Новый закон лишил инвалидов
последнего шанса устроиться на работу

О том, почему люди с ограниченными возможностями оказываются изолированными от общества, говорили на “круглом столе” “Первого сентября”

Готовясь к проведению “круглого стола”, в который раз вспомнила статью о Волгоградской школе-интернате для умственно отсталых детей. Журналист затронул в ней одну из самых, на мой взгляд, болевых точек. Рассказав о профессиональных мастерских, кружках и победах в конкурсах художественной самодеятельности, он спросил у директора школы: ну и каков итог?
– Одна девочка поет в хоре заводского Дома культуры, вторая танцует в областном Дворце культуры. Еще одна вышла замуж.
– А где ваши выпускники работают?
– Да нигде они не работают, хотя все выходят из школы с какой-нибудь профессией. Не берут их никуда.
Вот так. Десять лет реабилитационной работы насмарку. Через полгода-год оставшиеся не у дел и без попечения выпускники начинают уходить в свои болезни и спиваться. Ненамного лучше и положение молодых инвалидов с сохранным интеллектом. Недавно встретила директора крупной меховой фабрики, у которого несколько лет назад брала интервью. Тогда у него в цехе готовой продукции работали старшеклассники из соседнего интерната для незрячих. Правда, реально трудились всего человек шесть, еще двадцати он просто платил зарплату. И делал это отнюдь не из альтруистических соображений. Благодаря пришиванию пуговиц инвалидами директор умудрялся получать налоговые льготы на всю продукцию.
Не называю ни фабрику, ни фамилию директора, потому что поделился он со мной коммерческими тайнами под честное слово не разглашать источник информации. Впрочем, для фискальных органов это, конечно, были секреты полишинеля. Налоговые льготы, чтобы разом пресечь все нарушения, нынче отменены. Приписывать пошив целой шубы инвалиду, который пришил лишь пуговицы, стало бессмысленно, и директор фабрики своих незрячих “мертвых душ” уволил в день выхода нового закона, а реально работавших – через неделю.
– Почему? Вы ведь говорили, что они справлялись с пуговицами идеально.
– Пришла одна комиссия – не соблюдается техника безопасности для инвалида. Следом другая – не соответствуют санитарные нормы. Третья, четвертая... А знаете, сколько стоит оборудовать рабочее место для инвалида согласно всем нормам? Мои экономисты подсчитали. Получилось, что на эту сумму вместо одного незрячего работника я могу взять трех зрячих. А втроем, сами понимаете, они гораздо больше пуговиц пришьют.
Почему-то никогда не получается, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Прижучив недобросовестных работодателей, государство заодно резко сократило и без того мизерное число рабочих мест для инвалидов. Пожалуй, единственная организация, которой удалось отстоять свои льготы, – это Всероссийское общество слепых. Потому и разговор на круглом столе “Ребенок с особыми потребностями: детский сад, школа… биржа труда”, который проводила редакция нашей газеты в рамках V Московской международной выставки “Школа-2001”, начала вице-президент Общества слепых Лидия Павловна Абрамова:
– Да, мы сохранили и льготы, и все свои предприятия. Их более двухсот. Сегодня на них работают 20 тысяч инвалидов по зрению.
Корр. А сколько всего человек объединяет ВОС?
Абрамова. 280 тысяч.
Корр. Выходит, работой обеспечен примерно только каждый четырнадцатый? Грустная статистика. А еще поговаривают, что почти 80 процентов работающих в организациях ВОС зрячие. Это правда?
Абрамова. Нет. Иначе нас давно бы лишили налоговых послаблений. По закону инвалидов на предприятии должно быть не менее 50 процентов, и мы это соотношение соблюдаем.
Корр. Почему не больше?
Абрамова. Во-первых, им нельзя замыкаться в сугубо инвалидной среде, а во-вторых, предприятие, на сто процентов состоящее из слепых, просто не смогло бы существовать. Мы ведь должны не просто занять людей, но и выпустить конкурентоспособную продукцию. Взносы в ВОС скорее символические, поэтому поддержка деятельности самого общества и всех его членов осуществляется за счет предприятий.
