Игра против времени и пространства

В нее включается каждый,
кто попадает в палаты самого старинного
русско-английского музея

«Кто владеет информацией, владеет миром...»
В последние годы ХХ века эта истина окончательно слилась с привычным фоном нашей повседневной жизни.
Но как быть тем, кто сам оказался «во власти информации»?
Сегодняшним школьникам, да и нам самим важен любой опыт, дарующий целостный взгляд на мир.
Чтобы устоять под натиском разнородной информации, необходима ориентация в потоке фактов. И здесь вряд ли помогут удобные клише.
Но как же в условиях информационного потопа избежать простой механической смены стереотипов? Как пробудить ребят к активной, осмысленной, творческой жизни в пространстве мировой культуры?
Сейчас мне хотелось бы рассказать о том примечательном опыте, который накопили сотрудники музея «Старый Английский двор», общаясь со школьниками в весьма непривычной обстановке.
История этого старейшего английского представительства в Москве восходит к 1556 году, когда палаты на Варварке были пожалованы Иваном Грозным английской “Московской компании”, взявшей на себя рискованный труд проложить и освоить северный морской путь из Западной Европы к берегам Белого моря – единственным океанским воротам тогдашней России.
В 1994 году Старое Английское подворье снова вернулось к жизни в качестве музея, однако теперь оно очутилось в точке, где время и пространство сходились под совершенно немыслимым углом... Здесь английская старина сталкивалась с российской современностью, а древняя Москва перекликалась с еще более древним Лондоном, приводя в недоумение юных москвичей, зачастую равно удаленных и от прошлого своей страны, и от реалий современной мировой культуры.
Понять их замешательство нетрудно. Сама по себе эпоха великих географических открытий была потрясением в жизни Старого Света.
Сейчас, в эпоху глобальных компьютерных связей, нам нетрудно представить, какая лавина разнородной информации обрушилась на головы европейцев в XV–XVII веках, побуждая их к личному осмыслению усложнившейся внешней реальности.
Во времена великих перемен на первые роли, как правило, выдвигаются люди, способные действовать без опоры на ветхие устои традиционных обществ. Сейчас мы сами видим, каким спросом могут пользоваться независимо мыслящие, деятельные люди в обстановке общей растерянности, тревоги и нехватки позитивной информации.
Смутный XVI век – эпоха, во многом созвучная нашей, – дает благодатную почву для моделирования сложных исторических ситуаций. Ситуаций, которые требуют от учеников не только свободной ориентации в потоке исторических реалий, но и трезвой самооценки.
С первых дней существования музея нас не оставляло желание чем-то скрасить унылый труд экскурсовода, а экскурсию превратить в прогулку по дому в обществе его давнего обитателя.
Ход, конечно, не новый. Во многих музеях мира он вошел в повседневную практику. Тем более казалось неразумным игнорировать опыт коллег.
Когда же обычные экскурсоводы облачились в костюмы купца и солдата времен королевы Елизаветы I, дух тюдоровской Англии благосклонно вернулся в стены старинных палат. Правила игры как-то сами собой начинали воздействовать на ее участников. И тут просыпался сдержанный, но живой интерес. Невзирая на явную надуманность обстоятельств, участники действа прилагали абсолютно искренние усилия, пытаясь сориентироваться в чуждой им картине мира, обрисованной “ожившим” современником Шекспира. Было очевидно, что они не могут оценить его логику, не сопоставив ее со своей. Поэтому рассказчик давал еще один – третий – старомосковский взгляд на события той поры, предоставляя самим гостям выбирать себе стереотипы по вкусу.
Своеобразие любой культурной традиции проявляется даже в мелких деталях. И особенно емко оно выражается в слове.
Неудивительно, что любой диалог культур начинается с преодоления языкового барьера. Вот почему наш «английский купец», описывая свой образ жизни, охотно прибегает к помощи русских и английских пословиц, сравнивая непоседливых торговцев с «камнями перекатными», что на английском звучит весьма комплиментарно. А вот в русском варианте то же самое выражение воспринимается как «перекати-поле», то есть с явно негативной окраской...
Мы часто стараемся доверять своему первому впечатлению от незнакомца. И все же, встречая его по одежке, провожаем по уму. Можно представить себе в сравнении взаимные оценки англичан и московитов, видевших друг друга впервые. Но, знакомясь подробнее с национальным костюмом тех и других, экскурсанты начинают осознавать, насколько тесно его покрой связан с укладом жизни и образом мыслей хозяина, а также с климатом и географическим положением страны.
Наконец, когда речь заходит о расцветке старинных одежд, выясняется, что даже цветовая гамма в восприятии разных народов далеко не всегда совпадает. И английскому слову «blue» нет точного эквивалента в современном русском языке, так как оно обозначает промежуточный тон между синим и голубым.
Нет смысла перечислять все сопоставления из области быта, искусства, общественной и духовной жизни России и Англии XVI–XVII веков. Гораздо интереснее то, что даже самые разительные противоречия словно бы только подчеркивают взаимную неполноту отдельных национальных традиций. В результате изучение незнакомой культуры превращается в поиск новых оттенков, недостающих нашей привычной цветовой гамме...
Но и в XVI веке, и сегодня для непредвзятой оценки необходима известная внутренняя свобода, приобретаемая с опытом. Было бы наивно полагать, что, столкнув друг с другом три описания мира – староанглийское, старомосковское и наше собственное, – мы сразу освободим сознание подростка от власти стереотипов. И все же такая возможность выбора среди различных позиций сама по себе наносит удар авторитету житейских «истин», привычных представлений и шаблонов.
Способность воспринимать культуру как живой, динамичный процесс, а не собрание пыльных святынь, дает ребенку право смело включаться в эту захватывающую игру, благодаря которой люди могут общаться вопреки времени и пространству.
Взглянув на культуру как на поле общения, мы обнаружим тот единый исток, который дал жизнь всему многообразию традиций.
Тема общения увязывает их в целостную, хотя и весьма парадоксальную картину, способную облегчить нам любое столкновение с чужой культурной средой, даже если ее законы перечеркивают истины, заученные нами с детства.

Александр СОТИН