Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №39/2001

Третья тетрадь. Детный мир

Елена КУЦЕНКО

Они оказались старше нас на целую войну

Глаза ребенка, пережившего войну. В них страх, ненависть, надежда...
И не оставляет мысль, что дети не виноваты. Не виноваты ни в чем.
– Мне хотелось бы рассказать об одном страшном мгновении моей жизни, – говорит чеченская журналистка Зара Имаева. – Еще в первую войну в Грозном я стояла в доме, где не было подвала. Девочка лет пяти, пряча младшего брата под кровать, поднимала руки в молитве и говорила: “Господи, ну пусть улетят эти самолеты, мы ничего им не сделали, мы маленькие дети...”
Зара Имаева показала в Общественном центре имени Андрея Сахарова фильм “Недетские истории”. Она сочла своим долгом перед детьми их словами рассказать нам о чеченской войне, потому что, к сожалению, мало кто из взрослых способен понять и по-настоящему осознать истины, которые носят
в себе дети.

Я все видела

  • Сперва мы жили в Грозном. Потом побежали в подвалы. И там упали потолки. Там все упало. Наш телевизор поломался, наше зеркальце поломалось...

  • Когда началась война, я был у дяди. Мы там с сестрой стояли. И стали бомбить. Мы не знали, что это. Потом уже узнали. И когда пришли к родственникам, там тоже бомбили. И дом дрожал. Прятались все.

  • Мы пошли в очень далекий путь. Мы ехали по канавам. Там была вода. На маршрутке ехали полчаса. У каких-то людей были.
    Ночью опять у кого-то. Утром уехали. На посту нас задержали. На другом посту забрали брата моей матери проверить паспорт. Когда я испугалась, у меня живот заболел. Я сказала: мама, не оставляйте меня одну...

  • Мы бежали 28 километров. И когда мы бежали, мне было страшно. Некоторым не везет. А некоторым везет. Я рада, что мне повезло.

  • Когда мы ехали, нас сняли с поезда. Мы просили, чтобы нас пустили назад. Мы плакали, но нас не пускали. Поезд двинулся, а мы остались. Потом мы спросили, почему нас не пустили. Нам сказали: потому что вы чеченцы.

Я не знаю

  • Я не знаю, зачем они воюют. Может, золото хотят. Может, они деньги хотят. У нас ничего теперь не осталось.

  • Я думаю, что русские начали войну, чтобы уничтожить наш народ. Сами взрывают свои дома. Обвиняют чеченцев. Хотят продавать нашу нефть. Хотят забрать нашу землю.

  • Они нас не любят. Ненавидят. Мы мешаем им. Мы живем с краю. Где Москва, а где Грозный?
    Мы живем с краю и все равно им мешаем. Они хотят нас убить, чтобы нас не было на свете.

Война – это...

  • Война – это когда убивают людей, бомбят, взрывают. Война – это плохо. От нее умирают люди.

  • Земля дрожит. Как страшно! Война разрушает сердца людей.

  • Когда бомбы летают – это война. Бомбы падают, и все обваливается. Когда ракеты падают, из ракет огонь бывает. Это все война.

  • Война – это убийство. Когда начинается война, убивают людей. Люди бегают туда-сюда, а их все равно убивают.

  • Все дети не хотят воевать, а все взрослые хотят войну. Они детей не любят.

Смерть – это...

  • Не говори на чеченском, сказала мама. Они узнают, что ты чеченец, и заберут тебя. Они забирают всех, кому 10 лет, сажают в тюрьму и убивают.

  • Дома остались мои родственники. Я очень боюсь за них. Русские убивают наших людей, избивают, бросают бомбу и говорят, что убили боевика.

  • Я видел много убитых людей: женщин, мужчин. Кровь была везде. Они лежали вот так. Все кричали: Господи, Господи! Я вот так прижал мою маму. Мама плакала. Потом прилетели самолеты. Бросали ракеты. Много людей лежали убитыми в крови. Были женщины в белых халатах. Одна женщина упала в обморок.

  • К соседям в дом попала ракета. Мама погибла, дети погибли, остался один ребенок без ноги. Грудной.

