Гражданский долг – наш долг.

Мы выполняем его в армии. Но кто в армии мы?

Жил на свете мальчик. Было это в те времена, когда Родина начиналась с буденовки, найденной в шкафу. Впрочем, его Родина начиналась с каких-то других вещей, в песне не упомянутых. Когда пришло его время надевать буденовку, он посомневался, но гражданский долг решил выполнить. Но Родина не спешила присылать ему повестку. Мальчик погоревал и поступил в институт, военкомат навестить не удосужившись. Шли годы, он получил диплом, стал работать. И вот за месяц до 27-го дня рождения вдруг решил выяснить, почему не стал солдатом.
Оказалось, что причиной тому послужила плохая работа строителей. Когда возводили военкомат, полы вышли неровными. Мебель качалась и скрипела. Кто-то не вынес такого безобразия, и дело свежеиспеченного призывника легло под ножку шкафа. За десять лет безупречной службы оно пожелтело и понесло урон от грызунов.
Посмеявшись над курьезом, работники военкомата посуровели лицами и закатали его оборонять чукотскую тундру. Через год он погиб, замерз, спутав тропки в ледяной тьме полярной ночи. В письме, присланном командиром части его родителям, значилось что-то про смерть храбрых.
Отец героя сошел с ума, мать вскоре умерла. Невеста отрыдала свое и вышла замуж.
Все.

Такие истории никому не в новость. На первый взгляд они не похожи на правду. Однако каждый мужчина в возрасте от 16 до 27 лет знает что-нибудь подобное. Они у всех на слуху.
Не означает ли это, что в таких устных рассказах уловлена суть происходящего? Ведь когда обобщается жизненный опыт многих людей, в дело всегда идут метафора и притча.
Но это история отвлеченная. Приходит момент, и армия вторгается в нашу жизнь повесткой из военкомата. Мы выбираем: уйти в подполье, поступить в институт, назваться пацифистом, пойти служить.
Все это происходит не за один день. Повестка лишь эпилог длинной повести, действие которой растянуто года на два, на три. Дома обсуждаются варианты получения отсрочки, нас таскают по больницам и диспансерам, тщательно выбирается будущий вуз…
Кстати говоря, мне доводилось видеть объявление о приеме в институт, где фраза «предоставляется отсрочка от армии» была набрана шрифтом едва ли не большим, чем название учебного заведения.
Похоже, что происходит тайная война общества и армии. Про нее как бы не знает никто, но на самом деле знают все. Армия напирает на патриотизм, на долг и обязанность граждан, граждане вяло отнекиваются и отступают обходными путями.
Но мы не хотим отступать.
Мы хотим нормально жить, самостоятельно распоряжаясь своей судьбой. Самому выбирать пути в жизни, самому решать, к какой цели идти. Самостоятельно, в соответствии с нормальными,
а не трактуемыми шиворот-навыворот законами.
Но как бы то ни было, в определенном возрасте все пути нашей жизни сворачивают к военкомату. .

Сейчас вы держите в руках удостоверение гражданина, подлежащего призыву на военную службу, оно же приписное свидетельство. Удостоверение является единым документом гражданина РФ, первоначально поставленного на воинский учет. Надеюсь, вы в полной мере осознаете важность этого момента, хотя служить в армии придется не всем. Наше государство нуждается в вашей помощи и защите…

Из речи военного комиссара

Свидетельство подлежащего гражданина

Призыв. К чему?

Последнюю повестку из военкомата мне довелось получить весной 1999 года. Согласно закону СССР «О всеобщей воинской обязанности» мне приказывали явиться по известному адресу. Путешествие в прошлое, или имярек меняет профессию.
Я могу предположить, что у военного ведомства нет денег на новые бланки. Воевать – есть, а призывать в армию от имени России – нет. Бывает.
Не из таких ли мелочей складывается образ армии.
Есть и другие мелочи. Например, в рекламных изданиях под шапкой «Трудоустройство» появляются новые разделы: «Военная служба. Предложения организаций». А соседние страницы пестрят объявлениями: «Мы делаем крутой бизнес. Отличная команда, серьезные деньги. Кто не успел, тот опоздал!»
А кто не вышел возрастом – того чернорабочим.

