Владимир Набоков
Русский период.
Собрание сочинений в 5 томах

СПб.: Симпозиум, 1999–2000

Завершился один из самых амбициозных литературно-издательских проектов последних лет: вышло десять томов собрания сочинений Владимира Набокова. На английский и русский периоды пришлось по пять книг. (Именно так, в обратном хронологическом порядке.) Причем англоязычные романы напечатаны здесь частично в новых, более совершенных переводах. Пока солидные академические институты решают, как быть с советскими классиками, энергичные молодые издательства (в частности уже ставший знаменитым «Симпозиум») готовят и выпускают в свет и отдельные тома, и собрания сочинений классиков эмиграции. Тщательные, вдумчивые комментарии придают набоковскому десятитомнику подлинно научный лоск – приятная редкость в нашу торопливую издательскую эпоху. В последнем томе собрано в основном то, что Набоков написал в самом конце литературного проекта под названием «Писатель В.Сирин»: книга «Другие берега», рассказы, стихотворения, пьесы, эссе, статьи, незаконченные фрагменты… К концу тридцатых «сиринский» проект начал себя исчерпывать. В эти предвоенные годы Набоков все чаще обращается к антиутопии, фантасмагории, политизированному гротеску. «Почти во всем, что Набоков написал после «Дара», на первый план выходят темы страшного демонического мира, который, по сравнению с бутафорским балаганом «Приглашения на казнь», все более уплотняется и все менее поддается колдовским чарам творческого сознания», – констатирует автор предисловия А.Долинин. «Поздний» Сирин экспериментирует с жанрами, темами, стилями, становится политически ядовит, глубже уходит в центон, мистификацию, пародию. Это пышный закат Сирина, его последняя песнь.
Приемы, изощряясь и наслаиваясь, начинают жить самостоятельной жизнью. Комментарии (и без того внушительные) неимоверно разбухают от обилия аллюзий и едва уловимых намеков. Шедевр вычурности – рассказ «Василий Шишков», последний из написанных Набоковым по-русски. Это как минимум тройная мистификация. Заглавный герой рассказа, молодой эмигрантский поэт, мистифицирует автора, предлагая тому (для проверки) тетрадь специально сочиненных плохих стихов. И лишь затем, убедившись в объективности мэтра, вручает свой «настоящий паспорт» – тетрадку с превосходными стихами. Позднее Шишков, к разочарованию автора, куда-то бесследно исчезает… Рассказ вроде бы завершен, однако у этого сюжета есть небезынтересная «боковая история». Под псевдонимом Василий Шишков Набоков напечатал в 1939 году стихотворение «Поэты», посвященное памяти Ходасевича. Тот, в свою очередь, опубликовал в 1936 году повесть о вымышленном поэте конца ХVIII века Василии Травникове (с многочисленными «цитатами», принятыми критиками за чистую монету). Стихотворение «Шишкова» очень хвалил в одной из рецензий Адамович, всегда строго критиковавший Набокова – Сирина. Продолжая игру, Набоков сделал Шишкова персонажем своего рассказа, придумав ему довольно правдоподобную биографическую легенду… Разгулявшуюся фантазию мистификатора прервала война. Писателю Сирину оставалось существовать совсем немного. В последнем, 70-м томе журнала «Современные записки» в начале 1940 года вышел фрагмент романа «Solus Rex», действие которого происходит в вымышленной (опять-таки) стране. Продолжение этого романа так и не было написано. Выехав из Франции летом 1940-го Сириным, писатель прибыл в Америку уже Набоковым. Впереди были новый континент, новая жизнь и… новые мистификации. Одним из первых «американских» сочинений Набокова стала книга «Другие берега» – промежуточная стадия «трансжанрового автобиографического проекта Набокова» (А.Долинин). Переплетение реальности и вымысла в этом сочинении – тема не менее интересная, чем поиск исторических прототипов в «Даре». Но это уже проблема исследователей ХХI века. У них теперь появился квалифицированный источник текстов – десятитомное собрание сочинений Набокова.