Давайте объединяться!

Газета “Первое сентября” и “Эврика” начинают новый проект: создание автономной общественно-профессиональной инновационной образовательной сети

В редакцию пришла директор московской школы, чтобы рассказать о своей трагедии: “Я читаю все ваши статьи, вы должны со мной поговорить”.
Мы были готовы услышать историю о притеснениях и несправедливых гонениях со стороны начальства. Оказалось, ничего подобного. Школа хоть и маленькая, зато очень успешная, с прекрасным коллективом и тесным сотрудничеством с наукой. Все хорошо.
А у директора – трагедия.
Школу эту несколько лет назад создавали еще и в связи с тем, что у будущего директора ребенок тогда достиг школьного возраста и отдавать его в обычное образовательное учреждение родители не хотели. И с помощью добрых людей удалось открыть в помещении детского сада малюсенькую школу под интересный эксперимент – развитие детского мышления. И школа получилась замечательная.
А ребенку, из-за которого, строго говоря, весь сыр-бор, – не нравится. Или ребенок делает вид, что не нравится.
“Я в вашу дуру больше не пойду (“дура” – это школа), я хочу в другую, потому что вы все время ей отдаете, а меня будто и не замечаете!”
В этом и состоит трагедия директора и, кстати говоря, многих учителей – сотрудников этой школы, у которых дети тоже здесь учатся. Работа требует напряжения всех сил, проектируются не только программы – создается каждый урок, всю неделю идут напряженные семинары, в общем, школа съедает всю жизнь.
...Я очень хорошо понимаю этого ребенка. У меня есть опыт таких переживаний. Папа был директором, а мама – учительницей. В школе я общался не с родителями – с работниками образовательного учреждения, а дома – бесконечное обсуждение школьных дел. Теперь я понимаю, что дела были чрезвычайно интересными: папина школа была чуть ли не единственной сельской школой, на Украине во всяком случае, в которой апробировались сразу две интересные инновационные системы – Занкова и Эрдниева. Это были 60-е и 70-е годы, не самое лучшее время для экспериментальной деятельности, и поэтому родителям приходилось прилагать огромные усилия, чтобы продолжать эксперимент – учить учителей, приглашать ученых для семинаров и рефлексии, разрабатывать учебные пособия и конспекты уроков. Много лет спустя я, конечно, понял, какое огромное влияние оказала на меня вся эта титаническая работа, но тогда чувствовал себя заброшенным и глубоко несчастным, потому что на меня ни у кого не хватало времени.
Времена были строгие, поэтому, наверное, никаких претензий родителям я тогда и позже, конечно, не высказывал. А вот ребенок нашей героини – человек другого времени и более свободный. И выплеснул свою обиду на маму, как теперь говорят, по полной программе.
Самое главное – объявил: на следующий год он перейдет в другую школу. И это для нашего директора полный крах педагогической концепции и расценивается ею как личная трагедия.
– А пришла я к вам потому, что вы тоже пишете, пишете в каждом номере про перемены, про гражданское общество, про творчество и учительскую веру. Пишете? А школа-то не меняется, даже наоборот – гайки закручивают пуще прежнего. Вот вам самим не обидно?
Неожиданный поворот этого разговора удивительным образом совпал с самой больной проблемой в нашей редакции. Снайперское попадание! Не проходит ни одной летучки, ни одного заседания редакционной коллегии, чтобы кто-то из сотрудников не горячился:
– Все наши усилия ни к чему не приводят! Движение ФЭП хоть и сохранилось, но перешло в крепкие руки ведомства, бюрократия становится все мощнее, учитель становится все беднее, а инспектор все свирепее... Разве не так?
Ну что тут скажешь?
И так, и не так.
Наверное, мы – и газета, и наша читательница-директор – заложники медленных перемен.
Мы не можем победить здесь и сейчас.
Но наше дело – не отчаиваться, а упрямо твердить свое. Чтобы создавалось протяженное поле ценностей и чтобы была хоть одна точка в пространстве образования, в которой хоть один учитель или директор мог бы укрепиться в своей вере, набраться сил для того, чтобы идти дальше.
Что с этим будет в будущем?
Может быть, люди и дети скажут: теперь нам ясно, как это помогало нам тогда.
Мы рабы медленных перемен, а не быстрых свершений. У нас дистанция длинная – финиша даже не видно... Но очень важно видеть главную цель. Чего ты хочешь? За что борешься?..
И вместо того чтобы утешать гостью, мы рассказали ей про нашу главную проблему.
Звучит она так: возможно ли в России общественное образование?
Когда в начале девяностых годов в России стали возникать частные школы, многие думали, что это начало становления альтернативного образования.