  • Русских больше, чем чеченцев. Чеченцев мало. Русских больше. Я не знаю, почему их больше.

  • Никого им не жалко. Даже меня не жалко. Даже маму. Никого им не жалко. Даже себя не жалко.

  • Я думала раньше: русские такие же, как мы. Но, оказалось, они в шляпах, у них форма. Они наши все вещи взяли.

  • Мы воюем, чтобы получить свободу. А русские – чтоб ее не отдать.

  • Наша земля самая чистая. Народ самый лучший. Все любят друг друга. Считают друг друга братьями. Любят гостей.

  • Чеченцы? Чеченцы немножко бандиты. А русские все бандиты.

Я не люблю

  • Я не люблю больше всего войну, бомбы, самолеты, танки, мины, гранаты.

  • Я не люблю войну. И русских не люблю. И самолеты и вертолеты тоже не люблю.

  • Я не люблю маленьких русских детей. Они людей убивают, когда вырастают. Маленькие русские дети, когда вырастают, дерутся. А потом прилетают самолеты. Русских надо убивать.

  • Я не люблю новости.
    Потому что они говорят, что они никого не убивают. Что чеченцев они не убивают. Это они все врут.

  • Вы что, не знаете, взрослые люди, что никто никогда не отдаст свою родину.

Если бы я...

  • Если бы я была принцессой, никто бы никого не бомбил.

  • Если бы я был волшебником, я выгнал бы русских. Уничтожил самолеты и бандитов, а потом поехал бы домой. Был бы дома, ходил бы в школу.

  • Если бы я был президентом планеты, я помог бы детям, которые остались без родителей. Мне их жалко.

  • Я бы сделала одиннадцатиэтажный дом. Мы бы там жили, и все наши родные тоже. Я бы все сделала для тех, кто бедствует.

Я домой хочу

  • Я домой хочу. Хочу дома жить. Хочу в школу ходить.

  • У меня мама осталась дома. У нее не было паспорта. Она не смогла приехать. Я просил ее приехать, но она не приехала.

  • Хочу домой. Дома хорошо. У меня там двоюродные братья, друзья. Все мои вещи дома. Хочу играть с друзьями, купаться в речке.

  • Хочу домой. Там так красиво. Лучше всего дома. Там воздух чистый, речка. А здесь плохо.

  • У меня дома остались игрушки.
    Я ехала и плакала: почему мои игрушки не взяли.

  • В Грозном война. Все кошки убежали, все собаки убежали, и все птицы улетели.

  • Домой нельзя, нельзя играть на улице, нельзя бегать по траве и на дерево нельзя залезть. Если упадешь в траву, можно взорваться.

  • Наш мир очень был красивый раньше. Там были красивые фонтаны, очень красивые квартиры, цирк, парк. Очень хочу, чтобы было, как раньше.

  • Господи, пусть самолеты разобьются, пусть дома будут целыми, пусть не бомбят, Господи, пусть не бомбят, пусть не бомбят.

