Путь из лабиринтов гнева

Вера и дела Махатмы Ганди

Человек тысячелетия

На рубеже 2000 года проводились сотни опросов. В ажиотаже смены календарных эпох людям хотелось определиться, выяснить, кто на них повлиял, кто их поразил, кто изменил их жизнь. Во всех подобных мероприятиях есть что-то внешнее и случайное, приблизительное и неблагодарное. В конечном счете измерение ценностей массового сознания совсем не всегда дает хотя бы любопытный срез современной цивилизации; в большинстве случаев оно питается вчерашним днем, отыгранными образами и фигурами.

И все же некоторые подобные результаты бывают крайне любопытны. В опросе Би-би-си по номинации «Человек, оказавший наибольшее влияние на второе тысячелетие» первое место занял Махатма (Великая Душа) Ганди, второе – Леонардо да Винчи, третье (!) – Иисус Христос.

Почему именно Ганди? В час наступления потребительской цивилизации, техногенного преображения мира, создания виртуальной реальности, где каждый устраивает космос по своим меркам и произволу, самой впечатляющей фигурой для миллионов потребителей радио и телевидения становится человек, проповедовавший личный труд, тишину и совершенную ахимсу (индуистский принцип не-деяния, понятый как отказ от причинения вреда всему живому). Казалось, Ганди во всем не совпадает с современным обывателем как статистической единицей. Двадцатый век не знал персонажа, более чуждого рыночным ценностям, либеральной фразеологии и супермаркету как универсальной метафоре распределения социальных ролей. Но, оказывается, именно о нем тоскует средний англосакс в своей уютной квартире между вечерней сигарой и ночным выпуском новостей.

Этот выбор символичен и симптоматичен. В Ганди не было ничего потустороннего, чудесного, сверхъестественного. Он – личность вне сенсации, за ткань времен не прорывался, никому ничего не обещал, специально не учил, утверждал, что никаких «измов» не создал, был скромен и предельно прост в обращении.
Представим себе механизм обаяния. Простой личный пример. Действие образа. Пожилой, физически удивительно легкий – он весил всего 45 кг – человек на вершине влияния и славы совсем не имел собственности. В его жилище с земляным полом с почтением входили ведущие политики и деятели культуры Индии и Британии. Раз в неделю он устраивал для себя день молчания. Проповедовал вегетарианские диеты. Все свободное от политики и сочинения книг время работал на домашнем ткацком станке. И главное, умел действовать на фоне тотальных мировых войн, демократии, фашизма, коммунизма и сопровождающих их полицейских сирен, не зарываясь во зло, не плодя ненависти и оправдывая средствами цель. Кроме него, никому ничего подобного не удавалось. В нем было “что-то твердое, как сталь, несокрушимое, как скала, что-то такое, с чем не могла совладать никакая физическая сила, как бы велика она ни была. Он обладал каким-то царственным величием”, – свидетельствовал прославленный глава независимой Индии Джавахарлал Неру. «Наверное, через несколько поколений люди не смогут даже поверить, что такой человек существовал реально, работал и жил среди нас», – говорил в 40-х годах Альберт Эйнштейн.

Однажды Ганди спросили: «Неужели вы не убили бы кобру, если б она угрожала вашим детям или жене?»
«Конечно, нет, – отвечал он. – Я попытался бы как-то иначе разрешить ситуацию. Дал бы, например, жестом или движением понять змее, что ей нечего бояться, что ее любят не меньше, чем любят все живое. И, уверяю вас, она скорее всего просто бы ушла».

Становление

Мохандас Карамчанд родился 2 октября 1869 года в Гуджарате. Он происходил из зажиточной семьи, принадлежавшей к торговой касте бания. В городе Порбандаре на берегу Индийского океана у его отца был большой дом (теперь там музей). Торговля процветала, родители сумели дать сыну хорошее образование.
В 1888 году Ганди отправился в Англию учиться на юриста. С этим путешествием была связана самая настоящая драма. Каста была против, чтоб мальчик ехал в Европу. Традиционные индусы опасались, как бы он не набрался европейских привычек, не осквернил себя пристрастием к алкогольным излишествам или мясу. Мохандаса исключили из касты. Для юноши из консервативной религиозной семьи это был не простой социальный разрыв, это был тяжелый экзистенциальный выбор. Ганди не без влияния старшего брата решился: образование, новый и непредсказуемый жизненный путь – и надолго расстался с Индией. Однако никто в ту пору даже не мог предположить, сколь долгой окажется разлука и сколь триумфальным окончательное возвращение.

