“Будь собой – и этого достаточно!”

Девять жизней Леопольда Сенгора

На фоне ушедшего столетия

Можно сколько угодно бранить ХХ век, его идеи и повадки. Люди, населившие отошедшее столетие, испытали на себе прелесть мировых войн, тоталитарных режимов, разрушения привычных укладов, нестабильности и головокружительных скоростей. Со счетов такого не спишешь. Но ведь и удались эти десять десятков лет на славу. Мир съежился, столкнулись противоположные культуры, Европа остановила свою экспансию и была вынуждена перейти от нравоучения к диалогу. Наконец, миллионы людей научились читать и писать, были избавлены от голода и нищеты, перестали быть объектами и сами стали субъектами истории. Все это породило новые проблемы: Фуко провозгласил смерть субъекта, Кожев – смерть человека. Но ведь и какая жизнь бушевала вокруг философских конструкций, какие расцветали имена – Вивекананда, Ганди, Судзуки, Неру, Родс, Тагор, Лао Шэ, Перон, Сталин, Леннон, Че Гевара, Мао, Борхес. Леопольд Сенгор – из этого списка. Первый идеолог негритюда, в некоторых интерпретациях превратившегося к концу столетия в «черный расизм», первый президент независимого Сенегала, единственный в своем роде христианин во главе африканского мусульманского государства на заре эры исламского фундаментализма, первый чернокожий профессор европейского университета, занимавшийся проблемами романских языков в пору триумфального шествия фашизма по трясущейся в лихоманке Европе, солдат французской армии, несколько лет томившийся в немецком плену, академик из числа «бессмертных», восхитительный поэт, певец традиции и сторонник культурного синтеза, теоретик и пропагандист джаза, танцующий высоколобый, простой смертный, которому в 2001 году исполнилось уже 94 года, социалист, масон, воспитанник ордена иезуитов. Сын своего времени, своей культуры и своей расы, он мечтал спасти соотечественников от разделения, вражды, страхов и тоски, вернуть им силу и человеческое достоинство. Заложник обычной человеческой участи, он сам сказал на своем девяностолетии, что прожил множество жизней, хотя был бы благодарен и за одну, пусть самую заурядную.

Путь поэта

Сенгор родился 9 октября 1906 года в небольшой деревушке в 120 километрах от Дакара. Первые его годы прошли в царстве традиционной культуры – берег моря, любящие женщины, сверстники, товарищи по играм. В какой-то степени все это было вполне хрестоматийно – ему рассказывали сказки, ему пели песни, он учился танцевать танцы. Герои сказок и песен потом войдут и вольготно расположатся в его сочинениях, вдохновляя европейцев своей экзотической повадкой, ритмы барабанов станут ритмами его французских стихов, пленяя читателей своими неожиданными переходами, своим глухим ропотом, а свою самую хрестоматийную вещь он посветит африканской женщине, лаской которой был вскормлен и вдохновлен.
Детство, сколь бы ярким оно ни было, быстро проходит. Вскоре пришла пора учиться. Французы, кстати, в отличие от англичан всегда уделяли особое внимание становлению интеллектуальной элиты в колониях. Они не боялись давать образование туземцам, напротив, пытались заразить самых способных обаянием европейской культуры. Первыми учителями Сенгора стали отцы-иезуиты. Маленький Леопольд проявил блестящие способности. Ему дали стипендию и отправили во Францию.
В 1927 году Сенгор защитил работу на степень бакалавра и поступил в Сорбонну. К 1935 году он стал доктором по специальности французский язык и литература, вступил в масонскую ложу, начал преподавать во французских лицеях и колледжах. Воистину это потрясало. Человек из Сенегала учил французских школьников и студентов спряжению неправильных глаголов!
Тогда же, в 30-е годы, Сенгор опубликовал и свои ранние стихи. Они взволновали и встревожили современников – еще бы, в европейскую поэзию входили совершенно непривычные символы, новые воспоминания, иное мировосприятие...

Танцуй же танцуй
глаз тигра человек отчаяния
на берегу мира под резкие хлопки
бессмертия
но здесь в городе автомобили рвут время
расчерчивая квадраты жизнь на квадраты
квадраты занимают полки ружья
наизготовку
под улюлюканье девушек
с распущенными волосами.

Негритюд

Академическая работа и творчество, сколь бы привлекательны они ни были, не могли целиком занять воображение сенегальского поэта. Он слишком чувствовал себя посланцем, представителем, пророком, его устами должна была говорить вся черная Африка.
Уже в университете Сенгор начал сотрудничать в нескольких журналах африканской диаспоры, среди которых выделялось «Негритянское образование». Именно на страницах этого издания Сенгор развил и обосновал идеи негритюда – стройной историко-философской концепции, призванной дать новый стимул культурному и политическому развитию «черного континента». Сенгор придумал удивительное определение африканскому мышлению – он назвал его танцующим. Там, где европеец погружен в логические конструкции, человек с темным цветом кожи чувствует ритм, постоянную нервную пульсацию Вселенной. Он двигается в такт этому ритму, он живет в такт этому ритму, на него можно оказывать давление, его можно поработить, но музыка будет звучать вопреки любому произволу. И человек останется частью этой музыки.
Негритюд – своего рода джазовая философия. Открыв для себя мир джаза, бронзовые голоса Луи Армстронга и Эллы Фицджеральд, Леопольд всю жизнь находился под их чарующим обаянием. Вместе с джазом пришла к нему и устойчивая идея общности всех африканцев, где бы те ни жили – на родине ли, в Америке или Европе. «Мои соотечественники не станут корпеть гроша ради, но всегда поднимутся, заслышав стон саксофона, стон любви». Поэт полагал, что настало время африканского единства – единства не столько политического, сколько культурного и экзистенциального. «Цвет кожи – это не сон расы, а солнце души. У нас нет времени на обиды и ожидания, необходимо действовать, прорываясь к лучезарному будущему». Но африканскую цивилизацию он никогда не мыслил изолированно от остального мира, выступал сторонником диалога – не конфронтации. Однако, чтоб диалог состоялся, необходима была борьба. Борьба за право быть услышанным, борьба за свободу.
В 1966 году, уже будучи президентом своей независимой родины, Сенгор представил внятный образ африканского культурного единства. Он организовал в Дакаре уникальный по масштабам Всемирный фестиваль негритянского искусства и, выступая перед его участниками, сформулировал свой modus vivendi: «У нас нет выбора. Мы должны остаться сами собой».

