ЕДИНЫЙ ЭКЗАМЕН

“Этот проект может стать очень позитивным если только мы избежим силового бюрократического варианта его внедрения”, –

считает Александр ШМЕЛЕВ, научный руководитель проекта “Телетестинг”

При любой существенной перемене, которая вносится в работающую систему, возникает первый вопрос: зачем? Какие плюсы есть у единого государственного экзамена перед привычным ходом событий: школьные выпускные экзамены и вступительные экзамены в вуз?

А.Ш. Хочу начать сразу с того, что, будучи сторонником самой идеи использования тестов, я считаю, что ее успех зависит от ряда условий, которые нынешний проект учитывает не в полной мере. Напомню про те плюсы, которые уже на слуху:
1) повышение справедливости при приеме в вузы;
2) повышение доступности привлекательных вузов для детей, не имеющих возможности заранее «понравиться» преподавателям этих вузов;
3) сокращение расходов родителей – на бесполезные поездки для поступления в вузы, где в существующей ситуации почти все места, грубо говоря, уже проданы;
4) повышение заинтересованности вузов в одаренных детях – в результате того, что вслед за этими детьми в вуз приходят деньги (хотя, по моему мнению, пересадка всего финансирования вузов на ГИФО – идея ошибочная);
5) снижение стрессовой нагрузки на детей (все-таки одна летняя сессия вместо двух);
6) повышение объективности в контроле за качеством среднего образования (по регионам, по предметам и т.п.).
Психолог Мирослав Кошелюк к этому добавил еще один плюс:
7) укрепление атмосферы сотрудничества между детьми и педагогами в школе.

Ведь итоговую аттестацию будут проводить не сами школьные учителя, а какие-то другие люди – представители комиссии, вооруженные буклетами, бланками, дискетами и т.п. Это значит, что учителя теперь – помощники в учебе и в меньшей мере – оценщики-экзаменаторы. По убеждению психологов, «тренер» и «судья» – это совершенно разные роли по отношению к «спортсмену», и очень плохо, что в школе эти роли смешиваются.

Именно вас, специалиста по тестированию, хочется спросить о подводных камнях такого подхода: какие есть минусы, может быть, какие опасности таит в себе единый государственный экзамен? Какие новые проблемы он создает?

А.Ш. У этой реформы есть серьезные риски; пока еще не минусы:
1) Утечка ключей к контрольно-измерительным материалам (КИМам) единых экзаменов. Если это будет происходить, то тогда эффект от всего нововведения будет обратным.
2) Снижение качества школьного образования, если КИМ будут состоять только из примитивных тестов с заданными ответами и не будут требовать умения создавать развернутый устный и письменный текст.
3) Риск снижения реального финансирования ведущих вузов, если вдруг правительство решит, что небольшой рост легального финансирования этих вузов (за счет добавки премиальных денег при приеме высокорейтинговых абитуриентов) позволяет скомпенсировать те серьезные потери, которые вузы понесут при утрате ими полулегального финансирования, которое приносят сейчас разнообразные подготовительные курсы.
Если три указанные проблемы не будут решены, то реформа просто провалится или даст обратный эффект.

ЕГЭ не ликвидирует репетиторства, только переместит его; не создаст равных условий для поступления хотя бы потому, что нельзя изменением формы проверки улучшить положение в образовании и выровнять уровень преподавания в регионах; выпускники сельских школ как были, так и останутся в проигрыше: даже талантливые теперь, не имея систематических знаний, которые и проверяет ЕГЭ, не будут иметь возможности проявить себя – свою одаренность, талант – на устном экзамене.

А.Ш. Эта критика напоминает такую логику: зачем идти на обследование к врачу: ведь от этого здоровье не улучшится, а даже ухудшится?! Неправильно заранее считать бессмысленными усилия, которые приводят лишь к частичному, но не к полному улучшению дела. Насчет репетиторства. Это ведь весьма разные вещи: натаскивание по широкой программе и натаскивание на тот самый билет, который сам репетитор-экзаменатор готов всучить своему питомцу на вступительном экзамене. ЕГЭ разделит роли репетиторов и экзаменаторов – и это очень важно. Да, ЕГЭ неминуемо вскроет всю замаскированную ныне бездну отставания сельских школ от городских. Но от этого сельские дети будут не в проигрыше, а в выигрыше! Почему? С помощью дифференцированного измерительного подхода – при применении 100-балльных шкал – можно выявить сельских детей, которые выделяются над средним сельским же уровнем и в первую очередь нуждаются в бесплатных местах на рабфаках – курсах выравнивания.

