Закрой глаза и, если повезет, увидишь
маленькое светящееся созвездие, улепетывающее
за горизонт твоего внутреннего взгляда. Такие же
паутинки желаний, необычные мысли, блуждающие
огоньки своего будущего можно уловить и с
открытыми глазами, наяву, при свете дня. Страх и
уныние сворачивают бездну над головой и под
ногами в бесцветный глобус, но в бесконечности,
омывающей нас, ветер играет пылью нечаянных
совпадений и случай ловит уходящее, ненужное,
принадлежащее скорее свету, чем земле.
Змееподобные герои учат битвам на клочке залитой
потом и кровью сцены, хотя для победы чаще нужно
просто довериться своей беспомощности и с
молитвой о нечаянной радости отступить в тень. И
там собирать летящие паутинки для своего
заветного ковра, на котором горячий океан,
поднимающаяся к небу земля, диковиные звери и
люди, достойные любви. На этой, подобной старой
иконе, земле линии не сходятся к горизонту, а
торчат веселым пучком из того места, где сейчас
находишься ты. Здесь, не пойму как, всегда стоишь
в точке, откуда исходят лучи и бьет, изливается
весь мир.
Здесь бабки сидят на скамейках автобусной
остановки, продавая огромные пирожки и лузгая
семечки, а вечером встают, чтобы идти смотреть
“Мануэлу”, и стряхивают с подолов шелуху
прошедшего дня. Здесь балконы похожи на лодки.
Здесь одну книгу пишут сорок лет, а в киоске можно
купить номер газеты, вышедший три года назад.
Здесь плачут о детях и радуются детьми. Здесь
постовые милиционеры носят в своих черепах
высушенные растения. Здесь пейзажи в своей
мнимой вечности тлеют и желтеют, как старая
бумага. Здесь свечи в проеме прибрежной
церквушки плавятся огненной розой. Здесь
женщина, увидев на улице человека с сумкой через
плечо, летит из дома, потому как ждет письма, но
письма почему-то приходят не раньше, чем сходит
лед с озера. Здесь на станции над кассой висит
плакат: “Женская грудь предназначена не для
рака”. Здесь “стрелочник в горящих рукавах за
волосы подвешен к пустоте – стрелки перепутаны
впотьмах. И белые висячие сады, как статуи,
расставлены на льду. И копится железо для иглы, и
проволоку тянут для гвоздя…” Здесь “музыки
спиральный лабиринт”, и пьяный человек в
блинной, попросив разрешения у
толстушки-хозяйки, весь вечер слушает Аркадия
Северного, заведя проигрыватель на полную
громкость.
Здесь настоящее возникает как бы ниоткуда и, как
птица, летит, опираясь только на собственные
крылья.
Андрей Кульба
…Обрученная с невинным роком,
не по мужу верная жена,
всю любовь, отмеренную сроком,
отдарила вечности она.
Как была учительницей в школе,
так с тех пор мелок в ее руке
троеперстием горит на воле,
что-то пишет на пустой доске.
То ли буквы непонятны, то ли
нестерпим для глаза их размах:
остается красный ветер в поле,
имя розы на его губах.
И в разломе символа-святыни
узнается зубчатый лесок:
то ли мел крошится, то ли иней,
то ли звезды падают в песок.
Ты из тех пока что незнакомок,
для которых я неразличим.
У меня в руке другой обломок –
мы при встрече их соединим.
Иван Жданов
Цитируется по книге “Место земли”.
М: Молодая гвардия, 1991
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|