Война

Вторая мировая не обошла Сенгора стороной. Он был призван солдатом во французскую армию, воевал и провел два года в немецком плену. Вернувшись в 1943 году, вновь занялся преподаванием. В 1945 году был опубликован его первый большой поэтический сборник «Сумеречные тени».

Политика

Послевоенная ситуация поощряла политическую деятельность. На смену вишистской администрации, душившей любые свободы, пришло левое правительство. Всюду бушевали споры о будущем Франции и колоний. Сенгор вернулся в Сенегал, где последние 17 лет бывал только наездами, основал с друзьями новую политическую партию Сенегальский демократический союз и был избран депутатом французского парламента. В коалиции с другими депутатами-африканцами он боролся за независимость колоний до тех пор, пока в конце 50-х годов на фоне поражений Франции в алжирской войне Сенегал не получил сперва автономию, затем независимость. Своим первым президентом сенегальцы избрали Леопольда Сенгора.

Президент

Независимость принесла не только удовлетворение, но и многочисленные разочарования. Проблемы были почти те же, что и в других африканских странах. Национальная элита оказалась не готова к ответственной работе, институты власти разъедала коррупция, многие друзья уходили в оппозицию, правительству пришлось столкнуться с племенными разборками и мощным сепаратистским движением. Сенгор работал президентом 20 лет – до 1980 года. Ему удалось создать достаточно гибкую политическую систему и, несмотря на искушения авторитаризмом в 60-е годы, развернуть страну в сторону демократии. За время его правления миновала целая эпоха. Эйфория сменилась рутинной работой, во главу угла была поставлена экономика, не всегда ладились отношения с соседями. Однако десятилетия не прошли даром – Сенегал был признан как одно из немногих государств в Африке, где сохранены основные политические свободы, удалось достичь и некоторой стабильности. В 1976 году Сенгор объявил о всеобщей политической амнистии. Старые соратники, не избежавшие искушения поставить страну на грань гражданской войны, выходили из тюрем и говорили, что «прощают президенту».
Сенгору было уже за 70 – возраст, когда следует подводить итоги. Да, он помнил, что политика – грязное дело, но множество раз впадал в отчаяние, сталкиваясь с преступлением и предательством. Впрочем, он не переставал писать стихи, у него всегда было утешение. Одна за другой во Франции выходили его книги – от «Ноктюрнов» в 1961-м до «Больших элегий» в 1979-м. Искусство и власть плохо сочетались – необходимо было сделать выбор. И в канун 1981 года Леопольд Сенгор подал в отставку, назначив своим преемником Абду Диуфа. Так он стал единственным (!) из отцов-основателей независимых африканских государств, кто сумел добровольно отпустить бразды правления и не умер в президентском кресле. Потерял свой пост, но сохранил доброе имя и славу.

Старость

С 1974 года Сенгор живет на севере, в Нормандии. Он вернулся во Францию, которая дала ему образование, веру и язык. Вернулся на свою вторую родину. И Франция отблагодарила его, увенчав лаврами как одного из лучших своих поэтов: в 1978 году Сенгор председательствовал на Всемирном поэтическом фестивале в Париже.
Как и всякого человека, прожившего полную жизнь, беды не обошли Леопольда Сенгора стороной. Погибли двое из троих его детей, умирали женщины, предавали друзья. В Париже его манил африканский юг, с юга звал изысканный галльский север. У них всегда оставалась некая двойственность – у этих страстных пасынков поздних колониальных времен, у этих борцов за свободу с университетских кафедр корыстной, щедрой и ревнивой Европы.
Ныне он живет на аппарате, стимулирующем сердечную деятельность, он не выходит из дому и говорит друзьям, что постоянно видит в снах душные портовые улочки Дакара.

Бессмертие

Сенгор писал: «Негритюд – это простое признание факта, что ты – негр. Чистое принятие своей участи, своей истории и культуры. Будь собой – и этого достаточно».
В конце 60-х американский писатель Норман Мейлер назвал белыми неграми молодых бунтовщиков, рок-н-ролльщиков и хиппи, тех, кого он считал последней надеждой Запада.
Сенгор был доволен.
В 80-е годы французский журналист и проповедник Оливье Патэн заметил: все мы негры перед лицом Господа и Его ангелов. И черные негры куда белей белых.
– Ну и что же, – возразил ему Сенгор. – Надо принять реальность и жить. Жить со всем этим. И если понадобится, заставить небеса потесниться.
В 2001 году я прихожу на концерт рэгги в Москве и вижу русских юношей и девушек, плетущих расты, рядящихся под своих темнокожих сестер и братьев. Они поют проклятия Вавилону, они хотят вернуться под жаркое африканское солнце. Думаю, Леопольд Сенгор обнял бы их и сказал: «Не стоит делить мир. Все мы под одним небом».

Андрей ПОЛОНСКИЙ