Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №23/2001

Вторая тетрадь. Школьное дело

ВЫСОКАЯ ПЕЧАТЬ

И ни одного положительного героя

Юлий Дубов. “Теория катастроф”

В трудные минуты жизни дед Пискунов повторял: «Юность моя загублена войной с немецкими оккупантами. А старость отравлена приватизацией вашей. И демократией...»
Эти скорбные речи Игоря Матвеевича не совсем соответствовали истине. В войну он благополучно ошивался в тылу, служил вертухаем в лагерной охране, потом подался в «органы», где погорел на взятке. Короче говоря, симпатий к старику не испытываешь. Не из тех он пройдох, чьи приключения и злоключения забавны, по-своему поучительны, а то и вызывают мимолетное сочувствие.
Литература вовсе не отворачивается от героя-проходимца. Благодаря ему с давних пор пользуется популярностью «плутовской роман», полный неожиданных событий, встреч, происшествий, зачастую сдобренных насмешливым разоблачением чьих-то пороков, словно бы оправдывающих главного прохвоста. Держа в памяти классические книги, скажем, «Хромого беса» и «Жиля Блаза» А.Р.Лесажа, не станем увлекаться далекими экскурсами, перечислениями. Назовем лишь «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка» И.Ильфа и Е.Петрова – «плутовские романы» советской эпохи, пережившие успех, экранизации, опалу и окончательно вернувшиеся к читателю.
Беглое обращение к истории литературы в данном случае желательно не для того, чтобы подтвердить верность Юлия Дубова и его повести «Теория катастроф» традиционным мотивам. Важнее, думается, обратить внимание на отличие старика Пискунова и его друзей-недругов от авантюристов и выжиг, уже знакомых нам по книгам. Те на свой лад словно бы противостояли окружающему миру, эти составляют собственный мир – достаточно цельный, прочный, несмотря на смертельную вражду, царящую в нем. О его фасаде, его приметах нам дано судить по эпидемии «пирамид», прокатившейся несколько лет назад по стране, по коттеджам, что в отличие от грибов растут в любое время года, по элитным домам с бассейнами и потоку иномарок, по неумолимо вспыхивающим скандалам, сопровождаемым зачастую устранением оппонента.
Ю.Дубов знакомит с представителями этого мира, вызывающими не только чувство гадливости. Оторопь берет, глядя, как нынешние хозяева жизни повсеместно захватывают власть, подчиняя себе систему управления, судопроизводства, на корню покупая чиновников и юристов, используя любую возможность приумножить богатства.
Помимо добычи бабок их занимает охрана собственной безопасности. Детально разработанная, она обеспечивается и в служебных кабинетах, и в поездках по городу, и в своей квартире. Но в критический момент почему-то не срабатывает.
Раскрывается механика «пирамид», закулисных сделок, вечного обмана друг друга, баснословного обогащения одних и разорения тех, кто приносится в жертву. Все, что мы слышали краем уха о бесконечных манипуляциях по отмыванию денег, перекачиванию их за рубеж, предстает въяве. Афера выглядит не чем-то из ряда вон выходящим. Она – норма жизни, постоянно требующая жертв. На эту роль годится любой сподвижник. Будь то старый прохвост Пискунов или молодой, полный стяжательской энергии Юра Кислицын. Да и сам префект Петр Иванович Тищенко, вдоволь нахапав, не удержится на своем сановном посту.
Только не следует воображать, будто правда торжествует, а порок наказан. Ничего подобного. Даже страшная месть, уготованная Кислицыным для коварно обманувшего его Тищенко, не приносит удовлетворения и, по сути, ничего не меняет. Кислицын, чувствуя нелепость своей затеи с расправой над Тищенко, сует себе в рот пистолет и нажимает на курок.
Свято место пусто не бывает. Префектом ставят энергичного чиновника. Но и Тищенко не ждет у моря погоды. Его назначают в ту самую мусороуборочную контору, где орудовал покойный Кислицын. Уборка мусора – такое же золотое дно, как некогда инвестиционный фонд «Форум» и фондовый магазин, откуда стартовал, успешно начиная коммерческую карьеру, Кислицын.
Ю.Дубов не слишком-то углубляется в мысли и чувства своих персонажей. Они для него всего лишь фигуры в многоходовой игре, овладевшей управленческим аппаратом, экономической сферой. Механизм финансово-уголовных операций ему интереснее оттенков психологии.
Люди без биографий (или, как Пискунов, с липовыми биографиями), без нравственных норм и правил. Даже фантазии и амбиции у них какие-то куриные. «Картина мести, которую Юра так долго вынашивал, померкла и выцвела».
Им достает воображения лишь на мошеннические комбинации, на хитроумное подсиживание ближнего, в иных случаях – на корпоративное облапошивание всех, кто не выходит в сообщество преуспевающих проходимцев. Сообщество, разумеется, не исключает предательства ближнего ради собственной выгоды.
Ненасытный аппетит и жизненная логика временщиков. Индивидуальность сводится к минимуму. Фигуры вполне взаимозаменяемы.
Повестью с минимальным числом героев, с сюжетом, поддающимся краткому пересказу, писатель напомнил не столько о математической теории катастроф, сколько о реальной катастрофе, наступившей в обществе.
В повести отсутствует какое-либо положительное начало. Ни единой привлекательной личности. Автор хотел сказать о назревшей опасности. Игриво-иронический тон первых страниц не удержался. Не до шуток.

В.КАРДИН



Рейтинг@Mail.ru