И действительно, первыми негосударственными школами были именно инновационные. Но прошло десять лет, и большинство инновационных школ перешли в число государственных, а большинство частных превратились в образцово-показательные советские спецшколы. Прекрасная мебель и высокопрофессиональные предметники, от которых родители требуют одного – твердых знаний и поступления детей в университет.
Совершенно неожиданным образом советская школа воспроизвела себя в частном, точнее говоря, негосударственном, образовательном учреждении. Парадокс?
Наверное, но нас занимает другое.
Лично для меня становится все более и более очевидным, что произвести изменения в системе образования через влияние на ведомственные решения невозможно.
Лучшие люди ушли в министерство в начале 90-х, в результате на долгие годы общественный слой в образовании остался почти пустым, но возникла иллюзия, что если хорошие люди сядут в министерские кресла – наступят перемены к лучшему. Я не знаю, возможно, в другой сфере это так, но в школьном деле – точно не так. Может, и запоздалое прозрение, но после истории с сетью федеральных экспериментальных площадок для меня и многих моих товарищей стало совершенно ясно: нет смысла облагораживать министерство и пытаться через него провести в школьную жизнь перемены. Напрасная трата сил. И хотя сейчас многие мои друзья все еще активно пытаются работать Штирлицами – произвести изменения изнутри, похоже, что не они добиваются своего, а их используют в качестве своего рода прикрытия, инновационного мифа для реставрации советской школы – теперь уже не на локальном участке негосударственного образования, а на полном массиве всей российской системы.
И вывод, к которому мы пришли одновременно, и прост, и очень рискован: если культурно-образовательная инициатива хочет быть реализованной в полной мере, она должна стремиться к максимальной автономии – содержательной, управленческой, правовой, экономической.
И если мы считаем, что инновационное движение в образовании отражает становление новых общественных образовательных потребностей, то из этого следует, что институциональной формой такого образования должна быть профессионально-общественная сеть.
Нет, школы при этом остаются государственными, но, оставаясь государственными, школы вполне могут объединяться в ассоциации, объединения, создавать автономные сети.
Это трудно, здесь нужны незаурядные волевые качества и способность к кооперации и, кроме того, нужна новая форма взаимодействия с ведомством. Нужно выйти из состояния подчиненного работника и заключить контракт, общественно-образовательный договор.
Я думаю, это возможно.
А зачем нужна автономная инновационная общественно-профессиональная сеть?
Затем, чтобы договариваться об общих ценностях, о самоаттестации и взаимной экспертизе, чтобы от своего имени высказывать отношение к тем или иным ведомственным, правительственным или президентским инициативам, чтобы защищать перспективные проекты.
...Симон Львович Соловейчик как-то сказал, что “Эврика” будет жить и развиваться до того времени, пока состоять в ней будет рискованно. Как только мы объявили курс на создание автономной общественно-профессиональной инновационной сети, сразу почувствовали, что “Эврика” продолжает развиваться. Для многих перспектива автономности оказалась совсем не привлекательной, по крайней мере достаточно непривлекательной по сравнению с тем, чтобы быть частью ведомственной структуры.
– Может, это похоже на то, как ваш ребенок собирается уйти в другую школу? – спросили мы нашу гостью.
– Нет, совсем не похоже, – сказала читательница-директор. В нашем случае говорит обида, а в вашем – стремление быть защищенными.
И снова наша гостья попала в точку.
Беда в том, что сегодня инициатива, если она не поддержана ведомственно, не защищена, лишена ресурсов, обречена на непризнание.
Значит, все существующее должно иметь гриф “Одобрено Министерством образования”? Иначе станет несуществующим?
Тогда и усилия нашей героини тоже напрасны – уж лучше бы больше внимания уделяла семье, ребенку, дому...
А я все-таки думаю, что через много лет повзрослевший ребенок нашей гостьи скажет: “Какой же я был глупый, не понимал своего счастья, спасибо, мама”.
И вы знаете, я даже взялся поговорить с ним, просто рассказать, что у меня было такое же трудное детство, а я не понимал, что у родителей моих в это время проходила трудная взрослость, и не смог им помочь.
“А ты ведь можешь...”
Потому что единственная надежда и опора наша в этой трудной взрослости – наши дети. И если с ними об этом поговорить – они помогут. Потому что им самим важно не только учиться в школе, но и участвовать в создании нового и весьма рискованного дела. Тогда они не просто в школу ходить будут, а строить инновационную образовательную сеть.
Детям, как и взрослым, нужна большая общественно значимая цель в жизни. И тогда они будут счастливы, что их приняли в команду, что они – часть общего дела.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"