Новые книги

А.М. ЦИРУЛЬНИКОВ. ИСТОРИЯ ОБРАЗОВАНИЯ В ПОРТРЕТАХ И ДОКУМЕНТАХ.
Москва. «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2000

Книга А.М.Цирульникова – свободное авторское введение в историю педагогики, рассказ о сложных взаимоотношениях школы, государства и общества в России от XV века до наших дней.
Это, по существу, тайные страницы истории русской школы. А.М.Цирульников пишет, что когда разрезаешь старинные неразрезанные журналы, разбираешь деловые бумаги и слышишь такие живые голоса, то становится ясно, что это заблуждение – будто ничего до нас на свете не было, будто целые поколения навсегда ушли из жизни.
В главе «Воспитание и нравы в Государстве Московском» он пишет: «Сравнивая педагогику времен русской старины с нынешней, приходишь к выводу, что сходства в них никак не меньше, чем различия». В допетровской Руси ни правительственных, ни общественных школ не было, зато имелось много мелких частных училищ, доступных детям всех сословий, обучение было индивидуальным. Только со времен Петра I воцаряется «государственная педагогика». Такая эволюция: от всесословной школы к государственной, профессиональной и сословной, от традиций семейного воспитания, школы мастеров, крестьянской грамоты – к системе народного образования – характерна для всех европейских стран. Основной вопрос не столько в отставании от европейского опыта, сколько в неосмысленности своего.
Во второй главе «Школьные реформы в империи» рассказывается о драматических судьбах организаторов системы народного образования: реформаторов и консерваторов, народников и государственников – перед нами череда портретов мыслителей и бюрократов, просвещенных патриотов Отечества и царедворцев. Кажется, как «давно расстались», но в книге они становятся собеседниками, коллегами и оппонентами. Блестящие портреты министров народного просвещения П.В.Завадовского, Л.Н.Голицына, А.В.Головнина, П.Н.Игнатьева в обрамлении документов, цитат из писем и дневников – это замечательная картина живой, системы народного образования, в которой драматически переплетались и уважительное несогласие, «выстраданные» мнения, и интриги с доносами, отставки «с благодарностью» и убийства. «Реакция бывает воспитанная и вышедшая из лесу, – пишет А.М.Цирульников. – Первая находится в контексте культуры, по-своему отвечает на злободневные вопросы, вторая – имеет явно неприличный вид, все время злится, ненавидит, обладает явной агрессией...»
В главе «Во времена Наркомпроса» рассказывается о трагических событиях начала XX века, о «белых» министерствах народного просвещения во время Гражданской войны, о школах эпохи военного коммунизма и 1920-х годов.
Но внутри советской системы образования проводились реформы и контрреформы – от школ-коммун и опытных станций с учителями-подвижниками до «нормальных» сталинских средних школ с раздельным обучением, от хрущевских школ, «связанных с жизнью», до негласных авторских.
В главе «Педагогические портреты нашего времени» А.М.Цирульников рассказывает о деятелях народного образования нового времени – второй половины XX века: это директор школы Э.Г.Костяшкин и учитель математики С.И.Шварцбурд, министр Г.А.Ягодин и целая плеяда удивительных учителей – В.Ф.Шаталов, М.П.Щетинин, Ш.А.Амонашвили, редактор «Учительской газеты» В.Ф.Матвеев и писатель С.Л.Соловейчик... Это они провели необъявленную реформу школы. Настоящую, первую в истории школьную реформу снизу.
В заключение А.М.Цирульников пишет, что «не надо строить историю образования по образцу политической. Опыт прошлого не всегда дает верное решение в настоящем, хотя и подсказывает, что не надо сильно рассчитывать на государство, принимать близко к сердцу его громы и молнии, тихие погожие деньки – в России это как стихия, от нас не зависит, но есть еще семья и, может быть, будет – общество».

ОДИССЕЙ. Человек в истории.
Москва, «Наука», 2000

Может показаться, что эта книга имеет очень косвенное отношение к приложению «Школа для учителя», но пристальное чтение многих статей опровергает это мнение.
В сборник входят материалы «круглого стола», проведенного по такой увлекательной теме, как «История в сослагательном наклонении», которые могут быть интересны не только школьным историкам, но и школьным психологам и даже физикам и математикам – ведь современный аппарат исторических исследований включает в себя анализ вероятностных процессов и теорию хаоса. Если событие свершилось, то иным оно быть уже не может. Рассуждать о нем – что это: «химерическая игра ума» или обсуждение возможных альтернатив? Большинство участников дискуссии пришло к выводу, что сослагательное наклонение в исторических исследованиях имеет «право на жизнь». Без него и наука, и практическая деятельность станет просто аморальной. По словам Д.Э.Харитоновича, «вопрос альтернативности истории напрямую затрагивает вопрос альтернативности человеческих судеб. Если история безальтернативна, если она напоминает железнодорожную колею или подконвойную процессию, то напрочь исчезает ответственность человека перед будущим, притом не только его и его близких личным будущим (альтернативность в частной жизни вроде бы никто не отрицает), сколько перед будущим того мира, в котором он живет». А.Я.Гуревич, развивая метафору железнодорожной колеи, предположил, что «рельсовый путь не простирается перед локомотивом, рельсы возникают лишь перед его колесами, впереди же – великое Нечто. Но позади локомотива – более или менее прямой рельсовый путь, созерцание коего побуждает историков воображать, будто этот путь имеет аналогичное продолжение и в будущем... Мы несем ответственность за наши поступки. Даже не будучи столь уж значительными, они могут повлечь за собой последствия, которых мы не предвидели. История может дать нам в этом смысле определенные уроки».
Вяч. Вс. Иванов в статье «Семиотика культуры среди наук о человеке» пишет об исторической критике общественных институтов, о радикальных сомнениях в оправданности большинства традиционных установлений, переданных в неприкосновенности из архаических времен. «Требуется незаурядная доля смелости и независимости, чтобы выйти за пределы специальных и относительно безобидных изысканий, разрешенных и поддерживаемых университетами, академиями наук и правительственными ведомствами... Именно по отношению к истории общества и его культуре, а также по отношению к душевному миру одного человека возникает и сохраняется особенно много предрассудков, препятствующих свободному непредвзятому анализу фактов. Это касается прежде всего основных общественных установлений, оберегающих себя от критики», – пишет Вяч. Вс. Иванов.
Очень интересна статья А.Л.Юрганова «Из истории табуированной лексики», в которой прослеживается эволюция смысла некоторых слов русского языка – от смысла, кодифицированного в средневековой книжности, до непристойного. «Каждый язык, – пишет автор, – представляет собой определенное миропонимание. Изучение же изменений, которые претерпевает язык со временем, есть история этого миропонимания».