Платное искривление позвоночника

Министерство обороны предпочитает каждому дареному коню посмотреть в зубы, видимо, подозревая наличие троянских в поголовье молодняка призывного возраста. Впрочем, за судьбу Одиссея и прочих насельников конского чрева можно не беспокоиться – два года, и вы о них не вспомните.
Роль беспокойного Лаокоона берет на себя медкомиссия. Когда-то я считал, что врачи в военкомате для того, чтобы в армию не забрали тех, кто не подходит по здоровью. Хирург развеял мои заблуждения. Я стал перечислять ему недуги: сильно искривлен позвоночник, болят ноги, предрасположен к астме… «Приходит к окулисту близорукий паренек. Тот его осматривает и пишет в карточке: годен к ближнему бою, – ответил хирург. – Впрочем, я могу тебе устроить платное искривление позвоночника. На бумаге, конечно. Превратим твою вторую степень в первую – и гуляй, Вася».
Так что медицинская комиссия – средство освободить от службы одних и забрить других. Надо и план выполнить, и себя не обидеть, и кому следует белый билет выдать. В советское время был такой термин – «позвоночник». Тот, кому достаточно позвонить, – и все уладится. Термин исчез, но платное искривление осталось.

Статья 21, пункт 1

Есть такая статья в Конституции России. И первый пункт ее гласит следующее: «Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления».
Мне лично нравится. Но если составить рейтинг статей Конституции, исполняемых наименее часто, то 21-й будет принадлежать почетное первое место. Военкомат в этом смысле не исключение.
Не знаю, как военным чиновникам, а мне принудительное прилюдное раздевание кажется тем самым «умалением». Не баня все-таки. Я понимаю, что основой государства является патологическое недоверие к собственным гражданам. Но почему на моих руках ищут следы уколов? Меня в чем-то обвиняют?
Про то, что происходит с человеком во время службы, и говорить нечего. Знакомый, воевавший в Абхазии, рассказывал, что дедовщина исчезла лишь тогда, когда их часть попала в окружение. Каждый спал с боевым оружием, патронов никто не считал, а люди гибли ежедневно…
Кто убил? Спроси пустыню, как поется в солдатской песне.
Мне почему-то казалось, что век дуэлей миновал. И что достоинство личности не стоит подкреплять свинцом. Я ошибался.

Николай МАЛАХОВСКИЙ.

После посещения военкомата чувствуешь себя немного ошарашенным.
С одной стороны, слова о патриотизме и долге перед Родиной. Правильные слова.
С другой – платное искривление позвоночника и непроходящее ощущение фальши. Жуть от того, что тебе недвусмысленно заявляют: ты теперь костяшка на счетах, боевая единица, ноль без палочки, кто угодно, только не тот, кем был вчера. В военкомате об этом кричит все: цвет стен, шуршание бумаг, телефонные звонки, манеры служащих…
Тебе наглядно демонстрируют, каким он будет, окружающий тебя с оружием в руках мир: прямым, простым, дающим пищу лишь тем чувствам, которые можешь поставить себе на службу.
И ты понимаешь – больше сюда ни ногой! Решаешь рискнуть и «откосить».

Траектория петляющего зайца
Реестр способов откосить от армии

Чтобы не служить в армии, можно:

– назваться наркоманом или стать им, чтобы уж наверняка не взяли. Потом вам это поможет получить водительские права, охотничий билет и прочие полезные бумажки;
– влюбиться в милую старушку, жениться на ней и стать таким образом единственным кормильцем возлюбленной;
– нашить под пальто веревочную петельку и посетить немилую вам старушку – судимые по уголовной статье освобождаются от службы;
– если вы не геронтофил, то влюбиться в сверстницу и завести как можно больше детей (как минимум 2 шт.);
– слезно упросить престарелых родителей развестись и вновь оказаться таким образом в роли единственного кормильца;
– прикинуться психопатом и полежать недельку-другую в соответствующей больнице. Очень полезно для здоровья и здорово помогает в дальнейшем жизненном обустройстве;
– каждые два месяца совершенно случайно ломать себе руку или ногу, попадая под автобус вашего маршрута;
– заплатить определенное количество у.е. и стать астматиком или же гипертоником;
– записаться в общество защиты всего и на этом основании требовать альтернативной службы. Как правило, она заключается в переноске рельсов в ж/д войсках;
– сменить прописку и в течение десяти лет обходить за версту каждого милиционера. Отсутствие военного билета, кстати говоря, особенно приветствуется в отделах кадров;
– пойти в заборостроительный институт и окончить там все что можно вплоть до аспирантуры;
– эмигрировать и забыть все это как страшный сон;
– не рождаться.