После фильма и разговора о нем в редакции прихожу в класс. Второклашки, почувствовав мое настроение, тут же спрашивают, что у меня случилось. Начинаю объяснять и вдруг понимаю, что чеченские ребятишки из фильма – сверстники тех, что сидят передо мной. Вижу, что тема и мое отношение небезразличны ребятам, и предлагаю тем, кто хочет, ответить или написать о том, что такое война, кто такие чеченцы.
Следуя нашим правилам, сажусь писать наравне со всеми.
Я из того поколения, которое знает о войне только по рассказам. Родители во время Великой Отечественной были почти ровесниками моих сегодняшних учеников. Отец рассказывал, что немцы выгнали их из дома и он со своей мамой, моей бабушкой, жил в землянке. За то, что старшие сыновья на фронте, их собирались повесить, но немцев выбили из хутора.
А мама вспоминает, как во время бомбежки они со своей мамой, другой моей бабушкой, на какие-то минуты задержались в одном убежище, чтобы заплести растрепавшиеся косы, и в этот момент в то укрытие, куда они собирались перебежать, попала бомба. А про австрийца, которого поселили в их квартиру, знаю, что был добрый, делился водой, которую давали только немцам, а жители носили через весь город из Дона. А еще чинил бабушке босоножки и угощал маму конфетами – должно быть, скучал по дому и по своей фрау с ребятишками.
Слушая про доброго немца, я в детстве недоумевала, но больше всего меня потрясала эта случайность, легкость, с которой могли быть уничтожены мои родители, а значит, не было бы и меня.
Ощущение дикой, неразумной, несправедливой судьбы вернулось через много лет на школьной встрече выпускников. Мои-то одноклассники проскочили, они были последними, кого миновал Афганистан. Следующий выпуск, всего-то на год моложе; раньше, будучи десятиклассниками, мы смотрели на них снисходительно... А через пару лет они оказались старше нас на целую войну: читали на встрече письма “оттуда” и поминали одноклассника, попавшего в “ограниченный контингент”.
В этом году школу заканчивают ребята, десять лет назад пришедшие ко мне в первый класс. Не окажется ли кто-то из них в Чечне?
Через девять лет наступит время призыва в армию для моих нынешних мальчишек-второклассников. Пока для них самое страшное в жизни:
– болеть
– ссориться
– когда меня ругают, бьют, обижают
– не дают конфет и не пускают гулять
– не люблю лежать в больнице
– не люблю войну, вранье, драку
– не люблю войну, потому что грязно и нет еды.
– А как вы себе представляете войну? – спрашиваю, а сама боюсь услышать что-нибудь вроде “войнушка – пиф-паф, все герои”. Но нет, плохо я подумала о своих малышах. Задумались и отвечают всерьез:
– Все стреляют во все стороны. Это самое страшное в мире.
– Война тяжелая, страшная, невыносимая.
– Война – это слезы, умирают люди, это много крови.
– Страшно, все горит, много убивают, страшно.
– Мне не хочется об этом думать.
– Это страшная, ужасная гибель.
– Война – это страх, голод, боль, вспоминание, умирание или выживание.
А вот ответы на вопрос “Кто такие чеченцы и как вы к ним относитесь?” оправдывают мои худшие опасения.
– Чеченцы – это страшные люди.
– Чеченцы – это страшные, коварные, жестокие люди. Я к ним отношусь плохо.
– Это бандиты. Я ненавижу чеченцев.
– Они хотят завоевать нашу страну.
– Я не знаю, кто они, но я их ненавижу.
Не выдерживаю и спрашиваю, как же можно ненавидеть того, кого даже не знаешь. Ответы становятся более сдержанными, но понятно, что это всего лишь реакция на мое возмущение.
– Не знаю, кто такие чеченцы.
– Никогда не думала.
Наконец рассудительный Артем объясняет, что “чеченцев, с одной стороны, жалко, потому что их город взрывают, там много умерло и мало осталось людей. Но, с другой стороны, их надо бояться, потому что мы их не понимаем: у нас разные законы и разные языки”.
Что ж, есть повод для разговора о том, что гордиться тем, что ты принадлежишь к какой-то расе или национальности, так же странно, как кичиться тем, что родился в воскресенье. О том, что чеченец – всего лишь национальность. И нелепо ненавидеть целый народ. По-моему, мои ребята даже не подозревают, что среди чеченцев есть и дети. А живут они который уже год в лагерях беженцев.
Поэтому мой следующий вопрос: где лучше жить – дома или не дома? Удивительно, но все, включая любителей приключений и заядлых дачников, хотят жить дома.
– Дома, там мама.
– А если с мамой в чужом доме?
– Нет, дом должен быть свой.
– Дома, потому что уютно.
– Дома меня все могут защитить, поддержать, помочь, вылечить и накормить.
– Дома, с мамой.
– Я все время жил дома и не хотел бы жить на улице, потому что я просто не представляю, как можно жить в голоде и холоде.
Конечно, разговор получился нелегкий и совсем не детский. Но не говорить об этом тоже нельзя. Потому что дети – герои фильма лишены своего дома, того самого, где тепло, уютно и безопасно, где лечат и защищают. И не убивают.
Представьте, что все так по-взрослому сказанное в фильме говорят дети из вашего класса.


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru