Да, все борются с наркоманией.

Но от нас ждут не борьбы, а помощи...

С известным психологом Борисом Хасаном
беседует журналист Матвей Хромченко

Борис ХАСАН

Борис Хасан. С наркотиками человек познакомился очень давно, но наркомания как социальное явление – как эпидемия, связанная с «опиумной войной», – впервые объявилась в США в период Великой депрессии – это 30-е годы прошлого столетия. Следующая вспышка случилась уже после Второй мировой войны.
Причем более всего болезнь поражает активных людей, чьи претензии не могут быть реализованы, а возникшую пустоту, бессмысленность жизни требуется заполнить суррогатом.
В чем прежде всего нуждается человек? На мой взгляд, в ощущении себя, своей призванности, пригодности, причастности.
Именно в этом ему отказано. Чаще всего он начинает понимать это параллельно с осознанием своих притязаний, и особенно часто в эпохи больших перемен – с ним лично или в его социальном окружении. При этом человек оценивает свои возможности либо ниже, либо выше, чем может реализовать в окружающей среде. В первом случае он ищет нишу, в которой может спрятаться. Во втором – такие формы жизни, которые позволят почувствовать свою значимость: начинает преодолевать всякие ограничения, буквально провоцируя ситуации риска. Кстати, точно так же ребенок стремится преодолевать запреты: ответная реакция взрослых на его действия говорит ему, что он замечен, психологи называют такое поведение истероидными реакциями.
И тут что в первом, что во втором случае возникает услужливый наркотик, который замещает и риск, и укромную нишу.
В России мы остро столкнулись с той же проблемой сразу после того, как убрали идеологический пресс, когда рухнули все прежние формы причастности.

Матвей ХРОМЧЕНКО

Матвей Хромченко. Что же дальше?
Б.Х. Мы готовы предложить проект профилактики наркомании, разработанный в гимназии «Универс». Идея простая. Известно, что ресурсный дефицит у детей можно обнаружить в периоды возрастных переходов. Например, из детского сада в школу. Поскольку тот, у кого дефицит выражен сильнее, рискует больше остальных, мы можем выявлять степень риска, который провоцирует склонность к наркотикам. И выявляя дефицит ресурсов на ранних этапах взросления, задолго до того, как подросток может встретиться с «культурой» наркотиков...
М.Х. Предоставить ему возможность реализоваться в здоровом виде деятельности.
Б.Х. Да, потому что профилактика – это не столько борьба с наркотиками как таковыми, сколько предвосхищение опасности. И я утверждаю: самая эффективная профилактика наркомании – это хорошее образование. Только получив хорошее образование, ребенок может найти общественное признание, быть мотивированным, заинтересованным и двигающимся.
Но я хочу чуть подробнее сказать о нашей программе профилактики наркомании. Она начинается с момента поступления ребенка в школу.
Выявляя тех, кто больше рискует, и понимая, в чем они больше нуждаются, мы стремимся организовать среду под него – чтобы не он ей, а она ему максимально соответствовала, то есть была бы открытой для него, понятной, своей. Тогда он начинает развиваться, причем его динамика становится про-, а не антикультурной, что и оказывается важнейшим стратегическим фактором профилактики наркомании.
Затем дети пересекают границу подросткового возраста. Именно на этапе полового созревания и одновременно рассогласования внутренних сил организма они попадают в зону актуального риска и начинают активно пробовать формы взрослой жизни. Внимательно вглядываясь в поведение старших, первым делом подмечают отрицательные проявления, например, лицемерие, становятся к ним критичными и особо чувствительными к различным запретам, ограничениям.
И чем больше мы их пугаем, тем больше это привлекает: рискуя, они становятся заметными для взрослых куда больше, чем в демонстрации своих предметных знаний и умений.
Именно такие дети являются главными потребителями рынка: он начинает навязывать им свои искушения, специальные развлечения, в том числе фанатство разного рода – любые зависимости, на которых можно заработать. И трезво оценивая ситуацию, мы понимаем, что ничего нельзя сделать абсолютно и тотально, раз и навсегда. Поэтому на следующем шаге, включая диагностику, мы выявляем новые группы риска.
Их несколько. В первую входят дети, проявляющие недюжинное любопытство. Они начинают активно интересоваться этой областью жизни, тем феноменом, которым их особенно пугают. Другие дети уже прорвались сквозь границу и, попробовав запретный плод, «словили кайф». Третьи не только попробовали, но продолжают кайфовать, хотя не отрезали себе путь назад, не стали окончательно зависимыми.
Исследуя судьбы наркоманов, мы преимущественно опрашивали созависимых, то есть тех, кто был близко к прошедшим весь путь и видел все изменения. Дело в том, что у давних наркоманов картина пути в беду очень трансформирована. А созависимые помнят момент возникновения разных дефицитов и какие из них им удалось компенсировать.
М.Х. Созависимые – это кто?
Б.Х. Люди, от наркоманов зависящие, – коллеги, друзья, родственники, на глазах которых разрушается и гибнет близкий человек. Они страдают от своей беспомощности, они теряют в наркомане часть своего прежнего «я», не только материальную, но и духовную опору. Им необходима конкретная повседневная помощь.
М.Х. По картине распределения детей по группам риска можно уже начинать работу с каждым подростком?
Б.Х. Кто-то останавливается, удовлетворив свое любопытство. Кстати, часто это происходит с теми ребятами, которых удается подключить к нашим исследованиям: они получают возможность прочувствовать и промыслить действие наркоты через так называемую виртуальную пробу.
М.Х. Наш с тобой учитель многие события своей жизни переживал в своем мышлении.
Б.Х. Именно, и многим этого бывает достаточно. Другим – тем, кто чувствует свою слабость и ищет нишу, чтобы спрятаться, – надо предоставить наиболее надежную. У тех, кто пробовал наркотик, мы стремимся дискредитировать наиболее опасную для них перспективу, одновременно предоставляя возможность приобщения к той среде, в которой он нуждается для нормальной, здоровой самореализации. Иными словами, им не надо запрещать входить в зону риска, но рисковать они должны в социальном пространстве.
Наш оптимизм питает то, что наиболее удачными «профилактантами» оказываются сами подростки, нашедшие свое место и свой путь, успешные в своих действиях, легко и быстро реагирующие на новые возможности, ярко их проживающие. А потому их привлекает возможность войти в наше движение «Мир без конфронтации». Пополняя наши ряды, они охотно втягиваются в исследования социальных проблем.
М.Х. А какова судьба тех, кого вытащить из омута не удается? Они безнадежны?
Б.Х. Почему? Есть другие методы, другие институты, общественные и государственные, например, система здравоохранения. Мы должны работать рука об руку, каждый на своем поле, но без иллюзий. В частности, я не уверен, что наркоманов можно излечить раз и навсегда, а потому необходимы сильные реабилитационные программы, направленные на то, чтобы вырвать больных из «зараженной» среды, одновременно предоставив им реальную возможность жить в безопасных условиях.
Но теперь я займу противоположную позицию и скажу, что такая стратегия может завести в тупик. Любая изоляция позволит лишь развести больную и здоровую части общества по разным полюсам, сохраняя между ними прежнюю напряженность. Поэтому общество в целом должно реализовать другую стратегию, которая, на мой взгляд, позволит решить те же проблемы кардинально. Необходимо формировать такую общественную атмосферу, в которой «ресурсный дефицит» больных людей перестанет восприниматься окружением как ущербность, одновременно компенсируя этот дефицит организацией приемлемых форм жизни. Только при таких условиях общество будет не загонять больных в резервации, а приглашать к сотрудничеству. Именно в этом и состоит одна из привлекательных идей толерантности.

Первые диалоги читайте, пожалуйста, в № 23, 27, 34

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"