигурацию. Иными словами, жизнь такова, какой каждый человек ее создает. Другое дело, надо иметь определенное мужество, чтобы ее создавать. Макс Вебер, немецкий историк, социолог, экономист, говорил, например, о героическом стоицизме в ситуации «смерти бога». Боги ведь имеют обыкновение умирать. Причем это происходило не только в нашу эпоху, но и в предшествующие. Так вот, данное высказывание Макса Вебера можно интерпретировать и как мужество конкретного дела. Время в восприятии человека – понятие не столько хронологическое, сколько, по-видимому, событийное. Могут быть абсолютно пустые, бессодержательные десять лет, и тогда они промелькнут буквально в одно мгновение. Они будут точно вычеркнуты из существования. Но те же самые десять лет могут быть заполнены колоссальной работой, они могут быть образованы деятельностью, структурирующей пространство личного бытия, и вот тогда это уже будет не пустота, не растительное существование, это будет уже целая жизнь.
– У вас, Андрей Михайлович, были такие периоды?
– Несколько лет назад три или четыре человека, собравшихся у меня в квартире на озере Долгом – это Санкт-Петербург, самые отдаленные новостройки, – после бурной дискуссии, в которой было много чего, решили создать Конгресс фантастов России. Идея по тем временам была совершенно безумная. Где взять деньги, где достать помещения, поедут ли люди, и вообще – кому это нужно? Тогда, кстати, тоже царило безвременье, такое же, как сейчас, просто физически ощущалось, что не хватает воздуха. Дышать тогда было совершенно нечем. И вместе с тем потребность в объединении мира российской фантастики также ощущалась очень отчетливо. Чувствовалась необходимость противопоставить фантомному существованию нечто структурное. И вот прошли эти несколько лет, и Конгресс фантастов России стал реальностью. Это грандиозное мероприятие, которое каждую осень проводится в Санкт-Петербурге. Причем сюда собираются уже не только известные фантасты России, но также СНГ и дальнего зарубежья. Приезжают писатели из Америки, Польши, Италии, Японии, Чехии. И если теперь этих нескольких человек, которые когда-то, не побоявшись трудностей, взялись за это фантастическое мероприятие, спросить: а что вы сделали в своей жизни? – они могут ответить, что, в частности, и вот это – Конгресс фантастов России. Я хочу подчеркнуть, что безвременью можно противопоставить именно время, именно конкретное делание, образующее событийное наполнение жизни. Кстати, именно таким образом и возникает будущее.
– Значит, надежда у нас все-таки есть?
– Разумеется, надежда существует всегда. Безвременье не бесконечно, оно будет завершено точно так же, как и предшествующие «смысловые» периоды. Причем, вероятно, даже гораздо быстрее, чем можно себе представить. Одной из главных характеристик современной эпохи является общее ускорение исторического развития. Если раньше безвременье могло длиться столетиями, как это, например, происходило в Средневековье, или по крайней мере десятками лет – тут можно вспомнить почти двадцатилетнюю пору безвременья Л.И.Брежнева, то теперь оно скорее всего будет очень коротким. Вполне возможно, что оно уже завершается, во всяком случае для России, и в ближайшее время начнется эпоха нового исторического позитива. Опять возникнет интуитивный общественный идеал. Социальная и личная жизнь снова обретут метафизический смысл. К сожалению, я пока не могу сказать, каким именно этот смысл окажется. Будущее невозможно предугадать: оно потому и является будущим, что принципиально непредсказуемо. Предсказанное будущее – это уже не будущее, это «продолженное настоящее», представляющее собой лишь распространение нынешних наших проблем на несколько лет вперед. Тем не менее реальное будущее уже возникает, просто оно пока незаметно, мы почти не ощущаем его. Возникает новое качество бытия, и это качество во многом зависит от нас. Повторяю на всякий случай еще раз: мы в состоянии изменить себя и тем самым изменить время.
– И все-таки, Андрей Михайлович, какое будущее нас ждет?
– Давайте об этом – при следующей встрече.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"