Может ли нормальный ребенок
выиграть олимпиаду по литературе
Всероссийская олимпиада по литературе:
Задания. Работы учащихся
/ Составитель Т. Калганова –
М.: АРКТИ, 2000.
Рецензируемая книга – издание
несколько загадочное. Как явствует из содержания
и предисловия, она представляет собой публикацию
заданий и работ победителей финального этапа IV
Всероссийской олимпиады школьников по
литературе – мероприятия, судя уже по названию,
солидного, масштабного и, уж наверное, вполне
официального. Между тем решительно никакой
информации о том, кем и на каких основаниях
осуществлялась подготовка и проведение
олимпиады, как определялись победители и т.д., в
книге нет; авторы заданий перечислены в книге
только общим списком (что, разумеется, исключает
возможность оценить вклад каждого из них), причем
без всякого указания рода занятий и
сопутствующих регалий; предисловие не подписано.
Вызывает некоторое удивление также
несоответствие между выходом книги в серии
“Методическая библиотека” и скромным тиражом в
5000 экземпляров (по идее олимпиадные задания
могли бы быть полезны любому учителю литературы.
Неужели в России всего 5000 школ?!).
Финал олимпиады состоит из трех туров: в I туре
участникам предлагается написать рецензию на
рассказ (9 кл. – “Тезки” Василия Белова, 10 кл. –
“Митина любовь” Бориса Шергина, 11 кл. –
“Лоэнгрин” Федора Сологуба), во II туре –
проанализировать поэтические тексты (9 кл. –
сравнение стихотворений Пушкина “Сожженное
письмо” и “Подъезжая под Ижоры...”, 10 кл. –
сопоставление элегий Батюшкова, Пушкина и Локка,
11 кл. – “Сказка о золотом петушке”), в III туре, по
словам авторов, проверяется “знание текста
художественных произведений, истории и теории
литературы, историко-культурного контекста...
Предлагается также небольшая работа
литературно-творческого характера. Хороша такая
схема или плоха? Не знаю. Но поскольку
подготовить для литературной (как и для любой
“гуманитарной”) олимпиады такие задания,
которые бы устроили абсолютно всех, конечно же
невозможно, любые варианты, кроме откровенно
бредовых, имеют право на существование. Отбор
материала для чисто творческих конкурсов,
пожалуй, вообще не слишком принципиален: какая
разница, будут ли школьники анализировать
рассказ Белова или, положим, платоновских
“Луговых мастеров” – главное, чтобы их работы
были доброжелательно и по возможности
объективно оценены.
С заданиями, где существует или по крайней мере
предполагается автором некий “правильный
ответ” (в данном случае – с большинством заданий
III тура), дело обстоит иначе: их вполне можно
обсуждать и критиковать. И вот здесь-то
обнаруживается совсем странная вещь,
заставляющая предполагать, что предельная
“скрытность”, по-видимому, и в самом деле
представляла собой сознательную установку
составителя: если ответы победителей на задания I
и II туров в книге приводятся, то по III туру нет ни
их, ни... авторских ответов. В результате учитель,
читающий это, напомним, методическое пособие,
сплошь и рядом оказывается в нелепейшей
ситуации: многие задания невозможно не то что
использовать в работе, но даже адекватно оценить!
Так, в ряде заданий предлагается узнать
произведение по приведенному короткому диалогу
(идея сама по себе очень удачная) или назвать
авторов процитированных стихотворных строк.
Удивительное доверие, вроде бы оказанное
читателям-педагогам авторами, – дескать, не
сомневаемся, что уж у вас-то все эти цитаты от
зубов отскакивают! – на деле оборачивается
крайним неуважением: достоинства учителя –
школьника, кстати, тоже – определяются все-таки
не способностью помнить наизусть всего
Баратынского (Некрасова, Есенина, Ахматову...);
если же опознать стихотворение не удалось – а
мне, например, это не удалось в большинстве
случаев, – то остается либо лезть в Интернет, что
доступно далеко не каждому, либо уповать на
память коллег и знакомых, либо, наконец, плюнуть
да бежать...
Еще большее недоумение вызывает отсутствие
ответов у ряда других заданий, например у такого:
“Сравните редакции фрагмента рассказа
А.П.Чехова “Толстый и тонкий”. Как вы считаете,
почему писатель остановился на второй редакции?
Редакция 1886 г.: “Нафанаил вытянулся во фронт и
инстинктивно, по рефлексу, застегнул все пуговки
своего мундира...
– Друг, можно сказать, детства и в такие
магнаты-с...”
Редакция 1899 г.: “Нафанаил вытянулся во фронт и
застегнул все пуговки своего мундира...
– Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в
такие вельможис!..”
