Взросление взгляда

О том, как кинопутешествие в далекие края поворачивает человека лицом к самому себе

Прятки культуры

В прошлом году в девятом классе московской школы № 1080 (вальдорфской) начались необычные уроки – свободные беседы на разные темы жизни, “философия по краям”. Владимир Ростиславич Рокитянский – старший научный сотрудник Института культурного и природного наследия Академии наук с удивлением ощущал себя в роли педагога – вроде бы дети, с ними надо общаться как-то по-особому, а вроде бы и взрослые – рассуждают ответственно и серьезно.
Однажды на их пути возникла я – человек, смотрящий кино и снимающий. И родилась идея совместного проекта – просмотра с этими ребятами антропологических фильмов c последующим обсуждением. Героями наших уроков стали ненцы и пигмеи.
Чем и как живут люди, родившиеся за много километров от Москвы? Как мы воспринимаем их жизнь? Меньше всего хотелось, чтобы наши занятия были похожи на уроки географии с использованием телевизора. Мы не задавали ничего прочесть накануне, а просто нажимали кнопку. Все вопросы для обсуждения должны были родиться по ходу. А нам было интересно посмотреть: какие вопросы родятся?
Сразу было оговорено обязательное присутствие в классе человека с камерой (меня то есть) в течение всего времени нашей общей работы. Камера должна была не просто фиксировать последовательность происходящих событий, но быть особенным, педагогическим “киноглазом”, выхватывающим реакции всей группы и отдельных детей в процессе просмотра, реагирующим на смену душевных состояний участников диалога. После каждого такого урока материал отсматривался взрослыми с последующим обсуждением.
Весь материал первого урока на другой день был показан ребятам, сам показ снова был снят. Потом мальчишки смеялись: “Так можно бесконечно снимать!” Действительно, можно, но зачем? А вот зачем – чтобы поговорить с подростками о состоянии человека перед камерой, о том, почему оно возникает и от чего зависит. Например, выяснилось, что московский, городской человек больше подвержен этому стеснению, больше прячется, наученный жизненным опытом: реальное бытие человека в телеэкране изменяется слишком сильно, даже когда речь идет о событиях, только что происшедших. Факт монтажных хитростей телевизионщиков слишком хорошо известен современным детям, они инстинктивно совершенно справедливо боятся, что их естественное поведение в школе может быть каким-то образом перемонтировано. Вот и закрываются, прячутся за всевозможные маски. С удивлением они обнаружили тогда, что люди, живущие вне больших городов, переполненных информацией, ведут себя перед камерой по-другому, хотя тоже сначала теряются. Гораздо быстрее они перестают замечать ее, занятые собственными важными делами. Эти-то важные дела незнакомых людей мы попытались почувствовать, понять, сделать их хоть немного своими.
Для первого раза выбрали фильм архангельского режиссера Олега Бараева “Хозяйка чума” – поэтическую зарисовку о жизни ненцев. Пятнадцать минут другого мира. Камера включена.

Пространство встречи

Одна из любимых метафор Владимира Ростиславича – жизнь как встреча. Встреча людей, культур. Образование тоже встреча – ребенка и взрослого, ребенка и интересной неизвестности. Взрослый как раз и нужен для того, чтобы грамотно организовать пространство этой встречи с неизвестным.
Правила игры выбрали достаточно жесткие: взрослый имеет право эмоционально реагировать по ходу просмотра, но обязан воздерживаться от рациональных комментариев и сообщения какой-либо информации. В ходе последующей дискуссии он лишь расставляет смысловые точки, возвращая ребенку и всему классу его реплику, более тщательно проговоренную, чем смог ребенок. Чтобы его услышали. Отдельное условие – обязательно отражать чувство, которое при этом испытывает ученик. Получается смотрение, заряженное эмпатическим слушанием – собеседованием.
В этом нам виделся педагогический смысл – через отражение своих чувств и слов, возникших от соприкосновения с жизнью далеких людей, прояснять собственные жизненные позиции.

Глаза – голова – сердце

Наблюдаю, как меняется выражение детских лиц – от пустоты неприятия (да ну, что особенного?) через узнавание знакомого (биноклей, транзисторов) к удивлению, – оказывается, не такие уж эти люди “дикие и отсталые”, как думалось многим поначалу. Лирические пейзажи особенно впечатляют некоторых ребят, глаза загораются радостным блеском – как хорошо им там, этим ненцам, в единении с природой, сколько всего красивого вокруг! И вдруг всеобщее громкое “Фу!” – маленького олененка убивают ударом в голову и освежевывают в луже крови. Почти физиологическая реакция отвращения. Эта болезненная точка фильма стала началом длинного разговора, для которого была пропущена перемена.
Класс мгновенно разделился на сторонников и противников увиденного образа жизни. Сережа яростно защищал европейскую цивилизацию, сразу причислив ненцев к людям, стоящим на другой ступени развития (под общий смех он выразительно продемонстрировал эту ступень – где-то на уровне ножки парты). Это же настоящие варвары – как можно пить кровь животных и есть сырое мясо! Как можно жить такой примитивной жизнью, когда каждый день одно и то же – ни тебе театра, ни телевидения! Впрочем, потом, словно бы опомнившись, пробормотал: “Ладно, Бог с ними, пусть живут как хотят. Надо устроить для них резервации, как в Америке”. А девчонки негодовали:
– Ты что такое говоришь? Почему ты думаешь, что они хуже тебя? Смотри – они могут выживать в тундре, а ты нет! У них тоже есть свои радости, праздники, обычаи!
– Да неужели ты хотела бы жить там, с ними? – сомневался Сережа.
– Конечно. Только не навсегда, а на время, чтобы понять, как им это удается, – сказала Зоя. – Научиться чему-нибудь, что они умеют.
– А я бы не смог, – включился глубокомысленный Костя. – Мы совсем разные. Для меня хороша моя жизнь, для них – та. Они не хуже и не лучше. Просто мы разные.
Потом мы смотрели еще и другие фильмы, но этот, самый первый опыт оказался для всех нас очень важным. Мы вдруг поняли, что почему-то сразу стремимся занять однозначную позицию и с ее вершин защищаться и опровергать. Да и позиций оказывается всего три: либо те, незнакомцы, – хорошие, либо плохие, либо вообще другие, недоступные пониманию. Вынесенные за скобки.
Мы уперлись в тупик. Пока труд смотрения – проникновения сложен для нас. И мы думаем, как двигаться дальше, чтобы глаза, сердца все-таки открывались.

Елена ЛИТВЯК

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"