Когда-то все они были высокорентабельными, и за счет прибыли мы строили школы, жилье, больницы, санатории и реабилитационные центры. Сейчас предприятия в тяжелом экономическом положении, как, собственно говоря, и вся российская промышленность. Чтобы поднять их, нужно автоматизировать процессы. Но как только мы это сделаем, количество рабочих мест для инвалидов резко снизится.
Корр. И все же время вынудит вас пойти на это. Уже сегодня молодые инвалиды с сохранным и высоким интеллектом к склеиванию коробочек и сбору прищепок относятся совсем без энтузиазма.
Абрамова. Более 8 тысяч инвалидов по зрению сейчас работают вне общества, и мы это приветствуем. Между прочим, если в справочном бюро агентства воздушных сообщений вам отвечает мужской голос, значит, вы говорите с нашим выпускником. Центр компьютерных технологий общества совместно с Московским центром занятости подготовил несколько специалистов, оборудовал специальной техникой три рабочих места в агентстве и трудоустроил туда шесть инвалидов по зрению.
Корр. Шесть, так мало?
Юрий Иванович Кочетков, главный редактор журнала Всероссийского общества слепых “Школьный вестник”. Проблема в специальных тактильных дисплеях для компьютеров. Их мало, и они очень дороги. Сейчас такие дисплеи начали выпускать в Зеленограде. Ими уже оснащаются библиотеки для слепых и школы, и, думаю, в скором будущем острота проблемы включения инвалидов по зрению в общее информационное пространство будет снята.
Корр. Интернет, дистанционное обучение... На одном из совещаний прозвучала мысль, что, как только все это войдет в повседневную жизнь инвалида, он получит все необходимое, не выходя из дому.
Абрамова. И это будет ужасно. Кто придумал, что нам не нужно живое общение, что мы будем счастливы, сидя взаперти в четырех стенах? Я хорошо прочувствовала на себе, что такое забота, исключающая тебя из общей жизни. По большому счету даже слово “льготы” оскорбительно. Инвалид точно такой же человек, как любой другой. Просто ему для нормальной жизни нужно чуть-чуть больше, чем здоровому. А что касается дистанционного обучения, оно, конечно, не помешает. Но только для тех, кто по каким-то причинам не может прийти в аудиторию сам.
Сергей Александрович Колосков, президент ассоциации “Даун Синдром”. Коррекционный детский сад, спецшкола-интернат, институт через компьютер. Как вы думаете, возьмет предприниматель на работу инвалида, если он никогда ни в детстве, ни в юности с ним не встречался и не дружил?
Абрамова. Если инвалид для работодателя чуждое, непонятное и посему враждебное существо, вряд ли.
Колосков. Тогда почему мы по-прежнему лишь говорим об интеграции, но ничего для этого не делаем? Покажите мне директора школы, который радостно откроет двери для ребенка-инвалида.
Корр. Я знакома с таким. Это директор сочинской прогимназии № 44 Маргарита Ивановна Корнева. Узнав, что в районе школы живут девять слабослышащих детей, которых вполне благополучные родители вынуждены были отдать в интернат, она пригласила этих детей к себе. Но эксперимент не удался. В школе не было ни одного сурдопедагога. Корнева отправила на курсы своего учителя, дала объявление о приеме на работу. Даже вопрос с жильем готова была решить, но специалистов, желающих переехать в Сочи, не нашлось.
Чем старше становились ребята и сложнее программа, тем большая нагрузка ложилась на плечи родителей. Они не только делали уроки вместе со своими детьми, но и были вынуждены по очереди приходить на занятия и переводить все, что говорил учитель. Закончилось все это тем, что родители забрали своих детей обратно в интернат.
Леонид Эдуардович Берман, преподаватель экономики, технологии и предпринимательства школы “Бакалавр” и гальяновской гимназии № 1516. Совершенно верно, самая большая проблема – это специалисты. Кто их готовит и где можно заочно получить дополнительное образование?
Кочетков. Тифлопедагогов, например, готовит единственный в стране вуз – Санкт-Петербургский педуниверситет имени Герцена. Заочное обучение там платное. Но разве наши учителя с их нищенскими доходами могут получать дополнительное образование платно?