Вот, собственно, и все. Для нас таких, какие есть, достойного выхода нет. Но почему?
Наверное, в этом виноваты мы сами. Еще виноваты наши родители. Виноваты врачи, которые нас лечили; соседи по двору, с которыми мы дружили; девушки, в которых мы влюблялись; попутчики в автобусе, улыбавшиеся нам в ответ. Что-то они в нас растили, да вот совсем не то, как выяснилось.
…А за свободу надо платить малоприятными компромиссами. Надо прятаться, обманывать, лгать.
Но, может быть, мы просто ошиблись военкоматом? И мы ищем среди знакомых военного, с которым можно было бы поговорить по душам.

Изменение равно измене

Монолог профессионального военного

В детстве я армию не то что не любил – ненавидел. Детство мое проходило в военном городке. Увидеть мужчину в штатском можно было только за его пределами: отцы донашивали дома форменные брюки. Все строилось по ранжиру, шагало в ряд и подчинялось приказам. Кажется, отец даже стиральной машине командовал: «Приступить к исполнению!»
Особенно меня угнетало то, что судьба моя была заранее предопределена. Нельзя сказать, чтобы я очень сильно хотел стать инженером или искусствоведом. Но само ощущение, что такой путь мне почти что заказан в силу профессиональной кастовости, мучило.
Время шло. Я подрос, немного поездил по стране, посмотрел, кто как живет. Невесело тогда жили. Да и сейчас невесело. Жизнь катилась, как грузовик в колее – бессмысленно и безостановочно. Отпахал, выпил, погулял, отпахал. Кого куда бросило, тот там и остался.
Совсем иначе мне армия увиделась. Она смысл жизни давала. Не просто деньгу зашибать, чтоб машину купить или детишек обустроить, – Родине служить. Пусть гуляет народ, пусть темнотища непросветная – все равно это твой народ и другого не будет.
Сейчас много кричат, что, дескать, армия судьбы калечит и мозги набекрень ставит. Может, кому-то особо умному она не по вкусу, но молодежи – в самый раз. Картошкой питаться и кирзовые сапоги носить и без того привычно. Другое важно: кто, как не армия, напомнит о том, что жизнь – это не просто так пьянка-гулянка. Мне дембеля рассказывали, как они впервые по дому тосковали, девчонок своих вспоминали, – слеза прошибает. Так людьми и становятся.

Конечно, в армии сейчас дармоедов выше крыши. А где их нет? На десять врачей – один стоящий, остальные вузом ошиблись. Мы же не перестаем Достоевского читать оттого, что есть Маринина.
Армия нам необходима. Так в принципе устроено государство, что она должна быть. «Добро должно быть с кулаками», как писал Евтушенко. А насчет контрактной… Знаете, если американцы хотят получать деньги за то, что защищают Родину, пусть получают. Такая у них Родина. У нас – другая.
Наше общество основано не на деньгах, хотя в последнее время его активно пытаются на этот фундамент переставить. Американец откупается от жизни, а русский здоровается с ней за руку. Американец может себе позволить размышлять о смысле жизни, хотя этого и не делает. Русский – не может, потому как немедленно замерзнет, умрет с голоду или попадет под очередное иго. У нас другая жизнь, и в ней не место истеричным самокопаниям.
Поэтому глупо говорить, будто армия может кого-то унизить. Если ты мужик – выдержишь, а если нет – так это уже естественный отбор, прямо по школьному Дарвину.
Кстати, о школе. Все говорят: неуставные отношения, дедовщина, ужас, позор. Да, все это есть. Но откуда это берется? Такие вещи происходят потому, что в школе совершенно не тому учат. То есть учат чему надо, но под учебой нет базы, моральной основы. Вот и вырастают свинтусы.
Все как один – газеты, депутаты, правозащитники – набросились на государство. Из телевизора только и слышно: все не так, все плохо, всему конец! А надо меньше кричать и больше делать. То есть служить в армии, если говорить о молодежи.