Но это все только отсутствие плюсов, а может быть, вы знаете какие-то явные минусы? Думаю, будучи приверженцем перехода на ЕГЭ, стоит смотреть на него объективно?

А.Ш. Главная опасность – это подтасовка результатов.
Временщики, которые набьются в местные госкомиссии для проведения госэкзаменов в течение двух-трех недель, – это совсем-совсем не те заинтересованные в особой своей репутации профессионалы, которые должны круглый год работать на местах, специализируясь только в области контроля знаний и способностей. Применение метода тестов в стране, не располагающей укорененной тестологической культурой, создает больше опасностей, чем преимуществ. Этого пока наше начальство не понимает. И это-то и создает главный риск глобальной подтасовки. Всякие студенты и военные, которые мобилизованы на уборку урожая раз в год, ведь ничего, по сути, не смыслят в агрономии и не понимают, что такое беречь почву...
Но знаете почему стоит смотреть все-таки на саму идею реформы позитивно, несмотря на все риски, которые я указал? Социальные психологи, изучавшие то, как формы контроля и оплаты труда влияют на производительность труда, не раз убеждались в таком парадоксальном факте: даже смена более рациональной модели поощрения и контроля на менее рациональную дает определенный позитивный стимулирующий эффект, а вот застой дает всегда негативный эффект. Заметьте: я при этом не утверждаю, что введение ЕГЭ – это замена лучшей системы на худшую. Российская система контроля качества образования абсолютно застоялась, несет в себе явные признаки вырождения и дурно влияет на моральную атмосферу в обществе. Ее обязательно следует модифицировать.

Как вы считаете, не влияет ли форма аттестации на всю школу? На методику преподавания и даже на содержание образования?

А.Ш. Если школа привыкает к определенной неизменной форме аттестации, то повышается риск, что деятельность учителя сводится к натаскиванию на эту форму. Если же форму аттестации почаще менять (ну хотя бы раз в три-четыре года), то такой нежелательный эффект ослабевает.
Оригинальные тестовые задания требуют проявления оригинальности в мышлении отнюдь не меньше, чем нестандартный вопрос на устном экзамене.
Кроме того, критики ЕГЭ либо не знают, либо нередко просто умалчивают о том, что значительная часть заданий в подготовленных к эксперименту-2001 КИМах формулируются как открытые вопросы, требующие развернутого ответа в виде текста, и учителям все равно придется учить своих учеников рассуждать и писать.

В чем содержание эксперимента по введению ЕГЭ и объект проверки?

Во-первых, эксперимент должен обеспечить проверку того, достигаются ли целевые критерии: например, можно ли добиться с помощью ЕГЭ роста процента поступивших в вузы из числа приезжих абитуриентов. Во-вторых, эксперимент призван обеспечить выбор оптимальной организационно-методической формы проведения ЕГЭ. Для меня ЕГЭ – это прежде всего единство шкалы оценки образовательных достижений. Я убежден, что надо решительно уходить от трактовки ЕГЭ как однократного одновременного выполнения всей страной одного предметного теста в один день. А такое понимание, увы, сейчас доминирует. С моей точки зрения, гораздо оптимальнее предоставить детям более свободный и многократный доступ к инструментальным образовательным методикам (тестам), которые должны проводиться на высоком профессиональном уровне в специализированных центрах (поначалу только в крупных городах) и опираться на единую шкалу. В стране уже накоплены многотысячные банки заданий, позволяющие проводить такое тестирование асинхронно. Это позволило бы охватить такую же огромную массу школьников, но не одновременно (в плохо оборудованных временных помещениях с участием временно прикомандированных лиц), а последовательно, в разные дни, с участием специалистов, умеющих все – и давать точную инструкцию, и соблюдать правила, и обрабатывать материалы с помощью компьютеров и Интернета, и проверять текстовые работы, требующие большого опыта стандартизированной экспертной оценки. Например, нельзя же сложную медтехнику поставить в каждую районную больницу. Да, ехать в диагностический центр подчас далеко и неудобно, но хоть можно выбирать день для этой поездки. То есть я, как вы видите, ратую не столько за единый экзамен, понятый как день «Ч», сколько за единую стандартизованную процедуру обследования, выражающую результат на единой шкале.

