...Когда тебе дан шанс понять и сказать

Самое захватывающее и самое трудное в работе словесника

...Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?..
Федор Тютчев

Ответ, который первым приходит в голову, будет самый простой: сочинение. Оно самое интересное (ведь именно в сочинении у ребенка есть возможность высказать свою позицию, поспорить – о ужас! – с классиками, не согласиться с ними, высказать, наконец, наболевшее). Оно же и самое личное (из всех видов школьных работ по словесности именно в сочинении можно «сердцу высказать себя»). Его труднее всего проверять (совершенно непонятно, как оценивать. Где критерии, кроме банального «раскрытия темы»). Ему труднее всего научить (как научить разных детей одинаково правильно раскрывать тему?). И оно же вызывает больше всего споров (где правильно, а где нет, особенно в свете плюрализма последних лет).

Почему последние 10 лет так много спорят о сочинениях? Не только спорят, но и принимают кардинальные решения? Ведь испокон веков школяры писали сочинения, думали, подчас мучились над ними, спорили, переживали. Что же случилось? Почему современных школьников обвиняют в списывании, в отсутствии своих мыслей, нежелании думать самостоятельно? Неужели же так изменились дети? Они, конечно, изменились, но не до такой же степени, что потеряли свое лицо и желание говорить о своих мыслях, чувствах, переживаниях.
Любой педагог знает, что 12–17 лет – это возраст, когда дети хотят говорить и думать в первую очередь о себе, о своих делах, а об остальном – только если это как-то связано с ними. Неужели и в психологии подростков произошли в последнее время такие изменения, что их перестали интересовать собственные проблемы?
До 9 класса дети пишут сочинения с удовольствием, а потом, когда этот жанр становится предметом для манипулирования (не напишешь – не получишь, не сдашь, не перейдешь и т.д.), интерес к сочинению пропадает. А как здорово слышать от моих восьмиклассников: «Давайте писать сочинения! Пожалуйста!» И с удовольствием рассуждают о счастье, о справедливости, свободе, трудном возрасте, шорохах летней ночи и весенних грезах, образовании и политике, Митрофанушке и о себе, о Дон Жуане и собственных любовных переживаниях.
«Счастье – это когда человек ни от кого не зависит. А поскольку нельзя быть постоянно независимым, то и нельзя быть постоянно счастливым».
«Цель не может оправдывать средства. Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого, – банальная мысль, но даже ради самой великой цели я не смогу втоптать человека в грязь, пройти по головам людей...»
«Свобода – это шар, до которого мы только дотрагиваемся, не держим в руках, а он уже выскальзывает. А стоит ли ловить этот шар? Стоит ли стремиться его поймать? Может быть, достаточно только дотронуться?..»
«Отвечать за что-то – это так же, как когда ты идешь все время прямо, не обращая внимания на повороты, а потом вдруг как повернешь! И вроде бы ничего, но вот только страшно становится: а вдруг ты заблудишься? Вдруг на этом узком незнакомом пути тебе встретятся непонятные, ужасные вещи... И хочется вернуться, но ты не знаешь как. Тебя все тянет туда, в неизвестное, за риском...»
«Человеком родиться труднее всего. Человек сам создает себе законы и сам их нарушает. Законы создаются для того, чтобы их нарушали, а человек – для того, чтобы создавать мир и войну, жить и ошибаться...»