«Нищий не может отрекаться от богатства, – говаривал Махатма. – Если человек жалуется: “Дела мои не удались, жена меня бросила, я отрекусь от всего и уйду в монастырь” – о какой мирской жертве он говорит? Не он отрекся от богатства и любви – они от него отреклись!»

Индийский конгресс Наталя

Выучившись на юриста, Ганди обосновался на юге Африки. Однако очень скоро он заметил, что его адвокатская деятельность фактически не имеет смысла. Белые южноафриканцы, полные расовых предубеждений, не принимали во внимание решений «цветного» правоведа, он проигрывал процесс за процессом, и следовало бороться за свои права, а не просиживать часами в конторах.
Мохандас оставил адвокатскую практику и окунулся с головой в политику. Он создал Индийский конгресс Наталя, отстаивавший права выходцев из Индостана. Это были очень тяжелые годы. Приходилось зарабатывать деньги самыми разнообразными способами – наниматься батраком, плотничать, стирать белье. Но главным делом стала политика. Ганди увлекся идеями Толстого, даже стал переписываться с русским писателем и решил воплотить на практике принципы непротивления злу насилием. Толстовское мировоззрение удивительным образом сочеталось с традиционными индийскими представлениями об ахимсе – краеугольном законе любви ко всему живому, и на основании ахимсы Ганди создал поистине уникальную политическую тактику. Весь мир с замиранием сердца следил, как этот маленький, тщедушный человек, воплощение уязвимости, шел, ничего не страшась, во главе колонн демонстрантов на полицейские цепи.

Однажды его избили до полусмерти. На следующий день он вновь вышел на манифестацию.
И противники дрогнули. В 1914 году они пошли на уступки индийцам, подписали специальное соглашение с конгрессом. Ганди, который, как казалось, был обречен на поражение, праздновал свою первую победу. У всех, кто наблюдал за этой историей, возникло впечатление, что чистая истина впервые восторжествовала в политической практике, ни на йоту не уступив вооруженной силе тьмы.

Ганди писал: “Я не мог бы вести религиозную жизнь, если бы не идентифицировал себя со всем человечеством, а этого я не мог бы сделать, если бы я не принимал участия в политике. Весь спектр деятельности человека сегодня составляет одно неразделимое целое... Я не знаю никакой религии, кроме деятельности. Без нее жизнь будет лабиринтом звука и гнева, ничего не означая”.

Домашний мир

Мохандаса, как и большинство других индийских мальчиков из хороших семей, женили в отрочестве. Жену его звали Кастурбай. Сам Ганди в своей «Автобиографии» трогательно описывал их впечатления и ощущения после брака, полную растерянность и в то же время чувство неразрывной связи с новым, но дорогим и неожиданно самым близким человеком, те самые полшага длиной в целую жизнь, отделявшие игру неожиданно оказавшихся вместе подростков от общей судьбы и взаимной ответственности.

Пока Мохандас учился в Англии, Кастурбай жила с его матерью и ждала суженого. Потом они уехали в Южную Африку. Она родила ему четырех сыновей, разделяла все материальные трудности полунищенского существования в Натале, порой страдала из-за того, что муж слишком занят общественной деятельностью, что мало уделяет внимания благосостоянию дома, однако в конце концов оказалась его самым верным последователем и ученицей. В 30-х годах она совершила то, что казалось совершенно невозможным для индийской женщины благородной касты. Ганди удочерили девочку из неприкасаемых, и Кастурбай стала для нее второй матерью.

Когда Ганди уезжал из Южной Африки, местная индийская община собрала ему дар в дорогу – драгоценности. Размечтавшись, Кастурбай предложила Мохандасу продать эти драгоценности, а вырученные за них деньги положить в банк под хороший процент, чтобы уже никогда не знать нужды.
– Но, Кастурбай... – Мохандас долго будет собираться с силами, чтобы сказать ей, что ее надеждам на благополучную сытую жизнь не суждено сбыться. – Я не смогу принять этот подарок.
– Почему?! – возмутилась Кастурбай.
– Видишь ли, иначе получится, что я все делал ради денег и тем самым обманывал людей, которые поверили в меня...
Так Ганди отказался от подарка в пользу самых бедных людей общины. А Кастурбай? Подумав, она поняла своего мужа и никогда больше не обращалась к нему с претензиями материального свойства.

Борьба за независимость

Когда Ганди в 1915 году вернулся в Индию, освободительное движение находилось в глубоком упадке. Интеллигенты, составившие в конце XIX века Индийский национальный конгресс, чувствовали себя на распутье, не знали, что делать дальше, на каком языке разговаривать с часто неграмотным и далеким от идеалов культурного и политического возрождения населением. К тому же не было лидера, способного дать национально-освободительному движению последовательную программу борьбы, внятную стратегию и тактику.
Именно таким лидером и стал Ганди. Его слова – «откажись поступать неправедно, не допускай компромиссов с совестью, не участвуй в несправедливости, не подчиняйся ей» – оказались созвучны миллионам и миллионам индийцев, они вовлекали в движение новые широкие массы сторонников. В 1919 году Ганди организовал кампанию экономического саботажа – на мирные акции англичане ответили террором, расстреляли демонстрацию в Амритсаре. Однако, убедившись, что никакие компромиссы с властями не возможны, Махатма и его сторонники все равно не стали отвечать злом на зло. Они разработали уникальные приемы политической борьбы, центром которой стала свадеши – поддержка отечественного производства. Десятки миллионов индийцев фактически лишили англичан того, ради чего те вкладывали средства в колонии, – рынка. Они выстраивали свою хозяйственную жизнь так, как будто не замечали колонизаторов. Символом этого движения стала прялка, на которой ткали кхади – домашнее полотно, призванное заменить заморскую мануфактуру.
Помимо свадеши Ганди применял еще несколько методов сопротивления, не предполагавших насилия: хартал – остановку работы, бандху – массовое и единовременное закрытие предприятий, обслуживающих англичан, и, наконец, чхерао – одну из самых оригинальных политических акций в истории. Во время чхерао толпы индийцев окружали английских чиновников и, не прикасаясь к ним, не давали им пройти на работу. Деятельность администрации была полностью парализована.

После Второй мировой войны англичане поняли, что Индию им не удержать. В 1947 году они даровали независимость своим колониям, однако предварительно, следуя старому принципу «разделяй и властвуй», спровоцировали индусско-мусульманские столкновения и добились разделения страны по конфессиональному признаку. Так в Индостане были образованы два государства – Индия и Пакистан.

Колонизаторы добились своего. Независимость не принесла успокоения и не стала праздником.

Ганди свидетельствовал: «Большинство религиозных людей, с которыми я встречался, были завуалированными политиками. Однако я, имея вид политика, в душе остаюсь религиозным человеком».

Мировоззрение и вера

Ганди всегда отрицал, что формулирует особое и новое учение. Сам он полагал, что его мировоззрение выработалось под влиянием идей о непричинении вреда всему живому, наиболее последовательно разработанных в одной из неортодоксальных индийских религий – джайнизме. К тому же он пребывал в постоянном внутреннем диалоге с учением Льва Толстого и моральной проповедью «Бхагавадгиты», философской книги знаменитой «Махабхараты». В «Бхагавадгите» Кришна, наставляя главного героя Арджуну перед решающей битвой с врагом, говорит, что допустимо любое действие, но только в том случае, если герой не думает о плодах своих деяний, не озабочен эгоистическими целями.

В Индии Ганди основал свою школу – ашрам, но никакой специальной проповеди не вел. В ашраме все было устроено удивительно просто: минимум удобств, необходимые общие принципы (ненасилие, правдивость, нестяжание, целомудрие, необладание, физический труд, контроль над вкусом, бесстрашие, равное почитание всех религий, свадеши – использование домашних мануфактур, свобода от неприкасаемости) и элементарные, принятые в каждой деревне индусские обряды. Сам Ганди ткал, готовил вегетарианскую пищу, когда молчал, когда неспешно разговаривал, когда писал книги. Ученики Махатмы также предпочитали не произносить лишних слов, а действовать. В частности, в рамках кампании по борьбе с дискриминацией неприкасаемых они попросту делали работу неприкасаемых – разгребали нечистоты, и многие индийцы, видя, чем занимается «отец нации» и его ближайшие сподвижники, стали несколько иначе относиться к своим вековым предрассудкам...