Честно говоря, я твердо уверен, что поставил бы
высший балл тому школьнику, у которого не
дрогнула бы рука написать: “Потому что вторая
редакция лучше”. Но не менее твердо уверен я и в
том, что неизвестный автор рассчитывал на
какой-то иной ответ: указание на инстинктивность
движения Нафанаила излишне, слово “магнат” не
вполне уместно применительно к крупному
чиновнику, Чехов стремился к максимальной
лаконичности и т.д. Поскольку ни одна из этих
гипотез, мягко говоря, не выглядит самоочевидной,
получается, что создатели книги элегантно
“ушли” от неизбежной полемики.
Оценивая, с поправкой на возникшую нелепость,
задания третьего тура в целом, можно сказать, что
среди них есть и довольно удачные («Какие танцы
упоминаются в романе А.С.Пушкина “Евгений
Онегин”?»; «Размышления на тему “Моя любимая
поэтическая строка”»), и спорные, и совсем
неудачные.
Вот одно из них: «В стихотворении А.С.Пушкина
“Наполеон” есть такой перифраз названия
острова Святой Елены:
Чудесный жребий
совершился;
Угас великий человек.
В неволе мрачной
закатился
Наполеона грозный век...
В черновиках стихотворения варьируется:
“В пустыне дальней закатился...”; “Средь волн
пустынных закатился...”
Как вы думаете, почему Пушкин предпочел перифраз
“В неволе мрачной...”?»
Любого человека, даже того, который по
рассеянности не свихнется от слов о “перифразе
НАЗВАНИЯ острова”, этот вопрос не может не
поставить в тупик. Вообще, вопросы о том, почему NN
выразился так, а не иначе, не имеют себе равных по
степени волюнтаризма (за исключением разве что
печально знаменитых с советских времен заданий
типа “Что хотел сказать NN, когда написал?..”), и,
на мой взгляд, от них стоило бы отказаться.
А что же школьники? Широко распространено мнение
(отчасти разделяемое автором этих строк) о том,
что нормальный живой ребенок не может выиграть
литературную олимпиаду – это под силу только
хорошо запрограммированному роботу,
зазубрившему всю нашу мудреную терминологию,
безупречно помнящему даты и цифры, а в творческих
конкурсах умеющему в нужном месте подпустить
строго дозированное количество эмоций. Девять
победителей IV Всероссийской олимпиады (с
удовольствием перечисляю их имена:
девятиклассницы Юлия Груздева из Вологды,
Александра Страшевская из Озерска, Татьяна
Малюгина из Иркутской области, десятиклассницы
Мария Турилова из Калуги, Наталья Рашковская из
Новосибирска, Татьяна Неверова из Минеральных
Вод, одиннадцатиклассники Алексей Миронов из
Брянской области, Яна Соловьева из Ангарска,
Павел Колпаков из Кирова) хотя и не опровергают
это мнение на корню (чего стоят хотя бы такие
пассажи: “Тема национальной самобытности
русского народа находила свое отражение на
протяжении всего периода развития русской
литературы”, “Идейно-философская система
символизма изначально включала в себя
противостояние двух взаимно-обратных миров”,
“Фольклорные мотивы в творчестве А.С.Пушкина
впервые проявились в поэме “Руслан и Людмила”,
органически сливаясь с тканью новаторского
эпического произведения...»), но и никак не могут
считаться его живым подтверждением. Они
позволяют себе быть наивными (“Мы не знаем, кем
Нина Аркадьевна приходится Варнакову”, пишет о
“Тезках” Татьяна Малюгина), дерзкими (в одной из
работ утверждается – совершенно, кстати,
справедливо, – что пушкинская элегия “Опять я
ваш, о юные друзья!” “имела в основном
ученическое значение”), могут с одинаковой
безапелляционностью утверждать противоположные
вещи [Наталья Рашковская: “Произведение Блока
написано чередующимися четырехстопным и
трехстопным амфибрахием, то есть размером,
практически невозможным в элегической поэзии XIX
века”; Мария Турилова: “...у Блока –
трех-четырехстопный амфибрахий (наиболее
употребляемый элегический размер)”] – одним
словом, вызывают куда больше симпатии, нежели
опасений.
И последнее. Издание подготовлено чрезвычайно
небрежно – ошибки, фантастические опечатки
(“ЭлИгии”, “От ОвидНя до Блока” и особенно
трогательный по нынешним временам “царь
ДаНон”), пропущенные и перепутанные скобки,
ссылки в никуда, наконец, оглавление, не
соответствующее реальному тексту, – все это
никак не способствует читательскому доверию ни к
издательству “АРКТИ”, ни к не лишенной
недостатков, но в целом вполне заслуживающей
внимания книге.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|