Иван ТКАЧЕНКО

…И мы понимаем: пока армия нужна военным, пока она для них средство построить свою жизнь, правды нам не скажет никто. Кто-то видит в армии теплое карьерное местечко, кто-то – спасение для страны. И те и другие закрывают глаза на все ее беды.
Но мы не хотим никого обманывать – ни себя, ни других. И наш выбор становится предельно простым.
…Где-то гибнут твои сверстники. Почему они, а не ты? Им можно помочь, встав с ними рядом.
И мы решаем идти до конца.
И получаем право убивать во имя интересов государства.
Но какой судья – высший ли, низший – будет потом судить нас, которые просто выполняли свой долг? И что станется с памятью после того, как ты нажмешь курок автомата, наведенного на другого человека?

Когда-нибудь я забуду…

Он не хотел, чтобы за него воевали. И пошел на войну сам

В армию я пошел сам, добровольно. Специально не поступал в институт, хотя мог и родители уговаривали. Мне было муторно, когда я видел по телевизору передачи с очередной войны. Там воевали мои сверстники. И чем я лучше их? Да ничем.
Поэтому я уговорил военкома направить меня в… ну, короче говоря, после полугода «учебки» я оказался в разведроте. Тонкости службы я понял сразу: тянись – и не пропадешь. На первом же марш-броске чуть не сдох, но пришел третьим в роте. Нашу троицу стали опекать, хотя гоняли сильнее, чем остальных.
Виды оружия, рукопашный бой, вождение машин и танков – все это втиснули в очень короткий отрезок времени, мы спали буквально на ногах.
Но мне нравилось. Появилось чувство, что я не просто человек, а человек системы, для нее ценный. Я теперь многое умел и ничего не боялся.

…Потом была война. Маленькая, никем не необъявленная война маленького государства, бывшей республики Союза… Я стрелял, в меня стреляли. Я не знал, убивали ли мои пули кого-нибудь, ранили или заставляли залечь. И не хотел знать. Я был на войне. Там все было иначе, по крайней мере для меня.
Я полагаю, что многие хотели бы оказаться на моем месте. Счастливцы! Им не приходится вскакивать по ночам, видя один и тот же сон: темно-зеленый, похожий на доисторическую болотную тварь БТР вламывается в ворота военного госпиталя, расстреливая расположенные в окнах огневые точки, а под колесами глухо рычащей машины рывками проседает человеческое тело. Каждое колесо все глубже и глубже вбивает его в выщербленный асфальт – врага, такого же парня, как и я, но имевшего глупость оказаться с другой стороны…
Когда-нибудь я забуду ту войну, и сны мне будут сниться совсем другие. Так говорят знающие люди. Наверное, они правы.

Однажды я познакомился с девушкой. И вдруг через несколько месяцев знакомства, когда мы были наедине, она спросила меня:
– Ты когда-нибудь убивал людей?
Я совершенно не ожидал подобного вопроса и в первую секунду растерялся. В следующий же миг, откуда-то из прошлого, из притаившихся где-то в глубине подсознания воспоминаний неудержимым потоком хлынули… запахи. Запах пороха, запах раскаленного металла, запах горелой резины, запах машинного масла. Запах крови, запах страха, запах смерти... На несколько секунд я был оглушен и раздавлен собственным прошлым. Словно бы со стороны услышал собственный голос:
– Да, наверное.
– Наверное? Понимаешь, когда я была у тебя дома, ну тогда, вместе с твоими друзьями… Я увидела у тебя за спиной странную тень. Такое клубящееся, серое облако. Наверное, я была на грани, почти умерла, если смогла это увидеть. Только у твоей мамы тени не было. А у всех остальных были. Я почему-то подумала, что это осталось с войны. Не знаю почему.
Мне нечего было на это ответить. Кто знает, может быть, я действительно таскаю за собой невидимую тень, состоящую из душ убитых мною людей. А может, все это ей привиделось….