Из этой проповеди, переплетенной с деятельностью, выросло особое социально-политическое учение сарводайя – своего рода «путь жизни», основанный на идее довольства малым и необходимым и замены насилия ненасилием. В области экономики Махатма предлагал ручное домашнее производство и общинные формы распределения, а в области личного развития – реальную революцию, тотальное преображение человека.

Свою духовную автобиографию в первом прижизненном издании (1925) Ганди назвал «История моих опытов с истиной». В ней он, в частности, писал: «Я верю, что Библия, Коран и Авеста столь же богодухновенны, как и Веды... Я верю, как всякий индус, в Бога и Его единственность, в воскресение и спасение... Я не в состоянии описать свое чувство к индуизму более точно, чем к собственной жене. Она трогает меня, как не может тронуть никакая другая женщина в мире. Не то чтобы у нее не было недостатков. Осмелюсь сказать, что у нее их гораздо больше, чем я вижу. Но тут налицо чувство неразрывной связи. Точно такое же чувство и отношение у меня к индуизму со всеми его недостатками и ограничениями. Ничто не доставляет мне такого удовольствия, как музыка «Бхагавадгиты» или «Рамаяны» Тулси Даса».
Он свидетельствовал и об Иисусе: “Я уверен, что если бы Он жил теперь, в наше время, среди людей, то благословил бы жизнь многих, кто, быть может, никогда и не слыхал Его имени... Уроком Своей жизни Иисус показал человечеству и величественную цель, и единственное направление, к чему мы все должны стремиться. Я уверен, что Он принадлежит не только христианству, но всем землям и народам”.

Смерть

Обстоятельства, при которых была провозглашена независимость Индии, стали для Ганди тяжелейшим испытанием. Он всегда отстаивал идею единства индийской нации, единства, необходимого вопреки всем религиозным, языковым и региональным различиям. Теперь же ему приходилось быть свидетелем жесточайших конфликтов, нетерпимости и кровопролития. И в Индию из Пакистана, и в Пакистан из Индии устремились потоки беженцев. Нарастали ксенофобия, взаимное недоверие и претензии. В Пакистане расправлялись с индусами, в Дели громили мусульман.
Махатма, который воспринял эти вспышки насилия как личную катастрофу, объявил голодовку. Он говорил: «Смерть станет для меня чудесным избавлением. Уж лучше умереть, чем быть беспомощным свидетелем самоуничтожения Индии». Под воздействием этой голодовки лидеры индусских общин пошли на компромисс и гарантировали мусульманам безопасность.
Однако позиция Ганди вызвала ненависть фанатиков. Они, как и свойственно всем фанатикам, возмущались: «Что же этот ревнитель всеобщего счастья так ратует за мусульман? Неужто ему нет дела до индусов, страдающих в Пакистане?»

7 января 1948 года беженец из Пенджаба по имени Мадандал бросил в Махатму самодельную бомбу. Однако никто не пострадал. Правительство предложило Ганди охрану. Он отказался: «Если мне суждено погибнуть от пули безумца, я сделаю это с улыбкой. Бог должен быть в моем сердце и на устах. И обещайте мне: когда это случится, вы не прольете по мне ни слезинки”.
Ждать долго не пришлось. 30 января, после вечернего выступления перед поклонниками, когда по древнему индийскому обычаю толпа хлынула к учителю, чтоб коснуться края его одежды, провинциальный издатель Натурам Годсе, воспользовавшись всеобщим замешательством, трижды выстрелил из пистолета. Ганди прошептал: «Хвала Господу!» – и умер с улыбкой на лице.

Индия не исполнила его завета. Индия захлебнулась в рыданиях.

«Ни одна страна, – утверждал Ганди, – не пробивала себе дорогу вперед без того, чтобы не пройти через очистительный огонь страдания... Без такого страдания не может быть достигнута свобода».

P.S. Бхаратия Джаната парти, к которой принадлежал убийца Ганди, ныне одна из ведущих и самых респектабельных политических организаций независимой Индии. В 90-х годах ее лидеры неоднократно входили в правительство, даже возглавляли его.

Махатма Ганди остается символом нации...

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"