Вопросы для разных поколений

С известным психологом Борисом ХАСАНОМ
беседует журналист Матвей ХРОМЧЕНКО

Матвей Хромченко. Возмущаясь поведением подростков, мы, на мой взгляд, выносим обвинительный вердикт самим себе: обществу, учителям и, возможно, в первую очередь родителям. При этом у нас, у родителей, нет никаких познаний в педагогике: всему, что мы знаем, мы научились у своих учителей, а потом почерпнули из популярной литературы.
Так что когда мое поколение обвиняет «нынешнюю молодежь» во всех смертных грехах, я спрашиваю: а кто ее такой воспитал? И, между прочим, продолжает воспитывать, причем не только с помощью учителя, освоившего практику выживания в тисках советского тоталитаризма. Каким нравственным нормам научит молодых поколение, которое, по известной формуле, думает одно, говорит другое, а делает третье? Отношение к ним выражено в анекдоте: и эти люди смеют мне запрещать ковырять в носу!..
Конечно, проблема отцов и детей существовала испокон веков, не Тургенев о ней первым написал. И все же – почему такой сильный разрыв поколений произошел именно к концу XX века, в ситуации, когда человечество вооружилось мощнейшими технологиями?
Борис Хасан. Ответ в твоем вопросе. Стремясь к «прогрессу», развивая орудийные средства взаимодействия с окружающим миром, изменяя его, человек не осознал, что ему необходимо менять самого себя. В прежние века такое развитие влияло на жизнь почти незаметно для человека. Сегодня о грядущей катастрофе не говорит только ленивый. Не случайно футурологи все чаще вспоминают Иоанна Богослова с его предсказанием Апокалипсиса. При этом информационная сеть накрыла всю планету, укрыться негде: включил телевизор – там Си-эн-эн, радио звучит в пустыне, в океане...
Но по сей день человечество, уже выходя в космическое пространство, в психологическом и социальном плане живет не будущим, а прежними нормами и представлениями. Обнаружив этот разрыв, молодежь оказалась перед грустной перспективой. Быть такими, как дедушки-бабушки, папы-мамы, она не хочет, альтернативы не видит, и сбежать некуда! Но если, говорят молодые, все, чего вы добились, и есть вершина успеха, то зачем нам ваше образование, ваша культура, ваши этические нормы?
Ситуацию, предопределенную всеобщим разочарованием и поиском спасительных путей, словно бы предвидела Маргарет Мид, выдающийся американский этнограф, описавшая, подразумевая взрослость и детство, три типа культур.
В соответствии с первым, постфигуративным, поколение отцов, определяя свой путь, стремится к воспроизводству тех схем жизни, что были выстроены предками, и, действуя по принципу «я все знаю, следуй за мной, делай, как я», тащит за собой детей. Иначе говоря, детство копирует, повторяет взрослость.
О втором – кофигуративном типе свидетельствуют попытки детства и юности, оттолкнувшись от старших поколений, создать свои формы жизни. В результате «здесь и теперь» сосуществуют разные субкультуры. Именно такой тип, на мой взгляд, присущ нынешнему российскому обществу: между нами, старшими, и нашими детьми пролегла огромная дистанция с неопределенными границами. Наблюдать это можно во многих семьях.
Для чего мы разработали проект организации «Мир без конфронтации» и при поддержке Института “Открытое общество” (Фонд Сороса) его реализовали? Что, собираясь вместе, пытаемся делать? Границы между поколениями оформить, чтобы подростки и взрослые начали совместно обсуждать свое единство и свои различия, принимать границу и ценность другого как раз в его инаковости, потому что, если все будут такими, как я, жизнь будет сплошь монотонной и предельно неинтересной. А интересно человеку жить именно потому, что он окружен другими.
И есть, говорила Маргарет Мид, или будет префигуративная культура. Это когда дети начинают идти впереди взрослых, которые начинают учиться у детей.
М.Х. Это как?
Б.Х. Не знаю. И Мид на твой вопрос не ответила, она лишь предвидела время, некоторые признаки которого можно заметить уже сегодня. Например, дети гораздо эффективнее взрослых работают с компьютерной техникой, с информационными технологиями, нынешние дети быстрее, мобильнее, избирательнее, точнее.
М.Х. Так что мы должны знать, становясь родителями, с учетом нынешних проблем, связанных с необходимостью формировать толерантность?
Б.Х. Ничего себе вопросик... Думаю, в ребенке надо пробуждать созидающее любопытство и доверие. Кстати, доверию научить труднее, чем недоверию.
М.Х. А как ты относишься к информации, согласно которой японским детям до семи лет, то есть до школы, дозволяется делать все, что их душе угодно?
Б.Х. Как к очередной легенде: японцы лукавят, потому что они в отличие от нас всегда доверяют некоему контексту ситуации, в которой ребенку якобы разрешается все. Они понимают, что факторы среды, система отношений, в которую включен ребенок, достаточно сильны, и на него влияют в должном направлении. Не всегда надо говорить «делай то-то» или «делай так» – достаточно сформировать среду, которая поставит преграду иному поведению.
М.Х. Помню, когда мне родители говорили, что с этим мальчиком лучше не дружить, у меня автоматом возникал к нему небывалый прежде интерес. Вот ты говоришь: надо учить доверию, на него опирается любопытство, интерес к другому. Но сколько раз я за свою излишнюю доверчивость «получал». А где грань, за которой начинается излишество?
Б.Х. Проявишь доброе отношение, и человек тут же сядет тебе на шею. Точно. Поэтому жизнь как раз учит не доверять, и человек помнит, сколько раз его обманули. И никогда не подсчитывает, сколько раз он встречался с честностью. Она проскакивает незамеченной, о чем говорил Клапаред. Он утверждал, что человек начинает пользоваться сходством гораздо раньше, чем различием, но осознает различие гораздо раньше, чем сходство.
Поэтому если ты потребуешь от меня некий педагогический лозунг типа врачебного «не навреди», то я бы остановился на двух максимах: научи доверию и созидающему любопытству.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"