Хотя бы не мешать другим...

Жить вместе, не ущемляя ничьих интересов, – это главное,
чему мы можем научить своих детей

Мой друг Коля обзавелся детьми значительно раньше меня. Можно сказать, раньше всех в нашей компании. И это бы ничего, но эпоха и наше в ней положение как бы способствовали продлению детства: мы перетекали из школ в институты, ходили друг к другу в гости, как Винни-Пух с Пятачком, играли в настольный хоккей. Получив дипломы, оказались на необременительных рабочих местах. Теперь трудновато в это поверить, но тогда на жизнь хватало любых денег. Словом, мир не вынуждал молодого человека взрослеть. Он делал это исключительно по собственному желанию.
Кстати, биология сама по себе тоже ничего не решала. Я видел не одну молодую семью, где, говоря прямо, два больших ребенка порождали одного маленького. Где вымыть посуду, нагромоздившуюся в мойке за пару суток, почиталось за позорную слабонервность. Где дежурство с малышом разыгрывалось в покер. Где, наконец, роль пап и мам играли молодые и бодрые дедушки и бабушки.
Так что уместно будет уточнить: наш друг Коля самовольно повзрослел, женился, обзавелся двумя (для начала) дочками и добровольно принял на себя практически все обязанности по дому и заработку. Это было интересно. И однажды я у него спросил:
– Ну и как ты, Коля, воспитываешь детей?
Он подумал (сама терминология для него неожиданно оказалась непривычной) и ответил:
– Нет такой проблемы. Надо просто жить с ними, вот и все.
Ответ показался мне умным, по крайней мере умнее вопроса. Я примерил его на себя. Жить понравилось мне куда больше, нежели воспитывать. Для меня, однако, и это слово не было чемпионски точным. И я подумал, что просто любил бы своих детей, вот и все дела. Забегая вперед – так оно и случилось.
Конечно, это не взаимно исключающие понятия. Конечно, Коля, живя с детьми, по совместительству сильно их любит и даже изредка воспитывает. Да и я, безусловно, с ними живу. Не поручусь, что люблю своих детей сильнее всех московских отцов. Речь скорее идет о некой ощущаемой доминанте. И пафос настоящей статьи в том, что мой друг Коля, видимо, более прав, чем я.

Что же это за стратегия – жить с детьми? А очень просто: родителям вроде бы известно, что лучше для их детей в каждый момент их жизни. Хорошая погода – гуляй. Мокрый снег – сиди дома. Хороший мальчик – дружи. Плохой – не дружи. Курить вредно. Делать уроки полезно. Прямая спина лучше кривой. И так далее.
Кто бы спорил?.. Но так можно вконец затюкать ребенка; и вот он поневоле спорит с очевидностью, огрызается, как бы специально все делает наоборот. Отпусти его немного – и вот оказывается, что он и сам по себе не во всем пакостит. Что он освоил такие дебри в компьютере, куда ты и не суешься. Что плохой мальчик не такой уж и плохой. Отлично – подбавим свободы. И вот уже ситуация запущена, и директор школы с классным руководителем (хорошо еще, что без участкового) дружно долбят тебе мозг.
Азбучные истины. Мы кратко восстановили их в памяти, чтобы подытожить: нужна разумная пропорция между дисциплиной и свободой. И вот это жить вместе превосходно ее устанавливает.
Допустим, ваша дочь пристрастилась мазать губы помадой и смотреть телевизор до двух часов ночи. Возникает искушение немедленно запретить и то и другое. Юная изобретательница немедленно придумает третье, еще гнилее двух первых, тем более что и запрету может не поддаться. Колина стратегия дает тут желаемый средний ответ: мажь губы чем хочешь на свои карманные деньги, а вот телевизор изволь выключить, потому что мы хотим спать. В этом формате родительские претензии выглядят настолько обоснованными, что спорить с ними трудно. И вредные привычки детей не то чтобы истребляются (мы не знаем универсального рецепта), а загоняются в своеобразное гетто – человек обучается как минимум не мешать другим. Нет нужды говорить, что такая методика воспитания в семье хорошо готовит подростка к взрослой жизни. Кури на лестнице. Мой за собой тарелку.
При этом соображение о жизни вместе определяет и стиль отношений в семье. Нет такой задачи, чтобы тебе подчинились любой ценой. Она привнесенная, надуманная, чисто воспитательная. Лучше потерпеть телевизор до двух и даже до полтретьего, чем жить вместе с гремучей змеей. Уважительность и ровность обращения устанавливаются сами собой, потому что так удобнее, а иначе – себе дороже.
Коммуна похожа на сооружение из одинаковых кирпичей: все делится поровну, и каждый получает свою долю обязанностей и прав. Семья похожа на сооружение из разных по форме булыжников. Их можно аккуратно составить, так что неровности взаимно компенсируются. Люда не любит ходить в магазин, но охотно убирает в комнате. Марина – наоборот. Конечно, заманчиво научить их и тому, что они не любят, да еще так, чтобы полюбили. Но это высшая акробатика. Для жизни вместе достаточно того, чтобы Люда убирала в комнате, а Марина ходила в магазин. Добавим, что в представлении каждой из них сестра берет на себя более трудную и непривлекательную часть работы. Возникает чувство благодарности, возможности опереться на родного человека. Чувство семьи.
Хорошо. Но чем же плоха любовь? Конечно же, ничем не плоха. Прекрасно, если она пронизывает и наполняет собой любую систему, любой уклад жизни. Но она сама не система и не уклад.
Любовь не признает будущего, она заслоняется от него, как от встречного света. Любовь к ребенку с трудом принимает его взросление. Любовь преображает наше зрение так, что мы замечаем мельчайшие детали, а что-то большое ускользает от взгляда. Максимализм любви приводит нас в тупики жестоких обид и размолвок – спросите тех, кто живет в многолетнем разладе с близкими. Все произошло по любви. Словом, из-за любви можно так истрепать друг дружку, что жить вместе станет невозможно. Речь идет об одном и том же кубике – как его правильно поставить.
Последний и немного грустный вопрос: если ты все сделал правильно, чтобы жить вместе со своими детьми, если и тебе не в чем себя упрекнуть, да и им тоже, гарантирует ли это, что они останутся с тобой в их взрослой жизни? Нет. Переженятся, разъедутся. Но обретут безусловные навыки жизни с людьми – не только в собственной семье. Большего, пожалуй, не приходится и желать.