А как же подводить общие итоги при этом?

А.Ш. В этом случае смысл того, что происходит во время выпускного экзамена, должен сводиться к тому, чтобы:
а) сравнить показатели текущей школьной успеваемости и результаты независимой процедуры тестирования: при их совпадении (с точностью до пятибалльной школьной оценки) результат заносится в школьный аттестат без всякой дополнительной проверки;
б) провести в случае несовпадения в июне дополнительное обследование по проблемным предметам для данного конкретного школьника с использованием серьезных КИМов (включающих задания на развернутый ответ) и с привлечением независимой комиссии, не совпадающей с той организацией, которая проводила предварительное тестирование.
При такой схеме и труд учителя по текущей аттестации ученика не обесценивался бы, и у школьника появился бы шанс проявить себя в независимом тестировании (если вдруг учитель постоянно необъективно его оценивает), и средства государственные удалось бы сэкономить, так как дополнительным обследованиям подвергались бы в данном случае далеко не все.

Но выполнение специализированного круглогодичного тестирования, наверное, потребует оплачивать услуги этих специалистов?

Пока ЕГЭ планируется как бесплатная для учащегося процедура, которая целиком финансируется «сверху вниз». Это правильно с точки зрения соблюдения конституционных прав граждан на бесплатное образование. Но... есть риск, что операторы и члены экзаменационных комиссий в случае формальной бесплатности в их работе подвергаются дополнительному искушению нарушать дисциплину и секретность материалов.
Гораздо эффективнее, по моему убеждению, работала бы система, при которой за первое обследование в диагностическом образовательном центре персонал никаких денег с обследуемого не брал и проводил его по обязанности, а вот за повторные обследования уже приходилось бы платить.
В моем понимании функция Министерства образования должна сводиться к сертификации нескольких (не одной!) достойных методик, уже зарекомендовавших себя на практике, и аккредитации диагностических центров, а не к оперативному управлению процессом подготовки и проведения ЕГЭ, как это происходит сейчас и в чем министерство проявляет всю свою обычную неразворотливость и неоперативность. Любой профессиональный центр смог бы за пару месяцев организовать экспериментальную апробацию КИМов, а вот министерство в этом году не смогло, и ничего удивительного не будет, что в КИМах найдут в июне немало ошибок.
Для сельских районов, кстати, следовало бы в штатном оснащении диагностического центра предусмотреть автобус, оборудованный портативными компьютерами и радиомодемами, – для проведения выездной диагностики на местах (подобно тому как раньше ездили на места машины, оборудованные установками для флюорографии).
Но, увы, подготовленный нами проект Федеральной системы тестирования, предполагающий создание широкой сети специализированных диагностических центров, работающих на самоокупаемости (опубликован в «Первом сентября» в феврале 2000 года), оказался отвергнутым. И в результате вместо плавной эволюции – постепенного добровольного перехода к системе независимой образовательной диагностики – мы опять оказались перед лицом очередной директивной революции «сверху», порождающей массу всевозможных рисков, в частности в силу того, что испуганные, обездоленные школьные и вузовские педагоги уже привыкли в России воспринимать все действия властей как направленные в одну сторону – в сторону попытки вырвать у них последний кусок хлеба, а потому изначально готовы эти реформы просто саботировать.
Пока ЕГЭ решились проводить только местные власти в пяти регионах и по очень узкому кругу предметов, что лишний раз доказывает, как трудно в настоящее время провести «сверху» реформу, требующую участия на местах заинтересованных профессионалов, требующую вызревания на местах определенного культурного слоя образовательного тестирования, который не может возникнуть в один год по приказу.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"