Думается, что стойкое отвращение к писанию сочинений вызываем у ребят как раз мы, взрослые: педагоги и родители. Мы придумываем нормы, по которым должны быть написаны сочинения, общие положения, которым необходимо следовать, критерии, которым должны следовать все наши дети, а ведь сколько людей, столько и лиц, а следовательно, и сочинений, так как сочинение – это лицо ученика.
Именно с легкой руки учителей, редакторов, издателей, ученых издаются тоннами сборники «золотых», «серебряных» и прочих драгоценных сочинений, на которые предлагается равняться нашим детям. Мало того что 99% этих сочинений написано отнюдь не детьми, так ведь, практически и не скрывая этого, школьникам и абитуриентам говорится: «Не надо думать, не надо ломать голову, купи книжку и соответствуй тому, что здесь прочтешь». И ведь это не перефотографированные, продаваемые из-под полы 20 лет назад бредовые тексты, а вполне добротные, официально утвержденные Министерством образования трактаты, многие из которых за 6 часов выпускного экзамена и переписать-то не всегда успеешь.
Именно мы, педагоги, литературоведы, ученые, придумываем такие темы сочинений, которые тянут на диссертации, готовящиеся как минимум в течение года, а не раскрытые на экзамене за 3 часа в стрессовой ситуации, вынуждая ребят списывать, потому что все равно в предложенных обстоятельствах по-другому нельзя.
Это именно мы, взрослые, учителя и родители, делаем все, чтобы наши ученики и дети не хотели самостоятельно думать, а шли по пути наименьшего сопротивления, переписывая из сборников и компьютеров слова чужих дядей.
Именно мы, педагоги и ученые, сделали из сочинений такой страшный аттракцион, который мало кто может пройти без проблем и потерь (моральных и физических). Позволю себе крамольную мысль, что на всех этих ужасах во многом держится репетиторство, при котором мало кто за что отвечает (объявление: «Готовлю к сочинениям в любые вузы»). Это как? Опять же только пользуясь стандартными наработками и разработками, не научая самостоятельно думать и рассуждать, а приучая к циничной халтуре и подчас к агрессивному невежеству. И создав все это своими собственными руками, ругаем потом детей, обвиняя их в нежелании писать самостоятельно, и наказываем их, заставляя писать изложения, мало имеющие отношение к самостоятельному мышлению.
И именно мы, учителя, учим литературе, как будто играем в вопросы и ответы некой интеллектуальной викторины. Я ничего не имею против интеллектуальных игр, это очень здорово, но все-таки литература и сочинения – это иной жанр. Мы задаем вопрос (или даем темы сочинений) и знаем, какой ответ мы должны получить. Какая уж тут свобода мысли, если вся литература сводится к тестам на соответствие вопросов и ответов. Конечно, тестирование проще. Оно не вызывает споров (лошадь Вронского может зваться только Фру-Фру, и никак иначе), но оно не дает возможности показать свое лицо.
Вот я и добралась до главного интересующего меня вопроса: а зачем нам вообще нужны сочинения? Неужели же мы 10–11 лет учим детей только для того, чтобы они могли поступить в институт? Уж больно мелко. Зачем столько усилий?
С одной стороны, сочинения – самый удобный жанр, чтобы засыпать, завалить, потому что, несмотря на все стандарты, всегда найдется, к чему придраться: какие-нибудь стилистические, фактические, речевые и прочие (я уже не говорю об орфографических) ошибки, на которые ребенок, увлеченный содержанием, обращает меньше внимания. Но, с другой стороны, сочинения – самый лучший жанр, чтобы понять, о чем думает человек, как он мыслит, чувствует, понять его жизненную позицию, принципы, пристрастия, то есть с помощью сочинения приоткрывается личность, Лицо. Мне кажется, что главным критерием сочинения должно быть это самое показавшееся лицо. Если за текстом стоит образ нашего ребенка, его личность, то это настоящее сочинение. Понимаю, что это несколько упрощенная оценка, но, мне кажется, более точная, чем соответствие стандарту. Если бы нам, взрослым, лица наших учеников, наших детей, мысли и чувства, которые они готовы нам доверить, были бы более интересны, чем то, что они должны знать, то, возможно, к старшим классам, к выпуску, к поступлению ребята не шарахались бы от сочинений, считая их инквизиторской пыткой.

В чем состоит задача словесности? Наверное, в первую очередь в том, чтобы научить выражать себя, «сердцу высказать себя», выработать свой стиль, свою позицию. Как называются многотомные издания классиков? Совершенно правильно: собрание сочинений. Сочинений, над которыми они не спали ночами, мучились вечными вопросами, выражали себя. И мы, читая эти сочинения, точно узнаем Толстого, Пушкина, Достоевского, Блока и вряд ли спутаем друг с другом, потому что в их трудах открыты их лица, их личности. Почему же мы отказываем в этом нашим детям? Вряд ли кого-нибудь из классиков мы будем сильно критиковать, снижать оценки за стилистические ошибки или за неглубокие суждения, но ведь не все же одинаково прекрасно у них, даже у гениев. А наших учеников мы безжалостно строим и стрижем, подравниваем под одну гребенку, не давая развиваться фантазии, полету мысли, не давая возможности формироваться личностной позиции.
Что же делать? Известный риторический вопрос, на который в данном случае есть ответ.
Ученикам – писать сочинения. На разные темы – вольные и литературные. Следовать туда, «куда влечет тебя свободный ум», а не к прописным истинам, учиться выражать себя в слове, писать как дышать, размышлять и мечтать, подбирать слова, не боясь ошибиться, потому что сочинение не может быть правильным и неправильным. Любое мнение имеет право на существование, если оно обосновано, доказано, выстрадано, даже если оно не совпадает с общепринятым. А нам, учителям, нужно делать все для того, чтобы наши ученики преуспевали в этом прекрасном деле – сочинительстве: придумывать такие темы, чтобы хотелось о них подумать, разнообразить формы: эссе, стилизации, трактаты, размышления, путевые заметки, очерки... А еще – давать возможность придумывать темы самим, не обрезать мысли и крылья уравниванием. А самое главное – предлагать задумываться о себе, о своей жизни, о своем Лице, не имея желания списать это из какого-нибудь сборника сочинений, пусть самого умного и прекрасного. А литература пусть будет в этом деле союзницей, а не противницей. Глядишь, может, и читать захочется. И давайте не будем отказываться от такой прекрасной возможности понимать друг друга.

Мария СТАРОСТЕНКОВА