Колосков. Мы ушли от главной темы разговора. Ведь проблема скорее не в отсутствии специалистов, а в нежелании общества принимать инвалида как равного.
Абрамова. Не так давно специалисты провели опрос: их интересовало отношение школьников, учителей и родителей к совместному обучению. Оказалось, малыши готовы принять в свои ряды ребенка-инвалида почти с восторгом. Пятиклассники ничего не имеют против, старшеклассники же отнеслись к этой идее с сомнением, учителя – с неодобрением, а родители и вовсе с негодованием. Тут же пригрозили забрать своих детей из школы, если в классе появится хотя бы один ребенок-инвалид.
Колосков. Вот это и есть самая страшная правда.
Корр. Что же делать? Перевоспитывать родителей? Помогут ли публикации об инвалидах как о равных членах общества?
Колосков. Знаете, когда родители начнут читать такие статьи? Когда появится прецедент. Когда в классе будут два-три ребенка с проблемами здоровья.
Александр Иванович Перегудов, генеральный директор проектно-производственной фирмы “Палисад”. Мы сотрудничаем с двумя профучилищами для глухих. Ребят оттуда даже на стажировку никуда не берут. Где же им профессию-то осваивать? Я беру. Больше половины моих сотрудников – инвалиды по слуху. Но льгот в отличие от ВОС у нас нет.
Абрамова. По закону налоговые льготы сохранились лишь за предприятиями, которые по праву собственности принадлежат общественным объединениям инвалидов. Но уже есть прецеденты, когда подобных льгот через суд добивались и другие организации, работающие с инвалидами.
Перегудов. Другая беда: никто не помогает, но все “трясут” – то по поводу техники безопасности, то по поводу санитарных условий. Теперь вот индивидуальные программы реабилитации требуются. Без них я не имею права взять инвалида на работу, а получить эту программу невозможно. Никто даже вразумительно не может объяснить, кто ее выдает. Ребята походят по кругу и возвращаются с пустыми руками. Что мне делать? Уволить?
Абрамова. Пока новый закон вместо помощи только хлопот прибавил. Без индивидуальной программы сегодня действительно нельзя брать на работу инвалида. Предполагалось, что эта программа будет выдаваться всем обратившимся, а на деле ее приходится выбивать. Все застопорилось из-за того, что не утвержден перечень бесплатных товаров и услуг. А не утвержден он потому, что на реализацию программы индивидуальной реабилитации инвалидов в бюджете заложено лишь 16,7 процента от потребности.
Колосков. Значит, закон не выполняется потому, что, как всегда, нет средств? Может быть, пора хотя бы один раз сделать наоборот: начать выполнять закон, не дожидаясь средств? И тогда они наконец появятся?
Корр. Очередной заколдованный круг? Еще один камешек, чтобы жизнь не казалась раем? Какой же это рай при мизерной пенсии?
Ольга Игоревна Руновская, художник. У меня сын – инвалид по зрению. Материальное состояние действительно проблема для таких семей, как наша. Но вы знаете, несмотря на прозвучавшую здесь критику, у меня почему-то появилась надежда. Я впервые на таком “круглом столе” и, честно говоря, раньше думала, что мои проблемы никого не интересуют, что это только моя беда. Теперь я знаю, что не одинока, знаю, куда можно обратиться за помощью и с кем объединиться для решения общих проблем. Так что спасибо всем.
Ольга Игоревна разрядила несколько накалившуюся обстановку и заставила всех улыбнуться. Конечно, проблем хоть отбавляй. Но если есть кому их решать, они обязательно будут решены. Тот же Сергей Александрович Колосков поднял не только своего ребенка с синдромом Дауна, но и создал ассоциацию, которая сегодня успешно помогает всем родителям, имеющим детей с таким заболеванием. Лидия Павловна Абрамова и Юрий Иванович Кочетков – инвалиды по зрению с детства, но они не сдались и добились жизненных и карьерных высот. В стране тысячи таких матерей, как Ольга Игоревна Руновская, вырастивших своих детей, несмотря на все подножки судьбы.

С участниками “круглого стола” беседовала
Людмила МАЗУРОВА

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"