Позор! Ты учил ботанику?!.

Подростки, которым, казалось бы, изначально присущ соревновательный азарт, презирают отличников и зубрил. Возможно потому, что считают школьные занятия вообще пустым времяпровождением.

Откуда вообще взялись слова ботаник, ботан, обозначающие круглого отличника, примерного ученика, чья круглость и примерность обязательно соединяются в расхожем представлении с обязательными очками, хилостью и занудством? Один умный человек, в прошлом безусловный ботаник, хотя и без очков, предположил, что странное значение возникло вот откуда: ботаник тот, кто в школе даже ботанику учил. Очень убедительная гипотеза. В самом деле, ниже ботаники были и остаются только пение да рисование, то есть вовсе не уроки, а отрезки времени для хождения на голове, приколов над учителями или в крайнем случае для выполнения домашних заданий по математике. Чем как раз и занимаются ботаники, когда все нормальные люди на головах ходят.
А если серьезно, очень тревожный это вопрос: почему в соревновательной детской среде неуважаемо именно то первенство, которое связано с важнейшим (по мнению взрослых, во всяком случае) делом ребенка и подростка – его занятиями в школе?
Причины сплелись в такой клубок, что распутать их нелегко. Приходится тянуть не за одну нитку, а сразу за несколько.
Отличная успеваемость может проистекать из двух различных источников: или ученик схватывает на лету, ему все легко дается и пятерки сами на него сыплются, или он усерден, прилежен, старателен, умеет преодолевать себя, справляться со своими недостатками и добиваться отличных оценок. Случается, конечно, что круглые пятерки не имеют никакого отношения к знаниям и их усвоению, а связаны с высоким положением родителей ученика или его феноменальным умением подлизаться и стать любимчиком. Но эти варианты все же достаточно редкие и не представляют особой трудности для объяснения того, почему папенькиного сынка или подлизу-подхалима не уважают одноклассники. Но вот ведь в чем проблема: одаренного “знайку” или добросовестного труженика они тоже не уважают!
По собственному опыту очкастого ботаника могу сказать, что и многие учителя относятся к отличникам довольно настороженно, причем и в труженике, и в легкохвате умудряются осудить саму основу их успехов. О герое самопреодоления пренебрежительно скажут, что он высиживает свои знания, “задницей берет”. Что касается девочек, то они обычно даже не обсуждаются: признано само собой разумеющимся, что девочки – старательные зубрилки, потому и учатся хорошо. Сама я проходила по разряду “памятью берет”. А если вспомнить и суммировать отзывы учителей об исключительной памяти ученика, то получается, что это такое неприятное и стыдное качество, которое мешает по-настоящему работать и рано или поздно обязательно подведет. Но работать по-настоящему – это и значит стараться, “высиживать знания”. В общем, и так нехорошо, и этак неладно.
В действительности вдумчивые учителя ценят такого ученика, который по какому-то одному предмету проявляет отличные и даже сверхпрограммные знания, а по другим успевает неплохо, в меру положительно... “Ведь если он отличник по всем предметам, это значит, что его на самом деле ничего не интересует!” – такой отзыв от учителей приходится слышать очень часто. А если учесть, что общепринятой является мысль о страшных школьных перегрузках, от которых ребят собираются спасти, нагрузив их еще двумя годами учебы, то как-то даже не решаешься сказать, что в школе вообще-то делать особенно нечего и учиться на круглые пятерки совсем нетрудно. Опыт экстерната и учителей-новаторов это доказывает, доказывает, доказывает и до сих пор доказать не может. Поэтому с чувством глубокого понимания читаешь гневную филиппику в письме молодой учительницы из Ростова-на-Дону Натальи Смирновой: “Говорят, что дети мучаются в школе от перегрузки. От какой? От умственной работы? Да ее там вовсе нет. Устают от пассивного сидения часами в неудобных позах, от нервного напряжения (ожидание вызова к доске, постоянные замечания и одергивания учителей, унизительные, даже когда обращены к другому). Утомительно подолгу слушать ответы других учеников. А спрашивают чаще всего ленивых и тупых. Выслушивать глупости бесполезно и даже вредно для умственного развития. Очень жаль бездарно и невозвратно потерянного времени”.
Так выявляется болезненное противоречие: в представлении самих же учителей ровные пятерки сразу по всем предметам – тревожный симптом, а в общешкольном идеале именно они и требуются, именно они поощряются медалями, разными льготами и привилегиями при поступлении в институт.
Неприязнь к одаренному легкохвату тоже объясняется без особого труда: в ее основе лежит то чувство, где сплетаются и зависть, и превосходство, и непонимание, и досада. Тут не о чем много рассуждать: кому понравится, что “он умнее меня” (а особенно неприятно – “она умнее”), да еще на каждом уроке этот перевес ума подчеркивают оценками? Слишком человеческое, хотя и не самое красивое чувство. Можно с легким сердцем согласиться, что выдающийся ученый, политик, писатель, философ умнее, но не очкарик за соседней партой, которому “как дам в глаз, так он и сдачи дать не сможет, струсит”...
Для утешения создан кочующий по книгам и кинофильмам образ зачахшего над книгами ботана, мучительно завидующего вольной жизни дворовых драчунов или успехам одноклассниц, которые “зажигают на дискотеках”. Однако сами ребята досадуют как раз на то, что ботанам на самом деле не интересны занятия “нормальной и продвинутой” молодежи. Какие-нибудь пестики и тычинки, “Отцы и дети”, тангенс и котангенс на самом деле увлекают их больше, чем телек и “Иванушки”, футбол и дискотека, чем прошвырнуться и потрепаться.
Но тревожнее всего презрение к труженикам, героям самопреодоления. Если человеку не достались от природы ярко выраженные способности, а он тем не менее добивается отличных школьных успехов, значит, он проявляет поистине выдающиеся качества собранности, воли, требовательности к себе. Говоря отвлеченно от конкретных условий школы, это заслуживает огромного уважения и обещает успех на жизненном пути. Но вернувшись в школьную реальность, мы обнаруживаем стойкое многолетнее укоренившееся презрение к их усердию.
Так на чем же оно основано? Ответ жестокий: на трезвой до нечаянного цинизма уверенности, что силы растрачиваются впустую и учатся они не тому, чему надо. Во всех иных случаях подростки уважают самопреодоление. Боялся воды – научился плавать, был хиляком – стал каратистом. Молодец! Но если человек в постоянном напряжении сил тратит время на бесчисленные и нередко бессмысленные задания, чтобы соответствовать требованиям “Марь Иванны”, то чему он учится? Тому, что на нем всю жизнь любое начальство будет верхом ездить, а он, стиснув зубы, – соответствовать.
Вот эта уверенность ребят, что происходящие от усердия успехи в классе только помешают будущим успехам в жизни, и должна навести нас, взрослых, на самые серьезные размышления.

Ольга ФИЛЕПОВСКАЯ,
психолог