Дмитрий ЛИСИЦЫН

В такие вещи можно верить и можно не верить. Но есть факты. Военная служба калечит не только и не столько тело. После люди вынуждены жить с непоправимым надломом внутри. Психическая реабилитация лишь помогает им ужиться с обществом, но не избавляет от проблем.
И ни о каком жизненном пути, что виделся до армии, речи уже не идет. Речь о том, как выжить и не сломаться окончательно.
И в то же время нам промывают мозги и вводят в школах военное дело. Нас учат патриотизму с помощью игры «Зарница». Нам говорят: люби армию такой, какая есть.
Но это армия для единиц. Тех, кто наперекор всему способен не унизиться сам
и не унижать других. Тех, у кого хватит сил бороться не просто за жизнь.
Таких мало. В армии, как в фокусе гигантской линзы, видны все недуги общества.
Мы с вами не врачи и армии помочь не можем. Систему мы не изменим,
скорее она изменит нас. Пока армия будет такой, люди будут из нее бежать. Она воспроизводит себя в каждом следующем поколении призывников.
И всегда среди них будут находиться те, кто не согласен беспричинно ломать свою жизнь. А призывники нынешнего года уже получили повестки…

– Главное, чего я жду от армии, – это демобилизация. Я хочу отслужить свое, снять форму и больше об этом не вспоминать.
– Мне не важно, что думают про меня врачи. Даже если я здоров как бык, то вернусь калекой. Они не имеют права приказывать мне только потому, что какой-то идиот решил, что так можно. И вообще я не пойму, зачем нам нужна армия.
– У меня старший брат сейчас в Чечне. Я хочу, чтобы меня взяли в его часть. Вместе будем чеченов мочить. Он такое мне рассказывал, что я считаю, что в армии должны служить сейчас все, пока мы не разберемся с Чечней.
– Страшновато, конечно, но ничего не поделаешь. Придется идти. Меня уже с ментами разок забирали. Руки выкрутили, и сюда. Маман договорилась, чтоб меня поближе к дому пристроили. Так что все нормалек!
– Это издевательство! На лица посмотри – тупой и еще тупее! С ними служить – никогда!
– Мне кажется, что люди делятся на группы. Кого-то привлекают знания, кого-то – любовь, а кого-то – сила и власть. Вот они каждый в свои игры и режутся. Воякам, которые профи, командовать в кайф. Они, может, несознательно к этому идут, но идут. Но я-то тут при чем?! Мне вовсе не хочется никем командовать! Почему меня заставляют играть в чужие игры, от которых еще и воняет помойкой?
– Государства без армии быть не может, но государство, которое призывает в армию насильно, тоже рискует перестать быть. Мои знакомые ребята на полном серьезе хотели сжечь военкомат.
– Судьба так повернулась. Что же мне теперь, из окна выйти? Пересижу как-нибудь. Я на гитаре хорошо играю, слышал, это ценится.
– Это предательство – не служить в армии, заплатив деньги. Такой человек предает тех, у кого нет денег. И потом, когда страна в опасности, – посмотрите телевизор – ее нужно защищать.
– Вот есть какие-то вещи, которыми ты дорожишь. Ну, любовь, дружба, не знаю. Они же тебе важны не сами по себе, а какими-то воспоминаниями. Ты живешь в привычном кругу. А тут тебя хоп! – и вытащили куда-то. Это неправильно. Все, что было до армии, перестанет быть важным для тебя после нее. Ты как бы жил, учился, кем-то собирался быть, любил кого-то – и все насмарку. Я так не хочу.
– А что – армия, армия. Ну два года, ну тяжело. Зато потом можно в милицию пойти и устроиться по-мировому.
– Родина ждет, ты должен Родине… Фигня все это! Моя Родина никакого отношения к армии не имеет. Она – это какие-то вещи, пейзажи, память. На мою память никто не нападал. К тому же это дико некрасиво – жрать кашу и ходить в кирзачах.

Сергей ЛЕБЕДЕВ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"