Но есть еще своенравная память...

Григорий Бакланов. “Нездешний”

Хочется верить: грядут времена и будут внимательно, вдумчиво прочитаны повести и рассказы о войне в Чечне на рубеже двух тысячелетий. Слово писателей ляжет на чашу весов, определяя соотношение правды и лжи, справедливости и беспредела.
На большее вряд ли следует надеяться. Но и этого немало. Нам, современникам, трудно даются ответы. Да и всегда ли мы к ним стремимся?
Преуспевающий тележурналист Пал Палыч, или, как его зовут близкие, Паша, не из тех, кто во имя правды-матки пойдет на крест. И все же…
Рассказ о нем Григория Бакланова носит название “Нездешний”. Свои повести о днях Великой Отечественной войны Г.Бакланов, ее участник, предпочитал называть достаточно определенно: “Южнее главного удара”, “Пядь земли”, “Мертвые сраму не имут”.
То была жестокая война, стороны, добиваясь своих целей, шли к ним через море крови, зная, куда и ради чего идут. “Лейтенантская проза” – к ней принадлежал и молодой писатель Г.Бакланов – сказала свое слово о тогдашней войне. Оно было услышано многими.
Слышат ли сегодня писательский голос? Судя по рассказу “Нездешний” – не очень-то. Будто сама жизнь не позволяет вдуматься, сосредоточиться, а репортер Пал Палыч слишком поглощен чеченскими событиями. Но и слишком хорошо знает границы дозволенного для своих телевизионных сообщений. Правда, помимо этих границ есть безграничность восприятия и своенравность памяти.
“Женщина в черном платье сидела на земле, изогнувшись тонким телом. Поднятые вверх руки держала на затылке. Ноги босые. Про нее было известно: снайпер. И вроде бы не чеченка, украинка. Расспросить ее не подпускали, оператор снимал издалека. <…> Вместе с ранеными ее отправили вертолетом в Моздок. Рассказывали, будто в воздухе раненые выпихнули ее за борт”.
Это вспомнилось Павлу, когда он дома, в Москве, играл в шахматы с братишкой Димой и тот, удивленный его рассеянностью, заметил: “Ты правда какой-то нездешний вернулся”.
Чечня еще возникнет в самом конце повествования. Менее страницы.
Танки бьют прямой наводкой по селу. Село взято без боя. Потом ночью является полевой командир с боевиками. Молодых солдат и захваченных милиционеров режут, как скот.
Со скотом их сравнивает одноногий чеченец. Вторая его нога привязана к деревяшке.
Павел не велит оператору снимать хромого.
А вскоре случай – в последнюю минуту задержали БМП – спас Павла от верной гибели.
Но оператор замечает: Пал Палыч вернулся из дому как будто контуженый. Иными словами, опять-таки “нездешний”.
Чечня как бы окаймляет часы, проведенные Павлом со своей “компашкой”. Преуспевающий Олег с женой в норковой шубе, популярный шоумен Генка с подругой, для него, Паши, тоже прихвачена спутница. И отправляются они за город, в нечто пятизвездочное, укрытое подмосковными соснами, охраняемое так, будто это сверхсекретный стратегический объект.
Однако столь тщательное сокрытие объясняется сказочной роскошью ресторанов, баров, ванных комнат. Мрамор, дикий камень, темное дерево.
Пребывание в этом раю – центральная часть рассказа. Хотя здесь не совершается ничего запредельного. Павлу и тут не по себе. Он напивается, но трезвеет, отлежавшись в сугробе, оторвавшись от приятелей. И еще ночной разговор с горничной, почему-то доверившейся ему. Она, мать-одиночка, не отдаст сына в армию. Ни за что.
В этом сбивчивом разговоре Павел произносит фразу, которую можно принять всерьез, а можно от нее отмахнуться: “Когда-нибудь расскажу”. То есть выложит правду о чеченской войне.
Но вряд ли подчеркнуто бесстрастный автор связывает с ним особые надежды. Ему важнее другое.
Человек из благополучной сановной семьи, баловень судьбы, кому телевизионные репортажи принесли широкую известность, испытывает чужеродность в своей среде.
Конечно, выглядит достаточно отвратительно – пир во время чумы. Но такие пиры всегда бывали. Следует ли преувеличивать значение “пира во время Чечни”? Если и считать Пашину “компашку” “здешними”, то это всего лишь пена. Не более того. Павел почувствовал свою “нездешность” еще до поездки в подмосковное пятизвездочное чудо. Чувство это обострилось с весенним возвращением в окровавленную Чечню. А вот сколь глубоко оно проникло, позволит ли раскрыть правду, наделит ли для того мудростью и душевной силой? И еще вопрос: кто же все-таки “здешние”?
Г.Бакланов не спешит с подсказками и не пускается в комментарии. Читателю ничего не остается, как думать самому.

В.КАРДИН

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"